Ей снился страшный сон, будто она сидит в подземелье с цепями на руках и ногах и ждёт казни на костре. Ей было холодно, вокруг бегали мыши. Потом она проснулась и поняла, что это не сон. Ей действительно было холодно и темно, а руки и ноги болели от тяжёлых и грубых браслетов. И ещё рядом был кто-то. Этот кто-то вошёл в подземелье с факелом и приблизился к ней.

Она отшатнулась и прижалась к стене, прикрываясь рукой. Но голос, который раздался в мрачной тишине подземелья, заставил её задрожать всем телом. Она обмякла, и сильные нежные руки оторвали её от стены и прижали к груди, в которой билось сердце, стук которого она ещё недавно с таким блаженством слушала по ночам.

— Дженни, — шептал Джулиан, прижимая её к себе. — Боже мой, дитя моё, что они сделали с тобой?

Она открыла глаза и увидела его лицо при свете факела.

— Это вы, — забормотала она, касаясь холодными испачканными пальчиками его щёк. — Это вы. Я так ждала… Я думала, что вы уже не придёте. Я боялась, что никогда не увижу вас.

— Дженни, — простонал Джулиан, целуя её заплаканное посеревшее от горя личико, — бедная моя малышка!

— Они обвинили меня в колдовстве, — всхлипнула девушка. — Они сказали, что я ведьма и меня нужно сжечь. Они привезли моего барашка и сказали, что он — демон.

— Безумцы! — прорычал Джулиан, и его лицо исказила ярость. — Они пытали тебя? Они сделали тебе больно?

— Нет, — замотала головой она. — Но они совсем не слушали, что я им говорила. Человек, который задавал вопросы, сам же и отвечал на них. И они записывали то, что он говорил, словно это говорила я. Но я ни в чём не сознавалась, я не говорила, что навела на вас чары и кормила барашка своей кровью. Они всё выдумали! Всё до последнего слова! — она с мольбой смотрела на него. — Вы ведь заберёте меня отсюда? Вы не позволите им сжечь меня?

Он отвёл взгляд и опустил голову.

— Епископ уехал, — хрипло произнёс он. — Мне не говорят куда. Все шарахаются от меня, как от прокажённого. Я не знаю, что делать.

Дженни перестала плакать. Она смотрела на опущенную голову Джулиана, потом осторожно провела рукой по его волнистым локонам.

— Ничего. — тихо проговорила она, привлекая его к себе и обнимая. — Ничего. Господь милосерден. Он видит всё. Он примет меня к себе. Вот только жаль, что я больше не увижу вас. Но ведь вы не будете долго печалиться, правда? Вы зажжёте свечу и помянете меня в своих молитвах.

Джулиан медленно поднял на неё полные слёз глаза.

— Несчастное дитя, — прошептал он, проводя ладонью по её лицу. — Моя любовь погубила тебя. И моя проклятая гордыня. Мне нужно было забрать тебя и увезти далеко-далеко отсюда. Мы могли поселиться там, где нас никто не знает. Мы могли обвенчаться и жить долго и счастливо. Мы могли уехать во Францию, в Испанию или, на худой конец, в Шотландию. Ведь жили же там мои предки… Но мне нужен был двор, блеск, успех, восторги дам, зависть соперников… Ничтожный глупец! Я сам погубил нас обоих!

— Нет! Нет-нет, — покачала головой она. — Не надо думать так. Никто не знал, что случится, и вы знать не могли. Вы не причиняли мне зла. Наоборот, вы подарили мне столько счастья! Жаль, что оно так скоро закончилось, но что поделать…

Джулиан медленно и печально качал головой.

— Я не смогу жить без тебя. Как поздно я понял, что ты для меня значишь. И я уже ничего не могу изменить. Лучше б меня самого отправили на костёр. Неужели я буду стоять в толпе и смотреть на твои мучения?

— Вы могли бы избавить меня от них, — робко произнесла Дженни. — Я действительно очень боюсь боли. Не столько смерти, сколько боли от огня. Мне очень страшно, милорд. И… если б вы дали мне…

— Яд? — тихо спросил он, глядя на неё в упор. — Чтоб я убил тебя собственными руками? А впрочем, — он усмехнулся, — я ведь уже сделал это.

— Не надо, — вздохнула она. — Я не должна была даже заикаться об этом. Ни мне, ни вам незачем брать грех на душу. Господь милосерден и он поможет мне.

— Господь милосерден? — переспросил Джулиан. Его лицо покрылось восковой бледностью и лишь глаза горели лихорадочным огнём. — Если он милосерден, то почему же он допускает это? За какие грехи он позволяет им губить нас? Почему его ангелы не спустятся с небес сюда, в эту грязь и не спасут тебя? Так ли он милосерден?

— Тише, — зашептала она, прижимая палец к его губам. — Не ропщите. Господь испытывает нас, чтоб потом наградить. Его пути неисповедимы.

— Я не выдержал этого испытания, — спокойно произнёс Джулиан. — Ад в моей душе. Пусть будет так. Но я сделаю то, что должен сделать. Я спасу тебя.

— Как вы сделаете это? — печально улыбнулась она.

— Тебе лучше не знать, — он нагнулся и поцеловал её. — Прощай, ангел. Молись за меня. Я уповаю лишь на то, что Он услышит твои молитвы.

Он выпрямился и, не сказав больше ни слова, вышел. Дженни осталась сидеть на грязном полу темницы. Она больше не боялась, она даже не думала о том, что ждёт её завтра. Встав на колени, она сложила руки и подняла взгляд на закопчённый свод подземелья. Ее губы шептали молитву, она молила Господа, Пресвятую Деву Марию и всех светлых ангелов защитить Джулиана и унять в его душе боль.

Как и следовало ожидать, следующее утро было серым и промозглым. Фарги не явился. Он и не обязан был находиться со мной круглые сутки. В его обязанности входит просто приглядывать за мной, передавать мне срочные вызовы на работу от небесных работодателей и изредка вмешиваться в ход вещей, если этот ход грозит привести меня к печальной, но логически обоснованной развязке.

Мой предыдущий ментор вообще объявлялся раз в два-три года и лишь для того, чтоб испортить мне жизнь. К счастью, он избавил меня от своего общества, надеюсь, что навсегда. Фарги же был моим другом и напарником, ему нравилось общаться со мной не меньше, чем мне с ним. Но у него полно и других дел, и потому изредка он исчезал с моего горизонта, чтоб потом возникнуть как ни в чём не бывало в самый неподходящий или очень даже подходящий момент.

Я не расстроилась из-за его отсутствия. Я была и без того в отвратительном настроении, и меня даже радовало, что можно не обсуждать сегодняшний сон. Мне хотелось просто забыть о нём, и о том, что произошло наяву за те пять дней, что я провела на Новой Луизиане.

Лия позвонила и сказала, что очень занята и не сможет зайти. Альмер тоже не пришёл. Вместо него в гостиной у камина устроился Эльвер, слишком серьёзный, чтоб мне хотелось с ним поболтать.

Я надеялась, что хоть сегодня мне удастся отдохнуть. Я ушла в библиотеку, задёрнула шторы на окнах, закрыла дверь, зажгла свет, затопила маленький камин и села возле него с книжкой. Никаких демонов, никаких убийств, никаких мистических ужасов. Роман о любви, Тургенев… Всё так далеко, мило, трогательно и печально.