Пол не вернулся домой тем вечером. И на следующий день тоже. Он не послушался папули. Наверно, нервы сдали.

В следующий раз я встретил его только через тридцать пять лет.

Мамуля с Гарри переехали обратно на Вудкрест. У нас в семье было не принято обсуждать проблемы, поэтому я не был в курсе, о чем они с договорились с отцом — я не спрашивал, а они не рассказывали. Что бы там ни было, больше он ее пальцем не тронул.

Я как раз оканчивал школу и получил результаты выпускных экзаменов — твердые четверки. Не идеал, но черному парню из общеобразовательной школы такие оценки могли дать очень хорошие возможности для поступления в колледж. Мамуля была на седьмом небе — она вприпрыжку побежала звонить всем своим друзьям из университетов Карнеги-Меллона и МТИ, как будто сама собиралась поступать.

Мама уже пристроила Пэм в Университет Хэмптона, и я был следующим на очереди. Ее заветная мечта сбывалась — детки получат высшее образование.

Мамуля командовала операцией «Уилл поступает в колледж». Внезапно ей стала очень близка идея о том, что если главных двое, погибают все.

Лучше всего мне давались математика и физика. К 1986 году во многих учебных заведениях уже начинали преподавать информатику и программирование. Мамуля развернула дома командный пункт с картой США, на которой ставила отметки по таким параметрам, как «факультеты программирования», «города и штаты, в которых у нас есть родственники», «стоимость жилья» и «расстояние от Филадельфии». Собрав всю необходимую информацию, она выбрала пять или шесть вариантов и рассортировала их от большей к меньшей вероятности поступления. Затем мама заполнила все анкеты, изучила все варианты жилья и рассчитала все затраты на перемещения и возможные льготы на обучение. В то время она работала в школьном совете Филадельфии, так что в вопросах образования ее организованность уделывала самого папулю.

В Висконсине у нас жили друзья семьи, поэтому мамуля внезапно решила отправиться к ним в гости. Глава их семьи, Уолтер Маккаллум (мы звали его дядя Мак-как-его-там), тесно общался с членом приемной комиссии из местного инженерного колледжа.

Как-то в пятницу моя подруга Джуди Стюарт устроила вечеринку в честь своего дня рождения. После школы я встретился с Рэди-Роком:

— Йоу, ты сегодня идешь к Джуди на тусу? — спросил он.

— Не, чувак, она меня обломала. Я два года ставил музыку на ее вечеринках, а тут она позвала какого-то левого чувака, и мне даже не сказала.

— Мужик, да там не какой-то левый чувак. Это Джаззи Джефф.

— Реально?! Про него столько болтают, но я ни разу не видел его живьем.

— Он просто бомба, — ответил Рэди. — Вот только он с юго-запада, а выступать будет у нас на районе. Мы такое стерпим?

Рэди-Рок всегда знал, как раззадорить меня на баттл. Да долгих уговоров и не требовалось.

— Йоу, как зовут его рэпера? — спросил я.

— Эмси Айс. Но до тебя ему далеко.

— До меня всем далеко.

Рэди любил, когда я выделывался, поэтому одобрительно стукнул меня по плечу. У меня в голове уже завертелись боевые рифмы для сегодняшней схватки.

— Да че уж там, пойдем на вечеринку, уделаем этих лохов, — сказал я. — Должны же мы репрезентоватьУиннфилд.

— Точняк! — ответил он. — Рэди-Рок Си и Фреш Принц против Джаззи Джеффа и эмси Айса! Тогда встретимся в восемь на месте.

— Точняк, договорились. Увидимся.

Джеффри Аллен Таунс вырос на Родман-стрит на юго-западе Филли, в семи километрах от Уиннфилда. Джефф рос в музыкальной семье. Его отец был эмси у легенды джаза Каунта Бейси. Старшие братья играли в фанк- и фьюжн-группах, а сестры исполняли песни Мотауна. Он был младшим ребенком и всю жизнь впитывал музыку как губка, постоянно находясь среди невероятно талантливых людей.

В пятнадцать лет у Джеффа нашли рак, неходжкинскую лимфому. После долгого и тяжелого лечения он поправился, но его мама, по понятным причинам, стала слишком трепетно его оберегать. Так Джефф начал проводить большую часть времени в подвале, окруженный тысячами блюзовых, джазовых и фанковых пластинок. Он слушал все подряд, от Джона Колтрейна и Чарли Мингуса до Стиви Уандера и Джеймса Брауна, замечая разницу в стилях, аранжировках и композиции.

Джефф начал диджеить в десять лет. Энциклопедические познания сделали его музыкальным гением. Его стали называть «Джазз» за то, что он без труда мог совмещать сложные джазовые композиции с ритмами современного фанка, диско и хип-хопа. В конце концов, прозвище превратилось в «Джаззи Джефф».

Сейчас ребята помоложе не знают, но в те времена диджеи были гораздо популярнее, чем эмси. Рэп еще был довольно примитивным, в нем не было ритмической и словесной изобретательности, которой славятся более современные артисты. Зато в мире диджеев постоянно изобретали что-нибудь новое, привлекая все внимание к себе.

Тем, кто не знаком со старомодными диджейскими техниками, будет сложно это понять, но невероятное умение Джеффа на лету скретчить и миксовать дорожки до сих пор мало кто смог переплюнуть. Подростком в своем подвале он изобретал техники и стили, которыми по сей день пользуются тысячи музыкантов по всему миру. Он манипулировал пластинками так, как никто даже не пытался. Он мог менять тональности, темп, даже сами звуки. Один из его фирменных звуков я позже назвал «Трансформер-скретч», потому что он напоминал мне звуковой эффект из мультика о Трансформерах. Он мог заставить вокальные партии из двух разных песен «разговаривать» друг с другом, создавая целые диалоги.

Я могу рассказывать о нем бесконечно, но остановлюсь вот на чем: не просто так даже сегодня, более тридцати лет спустя, Джеффа считают одним из величайших диджеев в мире хип-хопа. Я понимаю, что я тут — великая звезда кино, но в восьмидесятые настоящей звездой был Джаззи Джефф, а я был его подмогой.

Тем вечером я пришел к Джуди раньше времени. Своим появлением я привлек внимание: надел двухцветные джинсы марки «Lee», сзади черные, спереди белые, с ярко-красной надписью «Фреш Принц» на одной из штанин. К джинсам в комплект шла такая же двухцветная джинсовая куртка. Нашлепку с логотипом Lee я срезал со штанов и повесил на серебряную цепь вокруг шеи.

Я был почти слишком крут для этой вечеринки.

Когда я зашел в помещение, мне сразу вспомнился последний раз, когда я был у Джуди в подвале. Печальные события, описанные в моем первом сингле «От девчонок одни беды», случились именно там. Как-то вечером я был в том подвале с одной из подружек Джуди. На дворе было два часа ночи, когда папа Джуди внезапно проснулся от ни с чем не сравнимых звуков искусного занятия любовью (звуки, если что, издавал я, а не она). Я услышал, как он вскочил и понесся с верхнего этажа дома вниз по лестнице, крича:

— КТО ЭТО ТРАХАЕТСЯ В МОЕМ ДОМЕ?!