Оба салона кассеты наполовину пустовали, Арч сел на первое попавшееся место и уставился в овальный иллюминатор. Из транслятора донеслось традиционное приветствие экипажа, который сейчас находился далеко за пределами атмосферы, в рубке межзвездного челнока, занявшего стационарную орбиту. Опорные шахты неспешно отвалились, кассета дрогнула, снялась с цоколя и заскользила ввысь. Вскоре она прошила облака и словно бы повисла в холодном сиянии высоты. Казалось, она летит не сквозь пространство, а сквозь время — планета мало-помалу прогибалась, и над краем ее пепельно-голубой, наполненной облаками чаши постепенно выцветала небесная синь, сменяясь сумерками, затем тьмой космической ночи. На черном куполе неба проступили мириады звезд. Здесь, в центре Галактики, их было видно в несколько раз больше, чем с окраинной Тхэ. Немного погодя среди частого звездного узора появилась темная брешь. Она разрасталась, принимая странные очертания, в которых Арч наконец распознал кассетный межзвездник. Корабль походил на цветок с пятью прямоугольными лепестками, недоставало шестого — той кассеты, что стартовала с Альции и теперь приближалась к нему. Начались швартовочные эволюции, межзвездник наискось ушел вниз и скрылся из виду. Иллюминатор повернулся в сторону слепящего солнечного диска, тут же сработала автоматика, опустившая внутри двойного прозрачного пластика дымчатый светофильтр. Арч отвернулся и откинулся на спинку кресла.

Предстояла монотонная рутина транспространственного рейса. Швартовка, разгон, нырок, торможение, затем буксировка в порт прибытия. Все вместе займет не меньше трети суток.

Вытащив из сумки распечатку устава, Арч положил ее на колени, открыл наобум и углубился в чтение.

«Ст. 116. Разведчик обязан всячески избегать действий, которые могут затрагивать безопасность других лиц, их здоровье, честь и судьбу.

Ст. 117. Разведчику возбраняются какие бы то ни было действия, продиктованные личными интересами.

Ст. 118. а) Любые масштабные акции, влияющие на естественный ход событий, должны быть предварительно согласованы руководством бригады с Комиссией по делам карантинных планет при Галактической Лиге.

б) В оперативной обстановке допустимо принятие решений лично разведчиком, под его ответственность, в рамках статей 110–117 настоящего Устава».

Все это он знал наизусть, однако внимательно перечитал. Суконное убожество языка и мысли, но ведь иначе не скажешь. Выглядит абсолютно разумно и правильно, поспорить не с чем. Так ли это на самом деле?

Его мыслями завладела формулировка «естественный ход событий». Особой конкретностью она не отличалась, каких-либо разъяснений в уставе не нашлось. Интересно, кем же определяется этот «естественый ход» — Галактической Лигой, властями карантинной планеты, Провидением? Выходило так: разведчик сам по себе, происходящее — само по себе. Хотя, с известной точки зрения, присутствие разведчика на планете вытекает из того же «естественного хода событий», берущего начало от Темных Веков и ссыльных звездолетов. Далее, в иных случаях именно невмешательство может являться противоестественным. Арч удивился, обнаружив такой грубый изъян в безупречной на первый взгляд логике устава. Над этим стоило основательно поразмыслить.

Однако его преследовал слабый аромат ларгатового сока, мешавший сосредоточиться. Он стал прикидывать, какое задание ему дадут и долго ли придется пробыть на Тхэ, несколько суток или несколько лет. Нет сомнения в том, что ему удастся разыскать Ликку, достаточно сделать запрос в ее училище. Дальше он не стал загадывать. Ему вдруг стало не по себе при мысли об отпущенной ему долгой, непомерно долгой жизни. На локтевом сгибе алела точка от очередной прививки Агеронтона. Чудодейственное снадобье бессмертия текло в жилах Арча, но не придавало его существованию ни смысла, ни цели. Куда бы его ни забросила судьба, он обречен маяться и тосковать, на Тхэ — по красотам Альции, на Альции — по своей обездоленной планете. Он не мог и предположить, что бессмертие обернется такой жестокой насмешкой.

А звездолет мчался с баснословной и в то же время совершенно неощутимой скоростью, ибо испещренный звездами космос застыл, словно приклеенная к иллюминатору светящаяся картинка. Арч сунул устав в сумку, разложил кресло до упора и отрегулировал его мягкость. Погрузиться в сон для него не составило труда.

Ему приснился цех, где работала Ама, и ни разу не виденный, но знакомый до жути по ее рассказам старый волочильный стан, имевший прозвище «палач». Будто бы он, Арч, стоит в дверях, и Ама, изумленная, ликующая, в розовом платье и с цветной тесьмой в волосах, бежит к нему вдоль стана, мимо сваленных кучей бунтов проволоки, бежит и не видит, что грейфер в полтора данна весом начинает перекашивать; натужно, с дрожью вращается барабан; она бежит; Арч не слышит собственного вопля, такой грохот стоит в цехе; грейфер срывается и летит, сбивая Аму с ног; обломок болта с визгом впивается в стенку; хлещет масло из сорванного штуцера гидравлического привода; сбоку стана, точно выброшенные взрывом, взвиваются спиральные щупальца проволок, они хлещут в воздухе, ища жертву, и разом набрасываются на распростертую в луже крови Аму…

Проснувшись, он долго не мог отойти от кошмара. Заказал киберстюарду тоник, выпил две порции кряду, отрелаксировал, проделал малый дыхательный комплекс. Помогло. В иллюминаторе висел тонкий серп — его порт назначения, Орепта. Наручные часы показывали девяносто восемь часов семьдесят три минуты, обычные штучки электроники после транспространственного нырка. Арч стер показания, запросил местное время космопорта, поставил часы по нему.

Тоник распалил аппетит. Пока межзвездник выходил на орбиту и подоспевшие буксировщики принимались растаскивать кассеты, Арч перекусил на скорую руку, заказав котлету в тесте и фруктовое желе, традиционные кушанья пассажиров дальнего рейса.

Спуск прошел быстро, без заминок. Над космопортом занимался рассвет, когда Арч, поеживаясь от холодка, вошел в зал для прибывающих и прямо у дверей наткнулся на Гура.

— Ну, привет, — с ходу облапив Арча, пробасил тот. — Что ж ты экипировался не по погоде?

— В спешке не сообразил. У нас там жарища, — он машинально выразился «у нас», как будто Альция еще имела к нему какое-то отношение.

— Топай переодеваться, я тебя здесь подожду.

В гардеробной кабинке Арч сменил летнюю одежду на плотный комбинезон, поразмыслив, заказал утепленную плащ-накидку, поскольку Орепта славилась резкими перепадами температур и ураганными ветрами. Перекинув плащ через руку, он вернулся в зал.

— Ну, гордость училища, рассказывай о своих успехах, — потребовал Гур, направляясь вместе с Арчем к стоянке дисколетов.

— Что там рассказывать. Будто ты сам не учился. Обыкновенно, — пожал он плечами.

— Экий скромник. Знал бы ты, какие дифирамбы тебе поет Млет. А он обычно скуповат на них.

— Брось шутить. Он один-единственный раз со мной пообщался, перед отбытием. Тогда же смотрел мой матрикул.

— Я вовсе не шучу. Он с самого начала лично следил за твоей учебой.