Но осознание всего этого отходило куда-то на задний план, когда Велвет улыбалась, заставляя Джексона почувствовать себя способным достать луну с неба.

— Джексон? — Голос был мягким, с медовым привкусом.

— Хорошо, я съезжу в кондитерскую и вернусь сюда с тортом. — Он посмотрел на девушку с надеждой.

Велвет покачала головой.

— Так не получится, — возразила она. — Я должна быть здесь до шести, потом надо бежать домой, чтобы успеть все подготовить к семи часам. Бабушка с дядей как раз вернутся с обеда. — На этот раз ее сладкая улыбка была приправлена притягательным розовым язычком, скользнувшим по нижней губе.

Сердце Джексона сжалось, разум помутился.

— Ну, пожалуйста. Дома никого нет, кроме животных. Ты не окажешься наедине с бабушкой, — упрашивала Велвет.

Она знала, что он все еще опасается маленькой женщины, несмотря на то что стал частым гостем в их доме. Хотя Джексону не очень нравилась идея впутываться в такое сугубо личное семейное дело, как покупка торта для Берди, он был готов сделать это — из-за тепла в глазах Велвет и улыбки ее невероятно мягких губ.

— Ну хорошо, — согласился он.

— О! Спасибо! — Велвет обвила руками его шею и сжала в объятиях. — Спасибо, спасибо! Я люблю тебя за… — Девушка внезапно остановилась и, испугавшись своих слов, отшатнулась. — Я хотела сказать, что ценю твою помощь.

Джексон не ожидал от нее таких слов и на мгновение лишился дара речи.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал он наконец, взяв себя в руки. — Какая кондитерская?

— Сейчас напишу название. Она рядом с домом.

Пока Велвет рылась в кармане, Джексон расстегнул пару пуговиц на рубашке. На смену эйфории пришло ощущение тесноты.

Велвет что-то говорила, но он практически ее не слышал. Как же так? Ведь он давно решил не иметь серьезных отношений с женщинами. От них сплошные проблемы. И они не понимают, что он не относится к разряду людей, способных вести семейную жизнь.

* * *

Знакомый волкодав встретил Джексона у задней двери, когда тот отпирал ее. Он стал любимчиком Малыша недель через шесть после того, как начал встречаться с Велвет. Гигантский зверь часто оказывался рядом, когда приходил Джексон. Поначалу Берди раздражала дружба собаки с парнем, но Велвет обратила внимание бабушки на то, как спокойно и миролюбиво ведет себя Малыш в присутствии Джексона. При нем, например, он больше не лаял по пятнадцать минут кряду.

Привязанность же Дьявола потихоньку сходила на нет: теперь он не спал на коленях у Джексона. Кот с пренебрежением обнюхивал ноги пришедшего и удалялся на отдых под диван.

Все было логически обосновано: Джексон становился своим, как и другие обитатели этого дома. И то, что его примут в члены семьи, было лишь вопросом времени, если это уже не произошло. При этой мысли в горле вставал ком, становилось трудно дышать.

Джексон поставил коробку на кухонный столик и распаковал праздничный торт.

— Хорошо, свой долг я выполнил. Пора уходить. — Он развернулся и собрался выйти через заднюю дверь, но приехала Велвет.

— Здорово, что ты все еще здесь. Мне понадобится твоя помощь, надо развесить ленты. — Ее щеки были розовыми, в глазах блестели золотые огоньки, а тонкая прядь волос задержалась в ловушке соблазнительного рта.

Джексон был всецело в ее власти и прекрасно понимал это. Он мог не поддаваться соблазнительному румянцу ее щек, мог даже устоять перед волнующим взглядом, но эта прядка темно-каштановых волос у края пьянящих губ не давала покоя. Он даже не попытался сдержать сорвавшийся с губ отчаянный стон.

Когда Велвет взяла его за руку и улыбнулась своей умопомрачительной улыбкой, Джексон сжал ее миниатюрную ладонь.

— Что я могу сделать для тебя?

Минут пять Джексон следовал за Велвет по дому, пока она наводила порядок. Все должно быть в полной готовности к приходу Берди и ее младшего сына.

— Давай сначала развесим ленты, — предложила Велвет.

Она сменила униформу на короткую черную юбку и элегантную майку в белую, черную и бежевую полоску. Несмотря на отработанную двенадцатичасовую смену в кафе, Велвет выглядела свежей и бодрой.

Джексон, помогая своей милой подруге, не уставал восхищаться ее энергией и поражался, как все легко у нее получается. Она работала пять дней в неделю в кафе, часто занималась подработками, не говоря уже о присмотре за Берди. Правда, пожилая женщина всегда настаивала, что сама в состоянии справиться с домашними делами, но на самом деле иногда остро нуждалась в чьей-либо помощи.

Джексон не успел опомниться, как уже стоял на стуле, пытаясь повесить ленты из розовой гофрированной бумаги. Процесс был мучительным. Он был похож на новогоднюю елку: вокруг шеи и далее вниз, по спине, свисала яркая праздничная лента. Все это выглядело очень глупо. Но Велвет так радовалась его помощи, что пришлось смириться с временным дискомфортом.

— Так красиво смотрится, Джексон. Что бы я без тебя делала?

Глаза девушки сияли, и все сомнения насчет целесообразности нахождения в этом доме покинули его; перед подобной красотой устоять было невозможно.

— Надо проверить, что там в гостиной, — сказала Велвет. — Малыш с Дьяволом как раз направлялись к дивану, когда мы ушли оттуда. Ты не вставишь в торт свечи?

Его снова сразила ее волнующая улыбка; глаза под длинными ресницами сверкали. Джексон улыбнулся в ответ. Он понимал, что ради нее готов на все.

— Конечно. Где свечи?

— Здесь. — Она взяла маленькую коробочку с праздничными свечками и вложила ему в руку. Позволив пальцам задержаться в его ладони, Велвет подняла глаза.

Сердце в его груди забилось с такой силой, что он подумал, не слышит ли она эти тяжелые удары. Не в силах удержаться, Джексон наклонился и легко коснулся ртом ее губ. Одурманенный, он взял свечи и пошел на кухню.

— Сколько свечей? Сам догадываться не буду, не хочу рисковать. — Он улыбнулся, обращаясь к ней, и чуть не потерял дар речи, когда она провела языком по верхней губе.

— Восемь. По одной на каждые десять лет. Бабушка говорит, что можно сжечь дом, если зажигать все свечи.

— Так сколько ей исполнилось?

— Восемьдесят шесть.

— Ух ты!

Когда он вошел на кухню, его глазам открылась такая картина: на столе стоял Дьявол, чертов кот, и слизывал розочки с праздничного торта Берди Деверо.

— Брысь! Брысь! — Джексона охватила паника. Уставившись на испорченный торт, он недоумевал, за что так жестоко наказан.

Дьявол же, довольный, уселся посреди кухни и стал мурлыкать, да так громко, что его, должно быть, слышали соседи.

«Ну же, Джек, старина, думай. — Джексон оглядел безумным взглядом всю кухню, затем снова посмотрел на торт. В голове созрел план. — Я сровняю весь крем, и никто ни о чем не догадается».