не для господ, им артисточек подавай…

– А если откажешься?

– Откажешься – завтра же коленкой под зад, и чтобы духу твоего не было, со свету сживут. Это я теперь им не по зубам, а раньше… – Наталья достала из маленькой сумочки пачку «Кента» и серебряную пластинку-зажигалку. Щелкнув зажигалкой, она прикурила сигарету и несколько раз жадно затянулась, вспоминая гадости, через которые пришлось пройти.

– Всех девочек из ансамбля задействовали? – задумчиво спросил Ярыгин, перебирая рукой гальку пляжа.

– Да, практически всех! – ответила Наталья. – А для самых дорогих гостей им подавай самых «дорогих» девочек. И не только артисток. Проверенных училок, переводчиц, очень врачих уважают.

– И идут? Никто не взбрыкнул?

– Одна, знаю, взбрыкнула!

– Кто?

– Северина… – нехотя сказала Наталья. – Врач-невропатолог из санатория XX партсъезда.

Наталья замолчала, попыхивая сигаретой. Ярыгин не мешал ей вновь переживать прошлое.

Но поскольку Наталья не спешила, Ярыгин стал задавать ей вопросы, выяснять подробности. Она, не смущаясь, охотно рассказывала обо всех, кого знала, отмечая их слабые стороны, смешные привычки, и Ярыгин поразился точности и меткости ее описаний.

Они проговорили около часа.

– А Липатов? – спросил под конец Ярыгин. – Что о нем можешь сказать?

– Я с ним не спала! – усмехнулась Наталья. – Борзова крепко держит его в руках.

– Он, значит, никакого отношения не имеет к «Белой даче»? – напористо поинтересовался Ярыгин. – Выходит за его спиной все делается?

– Смеетесь? – обиделась Наталья. – Он здесь полный хозяин. Всех держит в руках.

– А Борзова ему помогает? – уточнил Ярыгин.

– Борзова работает на себя! – усмехнулась певица. – И мечтает отсюда в Москву перебраться.

– А ты о чем мечтаешь? – неожиданно спросил Ярыгин.

– Считаю дни, когда мне разрешат выехать во Францию, к мужу, – с какой-то усталой горечью в голосе ответила Наталья.

– У меня в центральном ОВИРе есть приятель, попробую тебе помочь. А взамен ты дашь показания.

– Здесь – нет! – отказалась певица. – Только в Москве! И то перед отъездом!

Ярыгин понял, что настаивать бесполезно. Наталья была не первой, кто заявлял о своей готовности сотрудничать только со столичными представителями, несмотря на то, что столичные их и предавали.

– Думаешь, в Москве тебя не достанут?

– Труднее будет это сделать!

– А здесь?

– Проще простого… – глухо ответила она и потянулась за следующей сигаретой, которую и прикурила от предыдущей. – Море, вот оно, рядом!

Ярыгин поднялся с камня и потянулся. Хотелось спать.

– Надеюсь, вы меня отвезете в гостиницу? – спросил он у Натальи, переходя почему-то опять на «вы».

– Разумеется. Но не до самой гостиницы. Не надо, чтобы нас видели вместе. Впрочем, вы и сами в этом заинтересованы. Вон как нырнули с сиденья вниз, когда патруль выехал навстречу.

Ярыгин рассмеялся.

– Это я ради вас, – стал он оправдываться. – Ведь патруль сразу отметит, что известная певица ехала в «Пежо» с мужчиной.

– Ну и что из этого? – пожала она недоуменно плечами. – Я – женщина красивая, за мной многие хвостом ходят. Могу и я увлечься.

– Цвях слышал, как вы меня из гримуборной шуганули! – напомнил ей Ярыгин. – Не надо давать ему пищу для размышлений.

– Так вы знаете и Цвяха, – насторожилась Наталья.

– Я многих знаю, Натуля! Работа такая!

– Этого оборотня, по-моему, они сами боятся. Беспощадный человек. Есть у него, правда, еще двое подручных.

Они вернулись к машине, оставленной на обочине дороги, сели в нее, и Наталья отвезла Ярыгина почти к самой гостинице. На параллельной улочке она высадила его и исчезла.

Когда Ярыгин вошел в номер, Оболенцев еще не спал. Лежал в постели и читал книгу.

– Ты куда пропал? – строго и громко спросил он. – Опять за бабой увязался? Я уже думал, что тебя смыло или засосало…

– Тогда уж было бы наоборот! Сначала засосало бы, а уж потом смыло!

– Ладно, умник! – продолжал отчитывать Оболенцев друга на тот случай, если их подслушивали. – Я волновался, пошел в туалет, а там милиция, два человека на полу лежат, а тебя нет…

– Такой кадр попался, не смог удержаться! Как магнитом потянуло. Помимо моей воли, клянусь тебе!

– Ясно! – засмеялся Оболенцев, не в силах более держать суровый тон. – На юге течка бывает даже у кобелей! Удачно хотя бы сбегал?

– Мимо кассы! – вздохнул печально Ярыгин. – Разрешила лишь проводить, а у дома ее муж ожидал…

– Это чтоб знал, как без друга ходить, – зевнул Оболенцев. – Утро вечера мудренее!

– Сейчас уже ночь! – уточнил Ярыгин и направился в ванную комнату.

Через пять минут, почистив зубы и приняв душ, он уже лежал в постели, сладко зевая. День все-таки выдался хлопотный.

Сбор дани

Цвях пил всю ночь.

Вместе с Оболенцевым он тоже посетил ночью туалет в ресторане и воспользовался случаем: записал на свой счет поимку давно разыскиваемого грабителя по кличке Дылда. Дело было нетрудное: пострадавший оказался тут же, в наличии, лежал рядом с бандитом. А двое молодых милиционеров – подчиненные капитана. Они молча подписали протокол, где значилось, что Дылду задержал Цвях.

Разбудил Цвяха телефонный звонок.

Он с трудом поднялся с постели, несколько секунд вглядывался в спящую рядом с ним акробатку, пытаясь понять, как она здесь очутилась.

– Цвях! – узнал капитан голос Юрпалова. – Ты что, забыл, какой сегодня день? Продери глаза.

– Не суетись, Юрпалов, – прохрипел Цвях. – Чего кипятишься? Из-за того, что по счету ночью не заплатил?

– По счету ты никогда не платишь! – отрезал Юрпалов. – Забыл, что сегодня сливки снимать?

– Давно пора изменить порядок! – рявкнул неожиданно Цвях.

– Ты, я чувствую, договоришься, – обрезал его Юрпалов. – Учти, незаменимых нет!

Намек был более чем прозрачен.

– Ладно, Юрпалов, не лезь в бутылку! – миролюбиво проговорил Цвях. – Через полчаса буду.

Положив трубку, он грубо разбудил акробатку, буквально сбросив ее с постели.

– Проваливай, фря! Мне уходить треба!

Бедная женщина молча поднялась с ковра и стала поспешно одеваться.

– Мог бы и пораньше разбудить! – сказала она укоризненно. – Завтраком не покормишь?

– Кафе за углом! – продолжал грубить Цвях. – А бабам я не плачу даже завтраками.

– Грубый ты какой! – обиделась акробатка.

– Какой есть! – отмахнулся Цвях. Акробатка мигом исчезла за дверью.

Через минуту и сам капитан, кое-как умывшись, вышел вслед за ней.

«Не люблю жилистых баб! – подумал он. – Баба должна быть мягкая и нежная, как Белянка!»

Цвях зашел в магазин, где в отделе «соки-воды» жаждущие могли поутру «поправить» тяжелую голову.

– Даш, когда дашь? – пошутил он, хлопнув по заду толстую продавщицу.

– Что-то тебя сегодня рано на едьбу потянуло, – привычно отмахнулась Даша. – Тебе как всегда?

– Сто коньяка и бутерброд с сырокопченой! – заказал Цвях. – Только в темпе, дела стоят.

Она быстренько исполнила заказ, и Цвях с удовольствием опохмелился и закусил.

– Небось и не завтракал? – пожалела его