Девочка подняла голову и посмотрела на мать, и, как бы ей ни хотелось, ей не удалось скрыть несчастный вид.

– Ну что ты? – угадала ее мысли мама. – Боишься, что мы о тебе забыли?

Вера неуверенно кивнула.

– Глупышка. – мама переложила на одну руку младенца, а другой коснулась волос старшей дочери. – Так никогда не случится. Просто маленькие такие беспомощные, что им не обойтись без взрослых. Вот увидишь, ты ее полюбишь. И она тебя тоже.

Вера опять кивнула – скорее машинально, чем соглашаясь. Но все же первое сомнение в том, что, может, она не права в своих страхах, обнадежило ее. Мама всегда была с ней добра и открыто демонстрировала свою любовь. Так, может, и правда она сможет любить двоих? Ведь Вера не сделала ничего плохого, за что бы ее могли разлюбить.

– Хочешь подержать ее? – спросила мама и, когда девочка в третий раз молча кивнула, протянула ей Лидию. – Осторожно только. Возьми так…

Мама показала, как правильно брать младенцев. Лидия, почувствовав, что ее теперь держат не руки матери, недовольно сморщилась, будто собралась вновь заплакать. Вера робко покачала ее, и малышка успокоилась.

– Видишь, как у тебя получается! – обрадовалась мама, и Вера улыбнулась.

– Подержи ее, пока я соберу все для купания.

Мама вытащила из ящика чистую пеленку и чепчик. В комнату зашел отец и объявил, что все готово.

– Вот и замечательно! Вера, неси сестру.

В ванной мама приняла Лидию из рук старшей дочери и осторожно погрузила младенца в теплую, окрашенную отваром череды в коричневый цвет воду. Лидия испуганно вытаращила глаза и открыла рот, чтобы закричать.

– Ну-ну, – ласково сказала мама и покачала на руках в воде новорожденную. Но Лидия не успокоилась, закричала и задергала крошечными ручками, будто пытаясь выбраться или найти опору. И Вера, увидев панику в глазах сестры и суетливые дерганья ее ручек и ножек, инстинктивно сунула в воду палец. Лидия вдруг ухватилась за него и, сжав в кулачке, неожиданно успокоилась.

– Как она… Чувствует, что ты ее старшая сестра и в обиду не дашь, – довольно сказал отец и щелкнул приготовленной камерой. – Первый снимок!

На той фотографии Вера так и вышла со счастливой улыбкой и сунутой в воду рукой. До конца купания Лидия продолжала держать ее за палец и ни разу не захныкала.

Они с Лидией всегда были дружны. Младшая сестра росла немного избалованной, но если с родителями и позволяла себе покапризничать, то со старшей сестрой – нет. Для нее Вера вообще была идеалом. Несмотря на разницу в семь лет, они были близки, как близнецы. Так зачем кому-то понадобилось так перетасовать карты и спутать линии их судеб в змеиный клубок, чтобы это привело к трагедии? Зачем? Кому мешали их отношения?

Вера даже не заметила, что уже плачет, роняя на дно опустевшей чашки полынно-горькие слезы. Какой тут мятный чай, когда прошлое, от которого она, казалось, убежала, сомкнуло на ее шее крепкие пальцы. Мосты она сожгла, но то и дело оглядывается на «тот» берег, мысленно, хоть и не часто, возвращаясь на него и переигрывая уже случившуюся ситуацию, в которой ничего нельзя исправить, в разных вариантах. Зачем? Она и сама не знала.

* * *

Квартира встретила приятной тишиной и покоем. Трехэтажный кирпичный дом старой постройки, не так давно переживший капитальный ремонт, мало того что имел толстые, будто в замке, стены, так еще находился в уединенном месте вдали от дороги. Фасад его выходил на старый фруктовый сад, деревья в котором хоть и плодоносили мало, но весной обильно цвели, наполняя чистый деревенский воздух дивными ароматами, а душу – поэтическим вдохновением. Задняя часть здания выходила на уже не действующее кладбище, и этот вид доставлял Владу эстетического удовольствия даже больше, чем цветущий по весне фруктовый сад. Было в этом кладбище что-то умиротворяющее, нечто, что заставляло думать о вечном, размышлять о пользе или бесполезности совершаемых поступков и философствовать. Влад любил сидеть на подоконнике в спальне поздним вечером, засиживаясь до того времени, когда взошедшая луна подсвечивала покосившиеся деревянные кресты и массивные надгробья, рассматривать серебрящиеся в холодном свете пустые дорожки, мысленно «прогуливаться» между старых оградок. Он и в реальности уже столько раз ходил по этому кладбищу, что запомнил расположение надгробий и фамилии, высеченные на граните. «Хобби», которое многим показалось бы экстравагантным, на самом деле стало частью его жизни. Он и Смерть шли рука об руку уже довольно долгий путь, подобный тому, по которому проводит Мастер своего лучшего Ученика.

Влад повесил на крючок напольной вешалки куртку и прямо в массивных ботинках прошел на кухню, открыл холодильник и вытащил бутылку пива. Ловко откупорив ее широким кольцом из потемневшего серебра, которое носил на безымянном пальце, там, где супруги носят обручальные, он сделал глоток прямо из горлышка и застонал от удовольствия. Любителем алкоголя он не был, но иногда, когда чувствовал себя измотанным, в качестве расслабляющего средства позволял себе бутылку ледяного пива. Он сделал еще один глоток, снял ботинки и присел на подоконник. Кухонное окно выходило на сад, вид на который сегодня, в косых струях зарядившего дождя, казался унылым. Разглядел свой поставленный у подъезда мотоцикл и усмехнулся, вспомнив удивление и недовольство матери, узнавшей, что он решил бросить сумасбродную столицу и поселиться, по ее мнению, в глуши. Она никак не могла взять в толк, отчего это молодому мужчине, у которого, казалось бы, в столице было все – от хорошей машины до перспективной работы, – вдруг взбрело в голову продать свою холостяцкую «однушку» в не самом плохом районе, преобразованную в модную студию, и купить квартирку в старом доме в области, да еще с видом на заброшенное кладбище. Конечно, матери мечталось совсем о другой жизни для любимого сына. И он ведь до поры до времени и шел по этому намеченному для него родителями пути: престижный вуз, перспективная работа, карьерный рост. Недоставало лишь чуть-чуть, чтобы исполнить все родительские мечты – жениться и родить детей, как вдруг он резко свернул с широкой, гладко проложенной трассы и умчался на всех парах по размытому бездорожью в неизвестном направлении. Какое-то время родители ожидали, что их блудный сын одумается и вернется, но шли годы, и он врастал в это место так крепко, как многовековой дуб – корнями в землю. В конце концов на него махнули рукой, записали в категорию «блаженных», почти смирились и с радостью открывали ему двери, когда Влад по выходным седлал свой мотоцикл и отмахивал на нем много километров, чтобы повидать стареющих родителей и сестру. Соседям, Влад знал, мать врала, что у него есть невеста, с которой он живет за городом в собственном коттедже. А то, что каждый раз он приезжает в гости один, без «девушки», так этому тоже находила какие-то объяснения. Влад только посмеивался и не сердился на мать. Ну что ж, хочется ей тешить себя такими фантазиями – пусть, этот вымышленный мир ей кажется куда добрей и понятней, чем тот, с которым он на самом деле был связан.

Пиво закончилось, а вместе с ним – и философские мысли о бренности существования и неоправданных родительских надеждах. Мужчина выкинул пустую бутылку в мусорное ведро и открыл холодильник в поисках чего-то, из чего можно соорудить бутерброд. Сырокопченая колбаса, нарезанная тонкими кружочками, и кусок сыра, заботливо уложенные на толстый кусок хлеба. Отлично! Теперь можно и новости в Интернете почитать, раз утро уже пропало в ненужных ему хлопотах. Влад вошел в гостиную и чуть не выронил тарелку с драгоценным бутербродом, потому что увидел неожиданную гостью. Старушка, одетая в синее платье с белоснежным воротничком, с серебристыми волосами, уложенными в аккуратную прическу, тихонечко сидела на краешке дивана, скромно сложив тонкие кисти на коленях. Увидев хозяина, она виновато улыбнулась и чуть склонила голову набок.