К обеду он смог сам спуститься по лестнице, но когда он попытался подняться обратно, то не смог этого сделать. Силы окончательно покинули его. Услужливый санитар забросил руки Бадера себе на шею и втащил его в палату на своей спине, уложил на кровать. Уже лежа, Дуглас разделся и с чувством огромного облегчения отстегнул свою упряжь. После этого он прислонил протезы к стене так, чтобы их легко можно было достать. Но тут его мирные раздумья прервал лязг и грохот, это протезы рухнули на пол. Они выглядели какими-то неуклюжими и беспомощными… Бадер слишком устал, чтобы подбирать их, поэтому он только залез под простыню.

Но тут его посетила совершенно неожиданная мысль. Черт побери! Он же не почистил зубы! Ладно, отложим это до утра. А немного позднее он понял, что хочет в туалет. Проклятье! Об этом он тоже забыл. Ладно, это тоже подождет утра! Уже засыпая, он захотел высморкаться и понял, что у него нет носового платка. Это была последняя капля. Бадер принялся ругаться. В таком состоянии не могло быть и речи о сне, и он решил прицепить-таки протезы, но не смог до них дотянуться. Звонком он вызвал санитара, который подал ему протезы и предложил помочь. Но Бадер решил все делать сам. Он застегнул свою сбрую, взял носовой платок, отправился в туалет, а потом в ванную. Лишь после этого он улегся снова, прежде удостоверившись, что легко может дотянуться до протезов. Смертельно усталый, он уже начал засыпать, когда вдруг ощутил жажду. Бадер старательно гнал прочь мысль о стакане воды, однако она не отвязывалась. Понемногу он пришел в бешенство. Если он не попьет, то не сможет уснуть. Но он не намерен еще раз влезать в эту чертову сбрую. Бадер аккуратно опустился на пол, удерживаясь за кровать, и с помощью рук направился в ванную.

Тут выяснилось, что он не может достать кран.

Матерясь, он подтащил стул, кое-как влез на него и напился из стаканчика для полоскания зубов. После этого Бадер с помощью рук «пошел» обратно в спальню. Лишь ценой колоссальных усилий он сумел забраться на кровать. Постепенно напряжение оставило его, и он уснул. Последней мыслью было: теперь отход ко сну превращается в сложный ритуал, в котором нужно предусмотреть все детали, прежде чем отстегнуть протезы.

Когда он утром проснулся, то с удовлетворением вспомнил, что снова может ходить. Вспомнив урок прошлого вечера, Бадер принялся тщательно планировать свои действия. Стоит ли надевать протезы, чтобы добраться до ванной, там их снять и надеть снова? Нет. Он пойдет в ванную на культях, а протезы оденет позже. Цепляясь за перила, он сумел самостоятельно спуститься по лестнице на завтрак. После этого Бадер отправился в садик, там ступил на траву и сразу ощутил опасную неустойчивость, словно он опять делает первые шаги. Лужайка была относительно ровной, но теперь под башмаками не было жесткого пола. Он понял, что может упасть, если попробует двигаться. Он сделал шаг, но тут носок правого ботинка сразу за что-то зацепился, и Бадер нырнул вперед. Первое падение. Он лежал, размышляя об этом. Мимо пробежал человек, который весело заметил:

«Посмотри на меня, старина. Скоро ты тоже встанешь на ноги».

«Проваливай», — неприветливо проворчал Бадер.

Он перенес вес тела на руки и осторожно встал на левое колено, после чего резко оттолкнулся. И тут же снова упал на руки. Бадер попытался еще раз, встав на левую ступню и резко распрямив ногу. На этот раз ему удалось подняться, хотя это было тяжеловато. Затем он сделал еще таг, и снова упал.

В это утро он падал раз 20, однако все-таки научился ходить по траве, балансируя руками, как новичок, впервые вставший на коньки. Бадер тренировался, пока его ноги снова не начали дрожать и подламываться от усталости. Что самое скверное — разболелась правая культя, которую он, судя по всему, натер. Сложности передвижения по любой поверхности, отличающейся от ровного пола, начали его беспокоить. В будущем ему наверняка придется столкнуться и с более сложным рельефом, чем садовая лужайка. Безмятежная уверенность, которую он испытывал раньше, стала понемногу улетучиваться.

После ленча Бадер приказал санитару отнести себя в палату, где принялся тренироваться в ходьбе между кроватями, придерживаясь за спинки. Вскоре он уже рычал от боли в правой ноге и кое-как дополз до кровати. Отстегнув сбрую и сняв шерстяной носок, Бадер увидел, что в двух местах стер бедро буквально до мяса. Если и дальше все пойдет так же…

Внезапно ему в голову пришла идея, и Бадер приказал санитару принести перевязочный пластырь. Он заклеил стертые места, пристегнул протезы и попробовал встать. Получилось немного лучше, но теперь разболелась вся культя, и уже трудно было сказать, в каком месте она болит сильнее. Вечером медсестра одолжила ему свой крем, Бадер смазал потертости, и боль утихла.

Утром автомобиль отвез его обратно в Рухэмптон.

Десуттер приветствовал его:

«А я как раз ждал, что вы вернетесь. Давайте посмотрим ваши культи».

Около двух часов он провозился вместе с Тьюлиттом и Уокером, подгоняя гнезда протезов к ногам. Потом Десуттер сказал:

«Сначала вам будет трудно определить, где что не так. Пока ноги не привыкнут, они будут болеть всюду. А вот потом вы сразу сможете сказать, где протез подогнан плохо».

Бадер вернулся в Оксбридж и снова принялся тренироваться. Однако ногам не стало лучше. Через два дня он опять ковылял, постоянно падая, но при этом упрямо отказывался от всякой помощи. Он самостоятельно поднимался и снова падал. В основном он падал вперед, хотя пару раз упал на спину. По лестнице Бадер поднимался, цепляясь за перила. Когда люди видели это, они не раз предлагали ему воспользоваться тростью, но каждый раз Бадер резко отвергал это предложение. Спортивные занятия в школе приучили его не бояться падений, и теперь это ему здорово помогло. Если бы он боялся падений, то почти наверняка проиграл бы свою битву.

Бадер продолжал тренироваться час за часом, когда другой давно отправился бы отдыхать или вообще впал в отчаяние. Передвигать стертые, болящие культи стало настоящей пыткой, однако он заставлял себя. По искаженному от боли лицу струился пот, белье было мокрым насквозь, и что самое плохое — шерстяные носки на культях тоже промокали. Они теряли свою мягкость и превращались в терку. Веселое подшучивание само собой прекратилось. Люди видели, что Бадер ведет отчаянную борьбу, чтобы совершить то, что раньше никому не удавалось. Бадера могла выручить только стойкость, иначе впереди его ждала безрадостная жизнь инвалида. Над этим нельзя было смеяться.

Бадер отказывался признать, что не может ходить. Он знал, что может выучиться владеть протезами. Он напоминал человека, который пытается бежать, еще не выучившись ходить. Его правая культя просто была еще недостаточно сильной, чтобы выдерживать выпавшие на ее долю нагрузки. Чем больше Бадер заставлял себя двигаться, тем сильнее он травмировал ее. Получался замкнутый круг. Ему просто обязательно требовался отдых, потому что культи не держали его.

Вскоре автомобиль доставил Бадера, всего обклеенного пластырями, в Рухэмптон. Десуттер снова нашел какие-то дефекты в правом протезе. Он пообещал сделать более тугое гнездо, а пока посоветовал надевать два носка. Бадер почувствовал себя лучше. А Десуттер отметил, что мышцы на задней поверхности бедра стали более выпуклыми. Поэтому с помощью маленького молоточка Тьюлитту пришлось подогнать форму гнезда. Чтобы уменьшить потливость, которая приводила к потертостям, Десуттер предложил сильнее пудрить культи. Затем Уокер отлакировал кожаное гнездо на левом протезе. Бадер с восхищением следил, как они старались устранить даже самую мелкую помеху.