Я глубоко затянулся и только после того, как выдохнул струю дыма, продолжил:

– Да, а чтобы у вас не возникало желания выбить информацию какими-нибудь не слишком законными силовыми путями, хочу кое-что показать…

С равнодушным видом, как будто речь шла о безобиднейшем пустяке, я поднес тлеющую сигарету к шее и медленно затушил ее о себя.

– Меня не слишком волнует боль. Последнее время она стала неотъемлемой составляющей моей жизни.

Не знаю, как отреагировали наблюдатели за стеной, но детектив Солти отнесся к демонстрации более чем спокойно. Опытного полицейского вообще трудно удивить, а сидящий напротив меня человек явно имел солидный стаж работы.

«Какой, на хрен, работы?! – оборвал я ровный ход своих умозаключений. – О каком опыте идет речь, если этого мужчины не существует в реальности? И он – не более чем плод моего воображения, как и весь этот … город? С таким же успехом можно нарисовать человека на листе бумаги и сказать: у него большой жизненный опыт».

Одним словом, полный бред.

Хотя… Если художник обладает талантом, то может, что называется, вдохнуть душу в свое творение.

Одно из двух – или мой перекачанный наркотиками мозг стал сверхгениальным, смоделировав целый город с несколькими миллионами обитателей – у каждого собственная жизнь и история. Или эта реальность – что-то непостижимое. В любом случае в столь ответственный момент, когда на кону стоит осуществление грандиозного плана, не стоит отвлекаться на неразрешимые загадки.

– Ну а теперь, – как ни в чем не бывало продолжил я, – давайте вернемся к тому, на чем мы остановились. Итак, я не буду разговаривать ни с кем, кроме детектива Солти. Если полицейское управление к завтрашнему обеду хочет отрапортовать о блестящей операции по задержанию опаснейшего убийцы, то ему придется выполнить мою просьбу.

– Скажите, с кем именно вы хотите поговорить, и мы попытаемся сделать все возможное. – Голос детектива звучал подчеркнуто доброжелательно.

Обычно так разговаривают с буйными сумасшедшими, после того как наденут на них смирительную рубашку.

Сказать по правде, тон мне не слишком понравился, поэтому ответ прозвучал намного более резко, чем следовало.

– Я буду вести переговоры только завтра утром.

Детектива не удивила сигарета, затушенная о шею, но мое последнее заявление вызвало откровенное недоумение.

– Что?

– Завтра утром, – безапелляционным тоном повторил я.

– Простите, но зачем ждать так долго? Ведь встречу можно устроить прямо сейчас.

Честное слово, лучше бы он говорил без всей этой лживой приторной вежливости.

– Условие не обсуждается.

– А может быть…

– Нет. Никаких компромиссов.

У меня имелось несколько веских доводов в пользу того, чтобы тянуть время. Во-первых, ночью может не работать заведение, куда я отчаянно стремился попасть. Во-вторых, никто не пойдет навстречу подозреваемому, пока не будет стопроцентно уверен, что другого выхода нет. А в-третьих, я все еще надеялся ввести в заблуждение охотников. Ночь, проведенная в полицейском участке, по замыслу должна стать дымовой завесой, способной сбить с толку убийц. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

– Боюсь, ваши слова будут интерпретированы как нежелание помочь следствию.

– Детектив, – я посмотрел ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что человек, способный превратить свое тело в некое подобие пепельницы, – я поднес к шее только что прикуренную сигарету и вновь затушил ее, – будет принимать во внимание такие глупости, как интерпретация слов?

Не исключено, что до сих пор кто-то сомневался в моем сумасшествии. Но после второй затушенной сигареты сомнения исчезли. А вместе с ними окрепла уверенность, что я – именно тот самый маньяк, след которого безуспешно пытались взять в течение целого дня.

– Полагаю, такой человек не будет принимать во внимание вообще ничего.

– Ну вот видите. – Я растянул губы в широкой улыбке. – Вы же умный малый.

Солти не стал улыбаться в ответ, ограничившись отрывистой фразой:

– Вижу, нам не удастся договориться по-хорошему.

– И по-плохому тоже. – Мои глаза лучились вполне искренним весельем. – Либо вы в точности выполняете мои условия, либо разговора не получится.

Главная ошибка людей, считающих себя хозяевами положения, заключается в том, что их уверенность в собственном превосходстве базируется на ложных предпосылках. Наш случай оказался лишним тому подтверждением. Я не оставил полицейским выхода, спровоцировав их на решительные действия. А напыщенные самовлюбленные болваны, считающие себя самыми умными, выступили в роли подопытных крыс. Они бежали по лабиринту, полагая, будто обладают свободой выбора. Хотя на самом деле никакой свободы не было и в помине. Их побуждениями и действиями манипулировали.

Я просчитал действия противника на три хода вперед, но не испытывал особой радости от того, что выступаю в роли хозяина лабиринта. Расписанная как по нотам комбинация являлась частью плана, не более того.

После похода в магазин за продуктами никто не приходит в дикий восторг, вернувшись домой с покупками. То же самое можно сказать и про меня – шаг за шагом я продвигался к намеченной цели.

Ссылаясь на какую-то малоизвестную поправку в законе о бла-бла-бла полномочиях в экстренных случаях, они вкололи мне «PiX8». Препарат, известный также как «Песня жаворонка». Турбореактивная гадость была модифицированным вариантом «сыворотки правды». Но, в отличие от прародительницы, она вытаскивала из подсознания на свет божий не только всю правду о настоящем, но и давным-давно позабытые тайны.

«Хорошие парни» считали себя хозяевами положения. Свято уверенные в том, что имеют на это основания.

Вначале действительно все шло как обычно – несколько стандартных «разогревающих» вопросов, на которые я ответил предельно честно. А затем произошло неожиданное. Без какой бы то ни было причины подследственный откинулся на спинку стула и принялся рвать на себе одежду, оглашая комнату безумными криками, постепенно перерастающими в нечеловеческий вой.

И вот тогда чертовы умники не на шутку переполошились. Никогда прежде «PiX8» не приводил к таким побочным эффектам. Однако люди, вколовшие мне «Песню», вряд ли смогут объяснить вышестоящему начальству и городским властям подобные тонкости.

Я честно предупредил о неадекватной реакции на любые наркотические препараты. Но меня не послушали, будучи уверенными, что «PiX8» безвреден. Запись допроса покажет – следователи были в курсе возможных осложнений и тем не менее пошли на неоправданный риск.

В обычной ситуации инцидент можно было бы замять или сослаться на стечение роковых обстоятельств. Но эта ситуация не принадлежала к разряду обычных. Так как непосредственно касалась городских властей. А значит, ни о каком стечении обстоятельств речи не было. Налицо грубый просчет, за который в любом случае придется отвечать.