Он удобно устроился на корме, которая как раз была обращена к берегу, прогнал оттуда изнывающих от безделья солдат, игравших в кости, и стал ждать Серпиану. Она всегда чувствовала, когда он оставался один, и тут же появлялась рядом, если, конечно, не была чем-нибудь занята. А чем она могла быть занята на галере? Шитьем? Ерунда. Из каюты двух королев, где собирались придворные дамы, она сбегала именно потому, что терпеть не могла долго ковыряться иголкой в ткани. Хотя Иоанна Английская, когда вспоминала о существовании, как она думала, шотландской дворянки Анны Лауэр из Стирлинга, всегда зазывала ее к себе.

— Хочешь пить? — произнесла девушка, и Дик обернулся к ней, досадуя на свою невнимательность. Он никак не мог привыкнуть к тому, что его спутница передвигается так бесшумно. — Я тебя напугала?

— Я бы не удивился, что ты ходишь тихо, если б ты была кошечкой, — сказал он.

— А ты уверен, что кошки так бесшумны, как гласит молва? — Она тихо рассмеялась. Присела рядом. — Так как, хочешь пить?

— Конечно. Разве у тебя есть спрятанная фляжка? Нехорошо...

— Фляжки нет, зато я могу угостить тебя отличным заклинанием. Скоро без этого на галере будет не продержаться. Что предполагает делать Турнхам?

— Ждать прибытия короля Ричарда.

— Допустим, английский государь прибудет через месяц. Что будем делать?

— Стоило бы задать этот вопрос командору. Я же ни на чем не могу настоять, кто я такой? Наверное, стоило бы выйти из гавани и попробовать разжиться водой на каком-нибудь другом острове. Но он и слышать не хочет. Считает, что так будет опаснее для двух королев. Может, он и прав. В окрестных водах хозяйничают и греческие, и турецкие, и магрибские пираты, и еще черт знает какие...

— Не чертыхайся.

— Да, конечно... Насколько я понял, граф уверен, что уж кого-кого, а пиратов в лимассольской бухте оказаться не может.

— Зато может оказаться кипрский флот.

— Ну он только один. — Дик улыбнулся ей. — Но не будем падать духом, верно? Незачем делать это раньше времени.

Теперь, если посланник императора все-таки приплывал к английскому кораблю, он выкрикивал свое послание на хорошем французском прямо из лодки, доставившей его к галере, и тут же отправлялся обратно. Через пару дней вода в бочонках иссякла, осталось лишь немного во фляжках и пара корзинок с фруктами. Английские рыцари и оруженосцы начали звереть от жары и жажды, и даже вдовая королева Иоанна, казалось, осунулась. Она держалась неприступно и холодно, но — чувствовалось сразу — жалела своих слуг и потому пила ровно столько, сколько было необходимо. И, в отличие от своей будущей невестки, умывалась морской водой.

А принцесса Наваррская сперва начала капризничать, заявляя, что не позволит так обращаться с нареченной самого короля Английского, а потом не на шутку испугалась. Она никак не предполагала, что когда-нибудь окажется под угрозой смерти, и вдруг поняла, что действительно находится в условиях боевого похода. Сперва это были высокомерные шутки на тему того, к какому убожеству приходится привыкать столь знатной, как она, даме, и все из-за язычников-мусульман, которые не желают отдавать Гроб Господень добрым христианам. А потом Стефан Турнхам столкнулся с тем, чего он боялся больше всего, — с женской истерикой.

Тем времени работы на берегу шли полным ходом. Из обломков разобранных хижин, старых кораблей и камней возводились укрепления, достаточные, чтоб помешать каким-либо судам свободно пристать к берегу, а чужим солдатам — захватить его. Дик слышал мысли моряков, эхом доносящиеся из-за мыса, и догадался, что там собирается флот — небольшой, чтоб его можно было спрятать за скалами, но даже нескольких малых кораблей хватит, чтоб захватить галеру. Особенно если ее охраняет всего двадцать человек. Двадцать три, если считать королевского телохранителя, командора Турнхама и казначея де Мони.

— Я? — изумился Этьен, когда ему предложили вооружиться и надеть доспехи. — С чего это? И не собираюсь. Война — не мое дело. Вот если подсчитать чего...

— Вы же были оруженосцем, сударь, — мрачно произнес Стефан. — И даже, кажется, получили посвящение...

— Да это когда было! Тогда я был молод и глуп. А сейчас на меня не рассчитывайте! Пусть дерутся такие, как Уэбо, ему все равно больше делать нечего.

Турнхам почти злобно покосился на молодого рыцаря, стоявшего рядом, видно, желающего что-то сказать. Должно быть, что-то столь же приятное, как и раньше.

— Что? — рявкнул командор. — Разве ты не должен быть на корме, Уэбо, наблюдать за берегом? Что ты здесь делаешь?

— Наблюдать за берегом теперь, когда уже понятно, что и почему происходит, не так важно, — ответил Дик, ни на мгновение не теряющий присутствия духа. Гнев графа его совершенно не беспокоил. — Гораздо важнее то, что можно высмотреть вот там, — и показал рукой на мыс.

Этот мыс назывался Гата, он был довольно обрывистый, скальный, кое-где поросший низкими деревьями, кое-где во мху и потеках влаги. Здесь горный хребет делал плавный разворот и вдавался в море. А значит, за таким мысом можно было спрятать все, что угодно. Он защищал Лимассол от частых в этих краях западных ветров и от бурь, так что бухта могла считаться очень спокойным и безопасным местом... Но только не для англичан и только не теперь.

Командор в один миг осунулся и постарел. Он осознал наконец, на что намекает телохранитель короля, не зря же Турнхам свою довольно долгую по меркам того времени жизнь провел в походах. Он понял, что император решил обложить их, как дичь во время охоты. Только выход в море он не перекрыл. Совершенно правильно — какой человек в здравом уме и твердой памяти выйдет в море, если у него на борту всего несколько фляжек с водой и иссякли почти все остальные припасы? Замечательная идея — спрятать за мысом свои корабли, когда на берегу ждут войска, которые при необходимости спустят на воду легкие гребные суденышки. И вот галера в руках Комнина. Удивительно, что он до сего момента не предпринял что-то подобное. Должно быть, желает сделать вид, что на самом деле никого не собирался захватывать, — лишь бы не дать ни малейшего повода для обвинений.

— Ты можешь поручиться, что за мысом есть корабли? Ты видел? — все-таки решил уточнить Турнхам.

— Боюсь, когда мы их увидим, может оказаться поздно, — возразил Дик. — Видите вон ту лодку, которая как раз направляется к Гате? Это не рыбачье судно.

— Мало ли что. Возможно, кто-то по каким-то своим делам...

— Видны отблески солнца на металле. Там сидят люди в доспехах, при оружии.

— Это не доказательство.

— Возможно, милорд, — согласился молодой рыцарь. — Но если бы я был Комнином, именно так я и поступил бы. Его величество вот-вот доберется до Кипра, его корабли могут показаться на горизонте в любой момент.

Стефан и сам считал так. Он задумался, потирая лицо, которое покрылось бы потом, если б не недостаток влаги в теле. Как воин, он умел терпеть, но уже теперь сильно страдал от жажды, чувствуя, каким неестественно сухим и шершавым становится язык, как трескаются губы, и даже загустевшая кровь едва сочится сквозь образовавшиеся трещины. Хвала Господу, что они в море, где воздух куда как влажен, это не спасает от жажды, но немного приободряет. Многие из солдат уже украдкой отпивали из ведерок с морской водой, которую ставили для того, чтоб ею можно было обливаться. Турнхам помнил, что этого делать нельзя, но понимал он и то, что скоро, наверное, не выдержит.