Ким рассеянно улыбалась. И упорно прятала взгляд от теплых карих глаз Евгения.

Наконец, тот приготовил кофе и налил ей в маленькую чашечку.

— Если хочешь знать мое мнение, — веско сказал Еретик. — Тебе надо просто не обращать внимания, не поддаваться эмоциям. Все идет из твоей головы. Это глюки, Ким.

— Что же у меня раньше не было такого?

— Это все нервы и работа. Невеселая она у тебя, но и не плохая.

— Александр точит на меня зуб, — пожаловалась Ким. — Раньше он относился ко мне гораздо лучше, хоть и дразнил роботеткой. Да что лучше… Это даже не сравнить. Я чувствовала, что, несмотря на все подколы, Александр меня уважает. Он был старшим товарищем для сотрудников, всегда готовым подсказать и помочь. Помню, как-то на Новый год даже подкинул Хирургу денег на татуировку. И мне давал на твое лечение, но я отказалась — хотела заработать сама. А в последнее время это вовсе не тот человек, которого я знала несколько лет. Это злобный и неуправляемый тип. Иногда я боюсь, что Александр нападет на меня в темном углу…

— Не преувеличивай. Если честно, ты сама — девушка со сложным характером, и за словом в карман не полезешь. Возможно, он просто ревнует к тебе Целестину. Вы же подруги не разлей вода.

— Это скорее дружба поневоле. Цеська — слишком ограниченная. Только и думает, что о цвете своих ногтей, шмотках и продажах. Но остальные работнички еще хуже. Она хотя бы искренняя.

— Неужели? Может, ли глупый и недалекий человек получить повышение?

— А она далеко не глупая. Я бы даже сказала, что очень сообразительная. Но не видит ничего дальше нашего офиса. Цеся проживет хорошую жизнь. Еще годика два позанимается карьерой, затем выйдет замуж за начальника, родит одного ребенка, не больше. Не будет она портить свою красоту. Снова выйдет на работу, оставив малыша на воспитание мамы. И станет генеральным директором нашей компании. Замечательная перспектива, да только я ей не завидую. Я от такой жизни скорее с моста прыгну. Так что не говори, что она — мой лучший друг.

— В детстве Цеся была другой, — заметил Женя. — Очень любопытной. Занималась музыкой. О чем-то мечтала…

— Все меняются, — равнодушно откликнулась Ким.

— Но не ты! — неожиданно горячо сказал Еретик. — Ты должна жить той жизнью, которую выбрала. Ходить на работу, копить деньги и бегать. Забудь о фаерщиках и об Ингрид.

— Что?! Даже у пожизненно заключенного может быть амнистия.

Еретик взял свою изуродованную руку в здоровую и начал баюкать ее:

— А вот у меня ее не будет никогда. И я не стану тем, кем хотел стать. Музыкантом, как Цеся. Так что молчи, девочка. Иначе я дотронусь до тебя.

— Да пошел ты, — устало сказала Ким. Она бросилась на кровать и вскоре уснула мертвым сном.

Ингрид стояла у окна и смотрела на полную луну. Несмотря на тяжелую поездку, девушка не чувствовала усталости. Лишь тревогу и беспокойство. Ее и без того тонкие губы были сжаты в ниточку, неприятные желтые глаза недобро щурились. Ингрид долго размышляла и, наконец, приняла решение.

Она надела кружевное черное платье, принадлежавшее еще бабке-ведьме и передававшееся в семье из поколения в поколение. Наряд как нельзя лучше подходил к ритуалам, церемониальной магии и воззваниям к древним Богам.

Ингрид достала из комода личную книгу Теней, украшенную ленточками и стеклянными пуговицами, и без труда нашла заклинание «Холодное сердце».

Затем ведьма зажгла несколько синих свечей и начертила мелом пентаграмму, в центр которой поставила чашу со льдом. Бросив последний взгляд на луну, она опустила голову и растерла себе ладони. И почти увидела черную дымку, исходящую от тела…

— Я — древняя ведьма из древнего рода и обращаюсь к темным Богам по праву, — Ингрид громко и четко выговаривала каждое слово. — Умоляю, отведите беду! Спасите нас всех от Тревожного Саббата. Дайте мне смелость и силу все изменить. Могучая Темная мать, Милосердный Пресветлый Отец, к вам взываю!

Ингрид взяла чашку со льдом и почувствовала, что тот мгновенно тает.

— Так же, как и твое холодное сердце, Ким, — прошептала девушка.

И тут неведомая сила подняла ее в воздух и швырнула об стену.

Ингрид поползла к пентаграмме, пытаясь стереть край, чтобы развеять колдовство.

Но не тут-то было. Перед ней стояла невидимая преграда.

— Чертов Саббат, — взвизгнула ведьма. — Да пропади оно все пропадом.

И тут Ингрид могла бы поклясться, что две сильные руки подняли ее в воздух на полтора метра от пола. Лежа в невесомости, девушка ощутила себя мухой в варенье. Она даже не могла шевелиться, только руки тряслись мелкой дрожью.

И тогда Ингрид осознала, что ее битва за душу Ким уже проиграна.

Девушка сжала в руке деревянный амулет, но он расплавился, как воск.

Сегодня древние боги предпочли не слышать свою несчастную дочь.

— Ницшеанец, Аглая, придите. Вы можете меня спасти?

— А что ты можешь предложить взамен, глупая ведьма? — с ней говорили стены.

— Свою силу, если остановите Саббат.

Ингрид ощутила, что в комнате резко похолодало, и ледяные пальцы ухватили ее за ногу, затем бережно опустили на пол. Она лежала, боясь открыть глаза, хотя уже чувствовала, что потусторонние силы ушли из ее жилища.

— Не строй из себя невинность, — у Ницшеанца такие мягкие губы. — Ты прекрасно знала, на что шла, когда стала перечить древним богам. Ким — наша, смирись с этим.

Ницшеанец почти нежно погладил девушку по внутренней стороне бедра, потом аккуратно одернул подол платья.

— Вот и все. Мне не нужны ни ваши пышные церемонии, ни ритуальный секс. Только твое согласие на передачу силы. И не вампир я, не плачь. Через пару дней оклемаешься, ты вообще-то живешь в светлой зоне!

— Я тебя ненавижу, — Ингрид скрежетала зубами в бессильной ярости.

— Ну и зря, только последние крохи у себя отбираешь.

Ницшеанец выглядел удивительно реальным и самодовольным.

— Убирайся из моего дома, призрак! — ведьма старалась выглядеть максимально грубой, лишь бы Георгий не обратил внимания на маленькую чашку с водой.

Потому что ее заклинание сработало.

Потому что она смогла перехитрить древние силы.

Привидение исчезло, а девушка, не скрывая улыбки, вышла во двор. Затем с ногами легла на скамейку, наслаждаясь потоками энергии, которая так и лилась из светлой зоны.

Так она и лежала, любуясь ночным небом, пока не уснула.

Без особых происшествий прошло несколько дней. Ким бегала два раза в день, крутила реквизит и безукоризненно работала. Она чувствовала себя вполне спокойно, ведь больше не встречала призраков и даже позволила себе малодушно поверить, что все закончилось.