Капитан Ярошенко, ротный-раз, колебался, впрочем, недолго – хлопнул его по плечу и дал добро, пообещав перекрыть танками второго взвода еще одну дорогу, по которой могли наступать немцы, куда более узкую, стиснутую холмами и оттого не слишком удобную для прохождения большой колонны. Третий взвод представлял своего рода мобильный резерв, расположенный километром дальше, и в бой должен был вступить по необходимости – либо прийти на помощь одной из засад, либо оставаться на месте, дожидаясь, пока основные силы противника пройдут сквозь огневой заслон и помогать окажется некому. Насчет пространства между двумя дорогами переживать не стоило: невысокие поросшие редким лесом холмы практически непроходимы даже для танков, не говоря уже об автотехнике, да и земля до конца не просохла, увязнут и превратятся в прекрасную цель для обещанных штурмовиков. Если последние, конечно, появятся. С другой же стороны от «их» дороги и вовсе начинался лесной массив, куда не то что грузовик, мотоцикл не затащишь. О том, чем станет заниматься вторая рота, Захаров не знал. Да и не хотел знать, если честно, – своих хлопот хватало. «По самые гланды», – как говорил герой его любимого телесериала…

– Вань, ты все запомнил? – повернув голову, лениво осведомился Дмитрий у башнера, сидевшего на своем «насесте», словно здоровенная нахохлившаяся курица, ради смеха обряженная в не первой свежести танковый комбинезон.

– Так точно, – буркнул белорус. – По команде «раз» пихаю бронебой, если «два» – осколочную. На «три» – подкалиберный. Просто ж запомнить. А чего команды новые? Раньше по-другому было?..

– Это счас просто, а в бою? Вот потому и такие команды, чтоб запоминалось просто. Смотри не перепутай, от тебя зависит, кого первым сожгут, мы их, или они нас… Саш, что у тебя? – обратился Захаров к стрелку-радисту, каждые пять минут переключавшемуся на немецкую волну.

– Шпрехают чего-то, я ж только отдельные слова понимаю.

– Учиться лучше нужно было, товарищ Саша. Тогда б понимал. Это у меня семь лет общеобразоваловки (произнося последнюю фразу, Дмитрий едва не заржал), а ты вон целых три курса института закончил.

– Два, товарищ командир. Я ж в октябре заявление на фронт подал…

– Да шучу я, шучу. Если б мы заранее знали, что фриц сунется, все ихний язык вызубрили бы до последней сраной буквы. Кстати, а какая у них там последняя?

– «Цет» вроде, товарищ лейтенант. Кажется…

– Кажется ему, – сварливо пробурчал Дмитрий, выглядывая из башни и поднося к глазам бинокль. – Когда кажется, креститься нужно… ага! Вот и гости незваные пожаловали, мать их. Экипаж, к бою! Только спокойно, не дергаясь.

Захаров снова высунулся наружу:

– Раз, два, три… ну, кто б сомневался. Обожаю фрицев за предсказуемость, всегда воюют по стандарту, даже в сорок третьем, – последнее он, впрочем, пробормотал себе под нос, уверенный, что его не услышит никто из экипажа. Три мотоцикла, два броневика. Над срезом угловатого корпуса, размалеванного двухцветным камуфляжем со следами смытой зимней побелки, видны шлемы пехотинцев, осматривающих обочины. Курсовой пулемет смотрит вдоль дороги, кормовой вовсе задран в небо. Тот самый передовой дозор, который они должны пропустить. Их цель – основная колонна. Которую они и будут избивать до последнего снаряда в боеукладке.

Дмитрий криво усмехнулся собственным мыслям: угу, именно до последнего! У них почти двойной «бэка» на борту – успеть бы хоть треть израсходовать, прежде чем их самих спалят! А в том, что их спалят, он совершенно непатриотично не сомневался. Немцы – вовсе не идиоты, тем более на третьем году войны. И что к чему, поймут очень даже быстро. А уж там, маневрируй не маневрируй, веди огонь с ходу или с места – рано или поздно напорются на болванку – и все, «нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас»… Кстати, вот интересно, тот, кто писал эти слова, хоть примерно представлял, о чем вообще речь? Что это еще за каркас такой у танка? И как можно поднять на руках тонн эдак двадцать – двадцать пять, даже ежели вес башни не учитывать? Вот именно…

Замыкающий короткую колонну «Ганомаг» прокатил мимо; кто-то из немцев выкинул через борт консервную жестянку и следом за ней пустую бутылку. Ни хрена себе, они что, еще и жрут на ходу? И бухают?! Хороши разведчики, нечего сказать…

Так, все, хватит мудрствовать, работать пора. Вряд ли дозор оторвался от остальных сил слишком уж далеко, километр, от силы – два. Значит, у них минут пять, не больше. Спустившись вниз, прикрыл люк – так, чтобы и шальной осколок или рикошет не словить, и выскочить, случись что, успеть. Да и лишняя вентиляция не помешает, стрелять придется много, а вытяжка на этой модели хоть и мощнее, чем на ранних «тридцатьчетверках» образца сорок первого и сорок второго, но все еще оставляет желать лучшего. Увидев, что заряжающий излишне усердно возится с запором, молча сунул ему кулак под нос, заставив приоткрыть крышку, застопорив массивную железяку ремнем. Ну, что за человек, полчаса назад же объяснял, чего делать не нужно! Хотя в чем-то его понять можно: молодым танкистам в бою зачастую кажется, что в наглухо задраенной бронированной коробке гораздо безопаснее. Чистая психология, если уж честно. Хотя там, «за речкой», его быстро отучили внутри БМП кататься. Лучше отбить задницу о броню, но иметь шанс уцелеть, чем практически гарантированно сгореть…

Поколебавшись, скомандовал башнеру:

– Ваня, давай бронебойный.

– В смысле выполнять команду «раз»? – простодушно переспросил тот, но к укладке потянулся.

– Тьфу ты, блин! Ну да, «раз»! Коля, ты готов, если что, выдернуть нас отсюда? Задом с разворотом влево и дальше, как оговаривали?

– Нема базара. Ну, то есть это, сделаем, командир.

– Тогда все. К бою.

– Товарищ лейтенант, а мне что делать? – почти жалобно осведомился снизу радист. – Вы воевать станете, а мне тут сидеть?

Дмитрий мысленно застонал. Вот же нашелся на его голову Аника-воин! С подобным рвением – не дай бог, конечно! – первыми в бессмертие и шагают. Причем порой отнюдь не в гордом одиночестве…

– Волну слушай. Нашу, на немцев теперь наплевать. И будь готов, если что, быстренько снять пулемет и отсекать пехоту. Если припечет, лезешь наружу, подыскиваешь позицию и смотришь, чтоб никакая сволочь к танку не подобралась. Особенно, если у этой сволочи гранаты имеются. Противогаз есть?

– Так точно. А заче…

– Выкинь на фиг и напихай в сумку дисков, сколько влезет. Гранат пяток возьми. Стрелять-то умеешь?

– Конечно, товарищ командир! – непритворно обиделся Александр. – В училище в первой пятерке лучших стрелков был!

– Из винтовки?

– Так точно. Еще из СВТ и нагана стреляли, три раза.

– А из ДТ?

Несколько секунд царило молчание, затем стрелок-радист удрученно покачал головой:

– Неа… В прошлом бою пострелять не довелось как-то, а больше я и повоевать не успел…

– Успеешь еще, дело нехитрое. Но матчасть хоть знаешь?