Я отошла подальше от пропасти, вернувшись по своим следам.

– Будь осторожна, чтобы никого не разбудить, – шепнул чемоданчик. – Стоит кому-нибудь одному из рабочих проснуться, и он тут же бросится расталкивать остальных. Скоро бодрствующих будет уже десяток, затем два, затем три… все они захотят вернуться к работе. Как только их наберется достаточное количество, Замок размышлений вернется к своей нормальной деятельности, и великан проснется.

Меня такой поворот дела не слишком устраивал. В довершение всего чемоданчик добавил:

– Оставайся незаметной. Если здешние обитатели тебя заметят, они примут тебя за инородное тело – вирус, заразивший великана. С этого момента они будут стремиться лишь к тому, чтобы уничтожить эту инфекцию. В погоню за тобой будут брошены целые отряды солдат-чистильщиков…

– Спасибо за предупреждение, – буркнула я. – Лучше бы я узнала об этом до того, как ввязалась в эту затею.

Углом чемоданчика я выбила одно из стекол, затем, просунув в дыру руку, выдернула шпингалет оконной рамы. В ночной тишине произведенный мною шум показался оглушительным. Затаив дыхание от страха, я перелезла через подоконник и проскользнула в один из кабинетов. Прямо на ковре, повалившись на разбросанные документы, спали служащие. Подойдя к ним поближе, я обнаружила, что у них не было лиц в общепринятом смысле слова, только две черные точки вместо глаз и пара крохотных дырочек вместо носа, но никакого рта! Значит, в пище они не нуждались? Это были не люди, а какие-то неведомые существа с очень бледной кожей, без волос и бровей. Одеты они были по моде позапрошлого века – камзолы, чулки и башмаки с пряжками. Некоторые носили напудренные парики. На письменных столах я увидела чернильницы и гусиные перья, как в исторических фильмах.

Перешагивая через них, я начала осматривать здание. Больше всего на свете я боялась, что один из них вдруг проснется и схватит меня за лодыжку своей страшной бледной ручкой…

Шаг за шагом я продвигалась по веренице кабинетов и коридоров замка. Повсюду лежали стопки документов, папки, свитки… Возникало ощущение, что весь этот бумажный хлам копился здесь веками. Пахло пылью и плесенью. Всякий раз, входя в новое помещение, я первым делом осматривала стены в надежде увидеть где-нибудь план «города». Иногда кто-нибудь из служащих принимался бормотать во сне. Разглядев их внимательнее, я заметила, что их тонкие длинные пальцы оканчивались острыми, очень неприятными на вид когтями. Мне это совершенно не понравилось.

– Поторопись, – подгонял меня чемоданчик. – Время поджимает. Пробудительница уже выходит из реки… Стряхивает с себя воду, выжимает волосы. Через десять минут она достанет из футляра шприц и впрыснет свое зелье великану в лодыжку.

Мое сердце сжалось. Мне вовсе не улыбалось оказаться среди этих жутковатых коротышек с бледными личиками, когда они проснутся.

Внезапно, словно из ниоткуда, передо мной появилось какое-то черное существо, преградившее мне путь. Я вскрикнула от испуга. Оно было похоже на человечка, слепленного из вязкой смолы. Существо таращилось на меня секунды три, потом вдруг хлестко ударило меня по лицу и исчезло!

Щеки у меня горели, но от удивления я так и осталась стоять столбом.

– Что это было? – пролепетала я. – Разве оно не должно спать, как все остальные?

– Нет, – отозвался чемоданчик. – Это не работник. Ты повстречалась с черной мыслью.

– С чем?

– Тебе знакомо выражение «погрузиться в черные думы», не так ли? У великана они тоже бывают, как и у всех прочих. У него тоже случаются депрессии. С тех пор как он заснул, его тяжелые мысли вырвались на свободу. А из-за того, что он ускоренно дряхлеет, эти черные думы только множатся. В обычное время внутренние стражи уничтожают их по мере возникновения, но сейчас они спят, и черные мысли пользуются этим, чтобы распространиться по всему городу. Они дырявят трубы, перерезают провода, ломают станки… Из-за них организм великана работает все хуже и хуже.

– Он стареет?

– Да. Думаю, это самое подходящее определение.

Я продолжила свои изыскания, но за поворотом коридора очередная черная мысль подставила мне подножку, и я растянулась на полу.

– Вот чертова дрянь! – выпалила я. – Они что, здесь повсюду шмыгают?

– О да, – вздохнул чемоданчик, – и со временем их будет становиться все больше и больше.

На всякий случай я стащила с одного из столов длинную деревянную линейку, решив как следует огреть ею следующую черную мысль, которая окажется у меня на пути. Что и не замедлило случиться: одна из них тут же высунулась из-под стола, чтобы цапнуть меня за ногу. Я как следует треснула мысль по голове, но это явно не причинило ей боли, и мне пришлось спасаться бегством. Ее клыки проткнули ткань моих штанов и кожу, из ранок сочилась кровь, как будто меня укусила крыса.

Наконец на самом последнем этаже я обнаружила на стене прикрепленный кнопками план анатомического строения великана. На дне пропасти, заменявшей ему желудок, был нарисован замок, над которым было написано: «Центр хранения эмоций».

– Есть! – возликовал чемоданчик. – Гнев – это эмоция.

Я сорвала план со стены и, сложив его вчетверо, помчалась к выходу. Мне показалось, что некоторые служащие стали уж слишком громко бормотать во сне.

– Может быть, они чувствуют приближение Пробудительницы? – предположил чемоданчик.

Покинув Замок размышлений, я снова оказалась на пустынной улице. Перейдя гулкую площадь, я приблизилась к краю «обрыва», с которого открывался вид на пропасть внизу (на самом деле это были грудь и живот великана). Спуститься вниз можно было по зигзагообразно подвешенным мостикам. Дойдя до конца одного из них, нужно было перейти на следующий, расположенный чуть ниже, и так далее… Так в конце концов можно было добраться до самого дна пропасти. Я неуверенно ступила на первый мостик. Налетевший тут же порыв ветра начал трясти и раскачивать его, как будто нарочно хотел сбросить меня в пустоту. У меня было полное ощущение, что я спускаюсь в кромешную бездну в безлунную ночь. К тому же мне приходилось то и дело перешагивать через людей, уснувших прямо у меня на пути, там, где их застали снотворные испарения.

Самым неприятным же было то, что черные мысли добрались и сюда. Встав на четвереньки, они грызли канаты мостиков, чтобы обрушить их. Я пробовала отогнать их ударами своего чемоданчика, но без всякого результата. Похоже, они были вообще не чувствительны к боли. Их острые зубки мерзко скрежетали о стальные тросы, как напильники.

«Если мостики обрушатся, – подумала я, – я уже не смогу вернуться назад…»

Постепенно я наконец спустилась на самое дно. Ориентируясь на свет уличных фонарей, я добралась до Центра хранения эмоций…

Подступы к нему охраняли солдаты, но сейчас они тоже спали, как и все остальные обитатели этого безумного места. Вооружение их составляли длинные сабли, на мой взгляд, слишком уж острые.