– Да, мы только что забрали ее у мамы и ехали домой… Я не захотела оставить ее там, ведь она болеет, подхватила ушную инфекцию… Боже, пожалуйста, найдите ее, Кейт!

– Я найду ее. Я сейчас на заднем сиденье, ищу ее.

– С Энди все будет хорошо?

Кейт помолчала, не зная, что ответить. Ей не хотелось лгать, но не хотелось и причинять Джилл еще большую боль.

– Надеюсь. Я правда больше ничем не могу помочь ему без посторонней помощи, Джилл. Для этого нужна машина скорой помощи, но она уже очень скоро будет здесь.

– О боже. Это все моя вина. Мы поругались, он сказал, что я еду слишком медленно, и я прибавила скорость, а потом заметила вашу машину и пыталась затормозить, и вот теперь…

Она разрыдалась. Кейт по-прежнему пыталась найти ребенка, и наконец ее пальцы наткнулись на что-то мягкое и теплое, лежавшее на крыше в луже, в которой помимо воды вполне мог быть и дизель.

– Похоже, я ее нашла.

– Люси? О господи, Люси!

– Все в порядке, Джилл, успокойтесь, я позабочусь о ней. Люси? Люси, милая, ты в порядке?

Маленькое тельце под ее руками дрожало, но Кейт не рискнула потянуть ее на себя в полной темноте. Она ощупала девочку, нашла ее руку и крепко сжала ее, с облегчением почувствовав ответное пожатие. Рука была горячей – видимо, из-за ушной инфекции. И последнее, что было нужно сейчас девочке, – это лежать в луже замерзающего дизеля.

– Где болит, солнышко?

– Нога, – ответил тонкий дрожащий голос, и Кейт осторожно перекинула руку девочки через свое плечо.

– С тобой все будет хорошо, мы скоро отсюда выберемся.

– Я хочу к маме.

Девочка попыталась пробраться вперед, но Кейт не собиралась позволять ей двигаться. То, что у нее болит нога, хорошо – значит, позвоночник не поврежден. А то, что она может говорить, – еще лучше. Теперь оставалось только ждать – сделав что-то еще, можно только усугубить ситуацию. Хватит и того, что ей пришлось перемещать отца Люси без чьей-либо помощи, рискуя сделать хуже.

– Джилл, похоже, с ней все в порядке. Она повредила ногу, но говорить может и, к счастью, не потеряла чувствительность. Как только подоспеет помощь, я сразу же вытащу ее отсюда. Как вы? Вам больно?

– Моя нога… – с трудом ответила Джилл сквозь слезы. – Я просто хочу выбраться отсюда. Поверить не могу, что Энди…

Внезапно в машину проникли лучи фар, ярко освещая рану на голове Энди. Люси расплакалась, и Кейт поменяла положение так, чтобы заслонить ее от этой ужасающей картины. А услышав секунду спустя голос Оливера, она почувствовала такое облегчение, какого не ощущала уже очень давно.

– Оливер, я внутри! – крикнула она. – Лобовое стекло вылетело. Мне нужна твоя помощь!

Она слышала, как он спускается в канаву, потом раздался глухой звук удара о металл, и рядом с Джилл показалась его голова и рука с фонариком, быстро осветившим салон. Никогда в жизни Кейт не была так рада видеть его.

– И что тут у нас? – спросил он, бросив быстрый взгляд на Энди и продвигаясь внутрь.

– Ох, доктор Кроуфорд! Слава небесам, вы здесь! – всхлипнула Джилл. – Прошу вас, помогите Энди, он умирает!

– За рулем Джилл Прайор, ей защемило ногу, у ее мужа травма головы, и я не уверена, что он может нормально дышать. А здесь, сзади, – их трехлетняя дочь. У нее повреждена нога, а она лежит здесь в луже дизеля, и ее нужно как можно скорее вытащить отсюда.

– Хорошо. Так, Джилл, не волнуйтесь, Вам скоро помогут – скорая уже на подходе. Я оставлю вам свой запасной фонарик. Кейт, если я скачу его по крыше, ты сможешь поймать?

Фонарик покатился вниз, и его лучи заметались по машине, на секунду сбив Кейт с толку. Ей все же удалось его поймать, после чего она быстро осмотрела Люси. У девочки была шишка на голове и огромный синяк на ноге, но в остальном все было в порядке.

– Как она? – спросил Оливер, на секунду отвлекшись от осмотра Энди.

– Я не буду вытаскивать ее, пока не приедет скорая – ее лучше сразу положить на носилки. Ее порядком пошвыряло по машине, пока она падала.

– Хорошо. Давление Энди падает, я попробую привести помощь прямо сейчас. А с Джилл все в порядке, если не считать прищемленную ногу и болезненность в эпигастрии и в области груди.

«Селезенка», – подумала Кейт. Повреждение селезенки вполне могло вызвать боль в этой области. Но тут Джилл заговорила, и ее слова прозвучали как гром среди ясного неба.

– Я беременна, – сообщила она безжизненным голосом. – Уже двенадцать недель.

Кейт закрыла глаза и сосчитала до пяти. Считать до десяти времени не было: наконец появились спасатели, и поднялся адский шум. Через несколько минут они с помощью рычага приподняли машину и высвободили ногу Джилл, а затем вытащили из машины ее саму. Потом одни принесли носилки для Люси, а другие занялись спасением Энди.

Но Люси и слышать не хотела о том, чтобы лечь на носилки. Прежде чем Кейт успела ее остановить, она вскарабкалась наверх и выпрыгнула из машины. Кейт поспешила за ней и увидела, как девочка повисла на шее Оливера, крепко прижавшись к нему. Взгляд Кейт задержался на ее ножке, и она наклонилась, чтобы внимательнее осмотреть ее. Кивнув самой себе, она сказала:

– Нужно будет сделать рентген, но не думаю, что она сломана. Можно отправить ее вместе с мамой.

– Я хочу к папе! – заревел ребенок, и Кейт невольно спросила себя: понимает ли Люси, что случилось с ее папой?

– Папе все еще помогают выбраться из машины, – сказала Кейт. – Пойдем со мной, я отведу тебя к маме. Она вон там.

Она взяла девочку на руки, с трудом отцепив ее от Оливера и дав ему возможность присоединиться к спасателям, все еще пытавшимся вызволить Энди из машины, и отправилась к машине скорой помощи. Джилл уже лежала на носилках, и Кейт быстро сообщила врачам все, что знала о ее состоянии.

– Хорошо, мы отвезем ее в больницу, – сказал доктор.

Дверь за ними захлопнулась, и машина отъехала. Полчаса спустя спасателям наконец удалось освободить Энди, который все еще был без сознания и выглядел ужасно, но, по крайней мере, шанс выжить у него был.

Насколько велик был этот шанс, Кейт не знала. И не очень хотела знать. Ей просто хотелось поскорее уехать отсюда, смыть с себя кровь и дизель и просто согреться. Неожиданно для себя она поняла, что вся дрожит, и все, чего ей хотелось, – это горячая ванна и чашка крепкого чая.

– Ты вся дрожишь… Иди сюда.

Ее обняли сильные теплые руки, и она, зарывшись лицом в запачканную кровью куртку Оливера, крепко прижалась к нему. «Горячая ванна, чашка крепкого чая, и чтобы он обнимал меня», – подумала она и расслабилась в его руках.

– В ванну – и спать, – сказал он, и она позволила ему довести себя до машины.

– А что с моей машиной?