у меня с Дашей так все вышло.

— Знаешь что, Рома. Ты Дашу просто не достоин!

Ее слова клеймом отпечатываются на сердце.

Жгутся между ребрами и в горле неприятно вибрируют.

И возразить мне нечем.

Я ведь и сам прекрасно понимаю, что после всех моих поступков, я Даше в подметки не гожусь. Это она была в нашем семье светлым ангелом. Любящей, нежной, заботливой.

А я с нее пример брал.

Старался соответствовать.

Потому что такие женщины, как Даша, достойны самого лучшего мужа. И я хотел быть лучшим для нее.

До слуха доносятся шаги, и я медленно оборачиваюсь.

Олеся застыла при входе в кухню и смотрит на меня с тихим призрением.

— У нас гости, — невозмутимо произносит дочь и проходит к холодильнику.

Открывает его резко, дверка неприятно поскрипывает петлями. Достает с полки контейнер и ставит его на столешницу.

— Ба, погрей пожалуйста мне обед, — просит Олеся. — И принеси в комнату. Я с ЭТИМ, — мажет по мне гневным взглядом, — за один стол не сяду!

Моя мама протяжно вздыхает.

— Олесь, папа поговорить приехал. Сейчас Максима дождемся, и тогда…

— А я с ЭТИМ, — вновь проходится по мне дерзким ненавидящим взглядом, словно катком, — даже разговаривать больше не собираюсь. Пусть новую дочь себе родит и с ней разговаривает.

— Олеся, сядь за стол! — требую я холодным тоном.

Максим входит в кухню прямо в обуви.

— О, братик! — улыбается Олеся. — Посмотри, к нам в гости крокодил пришел.

— Вижу, — отзывается Максим.

— Нужно вызывать специалистов по отлову крокодилов, пока он тут нас всех не покусал!

Максим достает телефон и быстро прикладывает его к уху. Ждет.

— Мам, привет! — произносит мой сын. — У бабушки в доме крокодил. Она сама его выгнать не сможет. Нужна твоя помощь!

Глава 23

— На мою помощь не рассчитывай, Рома. Я понятия не имею, как ты будешь возвращать уважение детей, — качает головой моя мама, когда я перевожу на нее свой раздосадованный взгляд.

Она недовольно всплескивает руками и тяжело охает, покидая кухню.

— Я хочу с вами поговорить, как с взрослыми. Выключайте свои обидки. Хватит ерепениться.

— А мы с тобой говорить не хотим, — Максим обувь стягивает и отправляет ее в прихожую.

— Максим, скажи крокодилу, что я с ним вообще не разговариваю больше!

— Ладно, — мрачно выдыхаю я. — Что мне сделать, чтобы ты со мной заговорила?

Смотрю в глаза дочери. Она поджимает губы и задумчиво хмурится.

А затем хватает со стола планшет и что-то там высматривает.

— Олесь, ты чего? — непонимающе спрашивает Максим.

Дочка молчит. Быстро перебирает пальчиками по экрану и планшет под нос мне — шурх.

А на экране сумка за полтора миллиона.

— Ты серьезно? — разочарованно скалится Максим. — Олесь, ты совсем дура? За сумку готова все простить?

— Не все простить, а начать разговаривать, — деловито отвечает Олеся брату.

Я прикрываю веки и кончиками пальцев касаюсь лба. Неудивительно, конечно, что Олеся выдвигает такие требования. Я ее любил и всегда баловал.

Но это уже переходит все границы.

Если за право на разговоры с дочерью я должен купить сумку за полтора миллиона, то что она запросит за прощение? Квартиру в Дубае?

И если уж дочь выпускает ядовитые клыки, то что говорить о Даше…

— Собрали вещи? — моя жена входит в кухню сразу, едва я успеваю о ней подумать.

Делает вид, что меня не замечает.

Я всматриваюсь в ее лицо.

Щеки от мороза красноватые.

И, кажется, Дашка сегодня брови покрасила. На фоне белых волос смотрятся неестественно ярко.

— Собрали, — отвечает Олеся. — Мы прямо сейчас уезжаем?

— А ты хочешь тут задержаться? — скалится на сестру Максим. — Я вот лично тут не задержусь больше ни на минуту.

— Я тоже, — дочь складывает руки под грудью.

— Мой чемодан возьмите, пожалуйста, — произносит Даша и проходит к раковине.

Наливает в прозрачный стакан воду и жадно пьет.

— Даш… — шепчу я.

Внутри все напрягается.

— Я не хочу, чтобы все вот так закончилось… я оступился, понимаешь? Я вообще не уверен, что у меня с Настей секс был…

Встаю из-за стола и медленно приближаюсь к жене.

Она оперлась ладонями на столешницу и напряженно дышит, уставившись в стену пустым взглядом.

— Да, я, может, и хотел бы ее трахнуть. По старой памяти накрыло. Но я… я тебя люблю, родная!

Даша от меня на расстоянии вытянутой руки. Еще шаг, и я могу спокойно обнять ее со спины, притянуть к себе. Уткнуться носом в ее макушку. Вдохнуть запах ее волос.

Она дорогим парфюмом пользуется.

Сладеньким таким, цветочным.

Легким и воздушным, как и она сама.

Даша всегда была для меня нежной феечкой.

Только сейчас эта феечка оборачивается ко мне лицом, и смотрит на меня так, что под ее взглядом меня в жар бросает. Иглами под кожу проникает ее презрение и равнодушие.

— Даша, я против развода. И это не из-за сделки. Я просто тебя люблю и не отпущу, слышишь? — произношу на автомате.

— Пошел ты, — фыркает Даша, а взгляда не отводит. — Давно ли ты понял, что тебе нужна я, а не Настенька?

Скрещивает руки под грудью и краснеет уже не от мороза, а от злости.

— Я всегда знал, что ты мне нужна. Я же говорю, не было ничего на встрече выпускников. Я сразу не додумался, Даш, но теперь найду доказательства. Я тебе не изменял тогда! Я бы запомнил, если бы что-то было.

— Рома, какой же ты козел… — разочарованно шепчет в ответ и закрывает глаза. — Я все знаю, Ром.

— Что ты знаешь? — цежу сквозь зубы.

Дети шумно возвращаются со второго этажа и вместе с чемоданами проскальзывают в прихожую.

— Мне пора, — резко произносит Даша и уходит.

Просто уходит, оставляя меня в полном недоумении.

Хочу догнать ее и прижать к стене. Встряхнуть хорошенько.

Приклеить ее к себе, чтобы глупостей не делала.

Хочу, чтобы моя была, как раньше. Нежная, ласковая и трепетная. А тут сука с клыками и гранитным сердцем. Непробиваемая.

Стискиваю челюсти до скрежета зубов и иду за женой и детьми, только они прямо у меня перед носом дверью хлопают.

— Даша!

Она уже чемоданы в багажник складывает.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Иду за ней, а она в машину запрыгивает и мотор заводит.

Дети дверями громко хлопают.

— Даша! — стучу в окошко тачки, но жена не реагирует.

Осторожно трогается с места и выезжает со двора.

Блять…

От злости и горечи душу рвет. На клочки. Выворачивает сердце с корнями. Все трещит внутри и кровью заливается.

Сжимаю кулаки и смотрю вслед