Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бедная собачка! — всхлипнула Юмико.
Бедная я!
Превращаюсь в манную кашу…
Сумасшедший перекрёсток, исчерченный вдоль и поперёк пешеходными зебрами, гудел, стонал, клацал, шипел. Дикая масса людей змеилась, двигалась во всех направлениях, потоки перемешивались, словно океанские течения. Я вдруг увидела площадь сверху, с высоты одного из зданий Сибуи: моя фигура затерялась в бушующем людском океане. Если бы меня выслеживал киллер, на этом перекрёстке я могла бы расслабиться — невозможно отследить объект в такой толпе…
Внезапно к тоске прибавилось недоумение.
Что я здесь делаю?
Как здесь оказалась?
Вдали от любимой дочки и коварного, но не менее любимого Константинова, вдали от дома и моей драгоценной фирмы…
Как меня сюда занесло?
И зачем?
— Сюрприз! — провозгласила Юмико. Она увлекла меня куда-то в сторону от ревущего перекрёстка, и вновь — уже второй раз — мы поразились контрасту между центральной и боковой улицей. Теперь Сибуя грохотала и плескалась где-то поодаль, за шеренгой домов, а здесь, на узкой улочке, царили спокойствие и умиротворение.
— Сегодня вы попробуете сябу-сябу, это невероятно вкусно, я вам обещаю! — быстро затараторила Юмико перед входом в маленький ресторанчик.
— Нет! Хватит гастрономических открытий! — испугалась я. — Достаточно!
Я содрогнулась, вспомнив, что она устроила мне утром.
Сегодня милая девушка принесла в гостиницу какую-то коробочку. Я сидела в ресторане, любовалась на деревья за стеклянной стеной отеля и приканчивала заурядный континентальный завтрак: омлет с беконом, апельсиновый сок, кофе. Но Юмико решила вырвать меня из плена обыденности. Оно и понятно, ведь мы находимся в Японии, здесь всё удивительно и необычно!
— Натто, — объяснила девушка. — Япония. Традиция. Пробовать, пробовать! Ням-ням.
Я осторожно распечатала коробочку и обнаружила внутри нечто отвратительное… Казалось, инопланетный двухчелюстный монстр из фильма «Чужой» залил своей липкой слюной горстку бобов.
— Мешать, мешать, — скомандовала Юмико.
Подскочил официант и, загадочно улыбаясь, положил передо мной палочки. Они с Юмико понимающе переглянулись.
Так, всё ясно.
Это заговор.
Они замыслили какое-то издевательство над доверчивым гостем Страны восходящего солнца.
— Что за фигня… Стоп! Как, ты сказала, это называется?
— Натто!
Я открыла в смартфоне Википедию и прочитала вслух:
— «Натто — традиционная японская еда, произведённая из сброженных соевых бобов. Особенно этот продукт популярен на завтрак. Обладает специфичными запахом и вкусом, а также липкой, тягучей консистенцией. Богатый белками натто и паста мисо были основой кухни феодальной Японии».
Юмико сопроводила каждую фразу из Википедии довольным кивком головы.
— Да уж, — пробормотала я, — запах, действительно, специфический. А если я умру?
— Надо пробовать, надо, — сказала Юмико. — Традиция. Япония. Завтрак. Полезно! Очень-очень.
…И вот теперь добрая японская девушка привела меня в ресторан, чтобы накормить ещё одним экзотическим блюдом — сябу-сябу.
Пока мы ждали заказ, сидя за низким столиком в пустом ресторанчике, я вновь за две секунды проштудировала на смартфоне статью из Википедии. Но на этот раз всё выглядело славно — блюдо состояло из мяса и овощей.
Никаких протухших бобов!
Хотя я написала в поисковике «сябу-сябу», однако, Юмико произносила это слово по-другому, впрочем, как и названия «Синдзюку» и «Сибуя». Русский звук «с» вовсе не соответствовал японскому в этих словах, но и звук «ш» тоже его не передавал. Это было что-то похожее на «ш», но изящно орнаментированное и смягчённое с помощью «с». Точно так же, японский звук «л» стремился превратиться в «р», но не в прямолинейное и раскатистое русское эр-р-р, а в нечто робкое и неоднозначное. Японский язык, соединяя в одно целое противоположные для нашего слуха звуки, отражал суть того, что больше всего удивляло меня в Японии: гармоничное сочетание несочетаемого.
Пожилая японка в матово-сером кимоно быстро накрыла стол перед нами. На газовой плитке в небольшом котле особой формы уже бурлила вода, на одном блюде лежали филигранно нарезанные полосы мраморной говядины, на другом возвышалась композиция из овощей — грибы шиитаке, нори, лук, морковь, китайская капуста, опята и ещё что-то неопознанное.
Но не натто.
Слава Богу!
На пятой минуте дегустации я простила Юмико её утреннее издевательство надо мной. Сябу-сябу было божественным.
— Что вы делать? Потом? Когда быть зима?
Я подцепила палочками прозрачный пласт мяса и отправила его в кастрюлю… Тогда, в январе, ощущала себя так же: словно угодила в кипящую воду. Вернулся из командировки Володя — взглянула на него другими глазами. Постоянно искала подтверждения его неверности — в поведении, ответах, взгляде…
Как ни странно, Константинов совсем не изменился. Он был таким, как и прежде, — ласковым, заботливым. Влюблённым!
Но в кого?
Наверное, его захлёстывают эмоции от общения с юной подружкой? А то, что достаётся мне, это остатки роскоши, объедки их пышного сексуального пира. Да ещё прибавляется чувство вины. Мужчина, утверждают психологи, заведя любовницу, испытывает чувство вины перед супругой, поэтому становится особенно к ней внимательным. Заботится, дарит подарки…
Вот оно!
Подарки!
В январе Константинов привёз мне из поездки бриллиантовый кулон на длинной цепочке. И до этого тоже два раза подряд что-то привозил.
Надо отмотать плёнку назад и вспомнить, когда же начались эти подозрительные подношения…
Вспомнила!
В начале декабря!
Тогда я уродовалась на выставке в Шанхае, продвигая на восточный рынок компанию Шарлотты. Поработала в Китае славно, но и про Константинова не забывала — по ночам щебетала с ним по телефону. А когда вернулась домой — получила неожиданный презент: шиншилловый жилет. «Рукава-то где?» — возмутилась я тогда. Но, безусловно, жест Константинова меня очень растрогал: ах, после четырёх лет отношений у мужа не угасло желание дарить мне подарки.
А теперь понимаю: всё дело в том, что у него появилась любовница.
В ноябре Константинов уезжал в командировки и возвращался каждые четыре дня, но ни разу ничего, кроме простуды, не привёз.
Вот тогда он и завёл любовницу.
О-о-о…
Что же делать?!
Я буквально сходила с ума от ревности. Наши отношения с самого начала строились на полном доверии — если мы оба мотаемся по планете как ядерные ракеты, бесполезно пытаться друг друга контролировать. Лично я совершила невозможное: забыв о яркой молодости и бурной зрелости, целых четыре года хранила верность одному-единственному мужчине.
Из-за любви!
Сколько туманных намёков и открытых предложений я отвергла! Безжалостно футболила мужчин, даже харизматичных и многообещающих, отказывала им, зачастую рискуя стабильностью моего бизнеса или лишая себя удовольствий. А ведь запросто могла бы перепихнуться в каком-нибудь роскошном сьюте на тридцатом этаже пятизвёздочного отеля в Гонконге — никто бы никогда и не узнал.
Кроме меня.