Когда большинство тосевитских танков были подбиты, оставшиеся развернулись и начали удирать. Уссмак снова засмеялся: им не убежать от орудийных снарядов!

В наушниках послышался странный звук, похожий на бульканье разлившейся жидкости. Затем раздался крик Телерепа, удивленный и яростный:

— Вотал! Во… Они убили командира! В животе Уссмака сделалось как-то по-странному пусто, словно он неожиданно попал в невесомость.

— Но как?! — допытывался Уссмак. — Мы же крушим их танки! Они уже не ведут ответного огня.

— Снайпер, больше некому, — сказал Телереп. — В открытом бою им нас не одолеть, вместо этого они прячутся и выжидают.

— Мы заставим их дорого заплатить! — свирепо проговорил Уссмак. — Императоры прошлого узнали имя Вотала. Сейчас он находится с ними.

— Естественно, он там, — ответил стрелок. — А теперь заткнись и двигай вперед, слышишь? Я собираюсь сжечь этот танк и ту пушку, поэтому мне некогда болтать. Если хочешь знать, я буду занят сильнее, чем однорукий самец, у которого зудит под чешуей.

Уссмак включил мотор. Когда он ступил на борт звездолета и сложил свою форму возле низкотемпературной ячейки для сна, то думал, что Раса завоюет Тосев-3, не потеряв ни одного солдата. Однако все оказалось не так просто: эти Большие Уроды имеют более высокий уровень развития, чем предполагалось перед походом. Но все же их знания недостаточны. И Раса в состоянии управиться с ними так же легко, как Уссмак управляет своим танком.

Очередной снаряд ударил по башне.

— Курс двадцать пять, Уссмак! — закричал Телереп. — Я видел вспышку.

Водитель послушно повернул на восток. Раздался еще один удар, этот пришелся по лобовой броне, но Уссмак не обратил на него внимания. Он с силой выжал акселератор. На сей раз он тоже видел огонь, вырвавшийся из дула орудия. И повел их машину прямо туда. Большой Урод выстрелил из пушки снова, промахнулся, потом развернулся и попытался бежать.

Телереп скосил его огнем из пулемета. Уссмак наехал на пушку туземцев, вдавив, ее в землю. Челюсть водителя широко раскрылась: Вотал был отомщен. Боевые машины Расы продолжали двигаться по степи.

* * *

Теперь даже малейший шум в небе немедленно привлекал пристальное внимание Генриха Егера. Майор боялся признаться самому себе, что им движет лишь одно чувство — страх. На этот раз, щебеча в воздухе, над ним пронеслась коноплянка. На этот раз.

У него осталось лишь три танка, три танка и боевая группа пехоты. «Боевой группой» на языке вермахта назывались остатки «пушечного мяса», собранные вместе в надежде превратить их в «колбасу». Иногда подобная тактика срабатывала, но, когда это случалось, «колбаса» тут же снова попадала в «мясорубку».

Опять что-то промелькнуло в небе — еще одна птица. Егер покачал головой: он стал чересчур нервным. Самолет ящеров может убивать с любой высоты, стоит ему лишь появиться. Рота майора Егера хорошо усвоила этот урок.

Впереди, на пригорке, в ста метрах от танков, размещался отряд пехоты. Один из солдат повернулся и замахал руками. Сигнал означал только одно: танки ящеров идут по степи. Егеру показалось, что его сердце на миг остановилось.

Шульц поднял лицо на командира. Стрелок был грязным и небритым.

— Мы должны принять бой, — сказал он. — Во имя отчизны!

— Во имя отчизны, — повторил Егер.

Альтернативой предстоящему бою было лишь вылезти из танка и брести пешком по Украине, пробираясь через отряды партизан и через войска ящеров в Германию. Но Егер решил, что лучше уж сражаться за родину здесь, в России. Он наклонился и скомандовал Дитеру Шмидту:

— На подготовленную позицию!

«Т-3» медленно двинулся вперед. За ним катились два уцелевших танка роты. Егер вылез из башни, рассматривая местность в полевой бинокль. Ветви, прикрепленные к его шлему, мешали обзору.

Действительно, это были ящеры — восемь или десять танков и несколько вездеходов, выступающих в роли поддержки. Эти вездеходы могли сражаться с немецкими танками почти на равных.

— А знаешь, Георг, что здесь самое смешное? — спросил майор, снова наклоняясь вниз.

— Герр майор, расскажите мне что-нибудь смешное о ящерах, — проворчал стрелок. — Обещаю, я буду смеяться.

— Танкисты-то они вшивые, — сказал Егер. Он и сам был вшивым танкистом, только в буквальном смысле слова. Никто из вшивых в переносном смысле не выжил бы на Восточном фронте почти год. Шульц действительно рассмеялся:

— Однако здорово они надавали нам по заднице!

— Только благодаря своей технике, — не унимался Егер. — Их оружие лучше нашего, броня тоже, и одному Богу известно, как они делают бездымные моторы. Но тактика у них — полное дерьмо! — Он презрительно скривил губу. — У русских и то куда как больше сообразительности. А эти просто катят себе и палят по всему, что попадется на пути. Сюда они даже не смотрят, хотя это явное место для засады. Глупо!

— Не сомневаюсь, попотей они в учебном дивизионе танковой школы, это повысило бы их мастерство, герр майор, — сухо ответил Шульц. — Но если танки сами по себе достаточно хороши, зачем тогда хорошие танкисты?

Егер хмыкнул. Довод был убедительным. Воюя в «Т-3», сопляки из гитлерюгенда, безусые мальчишки, могли бы уничтожить целые дивизии английских танков времен Первой мировой войны. Те ромбовидные монстры были слишком медлительны и слишком слабо вооружены. Егер считал «Т-3» великим танком, пока не столкнулся с первыми русскими «тридцатьчетверками»; но даже потом он считал «Т-3» достойной машиной. А сейчас… сейчас он чувствовал себя так, будто вдруг оказался в одном из устаревших ромбовидных танков.

— Мы делаем все, что в наших силах, Георг, — сказал Егер.

Стрелок кивнул.

Егер снова высунул голову из башни. Ящеры беспечно катили мимо его опорного пункта не далее чем в полукилометре, даже не подозревая о присутствии рядом противника. Майор бросил быстрый взгляд на Эрнста Рикке и Уве Танненвальда — двух оставшихся в живых командиров танков — и поднял вверх один палец. Оба офицера кивнули в знак понимания. Задержаться здесь чуть дольше, чем требуется для одного залпа по ящерам, означает нарваться на собственные похороны.

Командир роты показал на один из танков.

— Вот по этому, Георг, — тихо сказал он.

— Да, — ответил стрелок. — Бронебойным! — сказал он заряжающему.

— Есть бронебойным!

Стефан Фукс вытащил из стойки с боеприпасами черноголовый снаряд, загнал его в пятисантиметровое отверстие ствола и закрыл казенную часть.

Стрелок повернул башню на несколько градусов, наводя ее на бронемашину. На секунду он отвел глаза от прицела, дабы убедиться, что Фукса не заденет при откате, потом вновь припал к прицелу и почти сразу нажал на спуск.

Прогремел выстрел. В палевой бинокль Егер увидел, как в боку бронемашины появилась дыра.