В трубке звенит голос Паллины:

— Ты в ванной, что ли?

— Естественно, иначе бы ты и не позвонила! Что там опять стряслось?

— Мне только что звонил Полло. Сказал, что здорово провел со мной время. Извинился за ресторан и предложил встретиться. Спросил, не пойду ли я с ним на гонки.

— Какие гонки?

— Сегодня вечером они все идут к «Олимпике» и устраивают соревнования.

Мне уже надоело жертвовать собой ради тебя...

— Чем жертвовать?

— Как это — чем? А замечание и все остальное?

— Тебя сегодня заело на этом замечании!

— Все равно я наказана, сижу дома до воскресенья.

— Но я же не просила тебя идти со мной. Мне нужен совет. Как ты думаешь, идти мне или нет?

— Смотреть на тех, кто гоняется, еще глупее, чем участвовать в гонках. А теперь делай как знаешь.

— Наверное, ты права. Кстати, я сказала Дема, что я теперь с Полло. Ты довольна?

— Я? Да мне-то что. Это же твой парень. Я только сказала, что если бы он узнал об этом от кого-то другого, ему было бы очень больно.

— Поняла, поняла. Но, по-моему, ему вполне хорошо. Вроде бы даже счастлив. Как видишь, ты ошиблась. Он меня не любит.

Баби подходит к зеркалу. Вытирает его полотенцем. В зеркале отражается ее раздраженное лицо и трубка у уха. Временами Паллина так надоедает.

— Что ж, так даже лучше.

— Знаешь что? Ты меня уговорила. Я не пойду на гонки.

— Умница! Созвонимся.

Баби выходит из ванной. Отдает телефон Даниеле.

Баби выходит из комнаты. На ней мягкий вышитый розовый халат, под ним голубая пижама, а на ногах теплые тапочки. Она выходит в холл и слышит, как поворачивается в замке ключ. Это отец.

— Папа! — Баби бежит ему навстречу.

— Баби...

Отец в ярости. Баби останавливается.

— Что случилось? Только не говори, что я не так поставила Vespa, или что я не въехала в гараж...

— Да плевать на твою Vespa! Ко мне сегодня приходили Аккадо.

При этих словах Баби бледнеет. Как же она раньше не подумала? Надо было рассказать родителям обо всем.

В холл входит Раффаэлла. Она только что помыла два зеленых яблока, приготовив таким образом ужин.

— Что они хотели? Что случилось? И при чем тут Баби?

Клаудио смотрит на дочь.

— Не знаю. Баби, скажи, при чем тут ты?

— Я? Я ни при чем.

В дверях появляется Даниела.

— Это правда, она ни при чем!

Раффаэлла поворачивается к Даниеле:

— А ты помолчи, тебя никто не спрашивал.

Клаудио берет Баби за руку.

— Может быть, ты и не виновата, но тот, кто был с тобой, как раз очень даже при чем! Аккадо попал в больницу. У него носовая перегородка сломана в двух местах. Кость поставили на место, но врач сказал, что еще полсантиметра — и кость вошла бы в мозг.

Баби молчит. Клаудио смотрит на нее. Она потрясена.

Он отпускает ее руку.

— Баби, ты не понимаешь... Полсантиметра — и Аккадо бы умер.

Баби сглатывает. Голод прошел. Теперь ей и яблоко в рот не полезет. Раффаэлла встрево-женно смотрит на дочь и, увидев, что та очень напугана, избирает тон мягкий, успокаивающий:

— Баби, расскажи, пожалуйста, как это произошло?

Баби поднимает глаза. В них страх. Она смотрит на мать, будто видит ее сегодня впервые. Бормочет: «Ничего, мама» и постепенно излагает все. Вечеринка, хулиганы, Малыш вызвал полицию, хулиганы сделали вид, что удрали, а на самом деле ждали возле дома. Как их преследовали, как разбили BMW. Как Малыш остановился, как парень на синем мотоцикле его избил. Как вмешался Аккадо и как тот парень избил и его.

— Боже мой, и Аккадо бросил тебя с этим бандитом! Почему он тебя не забрал?!

Раффаэлла в ужасе. Баби не знает что ответить.

— Ну, может, он подумал, что это мой друг, откуда я знаю. После драки вообще все разбежались, и я осталась с ним.

Клаудио качает головой.

— Конечно, Аккадо сбежал. Он мог истечь кровью из-за сломанного носа. Впрочем, этот парень попал. Филиппо обратился в полицию. Сегодня они приходили ко мне и из вежливости рассказали всю историю. Сообщили, что будут преследовать его по суду. И хотели узнать имя и фамилию этого парня. Как его зовут.

— Стэп.

Клаудио недоуменно глядит на Баби.

— Как это — Стэп?

— Стэп. Его называют так. Во всяком случае, я так слышала.

— Он что, американец?

Встревает Даниела.

— Какой еще американец! Это прозвище.

Клаудио смотрит на дочерей.

— Так есть у него имя или нет?

Баби улыбается:

— Есть, конечно, но я его не знаю.

Клаудио снова выходит из себя.

— И что, мне так и сказать Аккадо: моя дочь шляется с парнем и не знает, как его зовут?!

— Я с ним не шляюсь. Я была с Малышом... Я же сказала.

— Да, но ты же вернулась с ним на мотоцикле! — вмешивается Раффаэлла.

— Мама, но Малыш и Аккадо уехали, как бы я вернулась домой? На улице, посреди ночи? Одной, что ли, надо было идти? Я попробовала. Но ко мне пристал какой-то тип на Golf.

Клаудио не верит своим ушам:

— Выходит, что мы еще и благодарны должны быть этому Стэпу!

Раффаэлла рассержена.

— А ну прекращайте этот спектакль, поняли? Немедленно скажите, как звать этого парня. Ясно?

Баби припоминает: сегодня утром... разговор с Даниелой... Было еще рано, у нее слипались глаза, но она совершенно уверена.

— Дани, ты же знаешь, как его зовут. Скажи!

Даниела ошалело уставилась на Баби. Крыша у нее поехала, что ли? Сказать? Выдать Стэпа? После того, что они сотворили с Бранделли, а сколько еще было таких историй! Ей разобьют Vespa, а ее саму изобьют и изнасилуют. Стены школы испишут ругательствами с ее именем и описанием непристойностей, в которых ей, к сожалению, участвовать не приходилось. Выдать? В тот же миг у нее случается провал в памяти.

— Мама, я знаю только, что его зовут Стэп. Баби обрушивается на сестру:

— Ты врешь! Ты все врешь! Я плохо помню, но сегодня утром ты мне говорила, как его зовут. Вы с подружками прекрасно его знаете.