Но тут все изменилось. Во время летнего отпуска я подружилась с женщиной, обожающей фитнес. Даника была активной, подтянутой и стройной. Она научила меня, как сокращать порции и есть меньше сладкого. Мы вместе начали выполнять курс аэробики и занимались по четыре раза в неделю. Мой вес начал снижаться. Я теряла примерно по килограмму за семь дней. Но еще важнее то, что я стала уменьшаться в объемах.

У нас дома всегда было несколько велосипедов, и мои сыновья участвовали в местных велогонках. Я помыла своего запылившегося двухколесного друга, села на него и неуверенно проехалась по району. Вскоре я начала ездить на нем на работу, которая находилась в двух с половиной километрах от дома. Мои высоченные четырнадцатилетние отпрыски присвистывали от удивления и смеялись вслед матери, изо всех сил старающейся удержать равновесие и не сойти с курса. Но со временем я почувствовала себя увереннее, стала ловко управлять велосипедом. Да и габариты мои значительно уменьшились. Сзади это было хорошо заметно, и большой живот практически исчез.

Каждую неделю я взвешивалась и измеряла объем груди, талии, бедер, записывая все показатели в таблицу. И о чудо: 105–88–110 уменьшились до 98–75–98! Один взгляд на эти цифры служил стимулом для того, чтобы отказаться от некоторых продуктов. Я питалась правильно, много двигалась, а потому лучше спала и в целом чувствовала себя бодрее. Исправилась осанка, поднялось настроение. Я продолжала есть сладкое, но понемногу: например, одно-два печенья, но никак не шесть.

При этом мне по-прежнему было трудно справляться со стрессом, пока я не поняла, что с ним делать. В один из дней, когда меня накрыла депрессия, я пришла к Данике. Заниматься фитнесом мне совсем не хотелось. Я сидела на диване, уставившись в стену.

– Что случилось? – спросила подруга.

– Все плохо, – ответила я. – Сегодня утром заехала к Вирджинии, чтобы отвезти ей подарок ко дню рождения. Ей через неделю предстоит операция. Она ходила по всему дому и надписывала все вещи, чтобы дети знали, что кому достанется после ее смерти. Вот какой у человека пессимистический настрой! А потом я проверяла свои счета и увидела, что у меня долги по двум овердрафтам.

– Ну что ж, – сказала Даника с веселым смехом, – сейчас мы поработаем, и ты почувствуешь себя куда лучше!

Так оно и случилось! После этого я поняла, что фитнес действует всегда – даже тогда, когда у тебя совсем нет желания им заниматься. Он не только доставляет удовольствие, но и служит лекарством от депрессии, помогает противостоять стрессу, учит терпению, гибкости и спокойствию.

Одиннадцать месяцев в году я отношусь к еде разумно, но всякий раз в декабре моя сила воли куда-то улетучивается. Я как маленькая девочка стою возле духовки. Вслед за таймером считаю минуты, с нетерпением ожидая первой партии печенья с шоколадной крошкой и домашнего десерта из арахисового масла, на котором отпечатывается узор в виде клеточек. Мне хорошо известно: если позволю себе лишнее, у меня раздует живот и лопнут штаны. Но я все равно не могу не есть эти вкусности! Речь идет не о двух-трех печеньях и чашечке кофе, а о целых пригоршнях лакомства. И не просто за завтраком или вечером перед телевизором – нет, я тянусь к ним в течение двух предрождественских недель всякий раз, когда прохожу мимо вазочки с выпечкой. В конце праздничного застолья я собираю все остатки печенья, пирогов и пирожных и вручаю их нашим детям (их у нас четверо, и все уже взрослые) и внукам.

– Возьмите это с собой, – обычно умоляю я. – Мы поклялись больше не есть сладкого!

Так я говорю каждый раз. Как птицы, возвращающиеся по весне в родные края, заводят одни и те же песни, так и я ежегодно даю себе зарок вернуться к здоровым привычкам.

Все, праздники кончились. Я больше не буду. Честно!

И вот рождественская суета миновала. 27 декабря я открываю морозильник и достаю оттуда коробку с овощными бургерами. В ней спрятано несколько завернутых в полиэтилен арахисовых печений. Я разворачиваю одно, а еще пять собираюсь засунуть поглубже между коробками с замороженными продуктами. С острым чувством вины я вспоминаю печальный закон: «Минута во рту, всю жизнь на бедрах».

И тут же решаю съесть две штуки – видимо чтобы жир на бедрах отложился симметрично. Медленно и с наслаждением я прожевываю каждый кусочек. Знаю, последние четыре печенья тоже долго не протянут. Но потом наступит новая жизнь. За год я успею позабыть их вкус.

Первого января я просыпаюсь голодная. От печенья остались одни воспоминания.

Пора реформировать свой режим. Я настроена серьезно и тянусь за коробкой с овсянкой. Сейчас сварю ее и съем без всякого сахара. Приправлю для вкуса корицей и добавлю чуть-чуть голубики для сладости. Начну следовать антиоксидантной диете и сейчас же, не откладывая в долгий ящик, займусь фитнесом. Пока каша остывает, несколько раз пробегусь туда и обратно по лестнице, ведущей в подвал. Запущу метаболизм, разогрею внутренний двигатель, чтобы он сразу сжигал любые попадающие в организм калории. Три раза я пробегаю по лестнице туда и обратно. Для меня это не проблема. На третьем «круге», правда, приходится сбавить темп, так как я уже сильно запыхалась. Отдышавшись, я открываю дверцы кухонного шкафа, но глубокой тарелки не нахожу. Все они в посудомоечной машине. Тогда я тянусь за выцветшей желтой пластиковой миской, стоящей в дальнем углу. И тут из нее выпадают три зачерствевших (потому что не завернуты в пакет) шоколадных печенья. У меня текут слюнки, как у собаки Павлова, и я тут же запихиваю в рот все три трофея. За этим делом и застает меня муж.

– А что у нас на завтрак? – спрашивает он, входя в кухню.

– Офшаная кафа, – мычу я с набитым ртом. Не хватало только весело завилять хвостиком для полноты картины.

Я судорожно пытаюсь разжевать твердое как камень печенье и уже начинаю подумывать о том, чтобы выплюнуть его. Но не могу. Наверное, кофе поможет растворить эти ссохшиеся куски? С трудом проглотив последний из них, я клянусь, что положу этому конец.

Мне давно пора привести себя в порядок. Но я все откладываю, каждый раз нахожу оправдания. Вот лишь некоторые из них: беговая дорожка стоит в подвале, и мне неохота спускаться и подниматься по лестнице. Или: для прогулки по улице слишком холодно. До работы нет времени, чтобы пройтись – хотя бы по магазину или по какому-нибудь другому закрытому помещению, – а после работы я слишком устаю.