Похоже, что Ирина Ласкунова говорила не столько о дочери, сколько о себе, о своей несостоявшейся мечте.

– Так что Аида не стала бы рассказывать нам о своем увлечении, – добавила она.

– Вам с мужем?

Ирина кивнула.

– Но лично вам, Ирина Анатольевна, как матери, – почему она не могла рассказать об этом вам?

Она ответила не сразу. И, когда заговорила, то в голосе ее отчетливо зазвучал надрыв.

– Потому что я считала, что муж прав… И что Аида не сможет быть счастлива с человеком не нашего круга… Она знала, что я не одобрю.

Из материалов дела и собственных изысканий в Интернете Кис вполне представлял биографию Ирины Ласкуновой, да и Манон несколько слов о родительской семье обронила.

– Простите, я не уловил. Вы пару минут назад сказали, что дочь, увы, повторила вашу судьбу. То есть вы об этом сожалеете. А теперь говорите, что желали ей такого же брака… Видимо, я что-то неправильно понял?

Все он понял, Кис. Но страшно не любил, когда люди лгут самим себе. Тут уж одно из двух, голубушка: либо ты счастлива, сделав правильный выбор, либо совершила ошибку. Но тогда зачем было желать повторения собственной ошибки любимой дочери?

Она разрыдалась. Алексей ее не утешал – просто пережидал.

– Я немного не в себе… Такое горе… Сама не знаю, что говорю…

– Человек, который «оказался бы не таким, как ее муж», человек не приземленный, не расчетливый… Где Аида могла его встретить, по-вашему? Вы сами сказали, что он должен быть «не вашего круга». Но не улице же с ним Аида познакомилась?

– Разумеется, нет! Моя дочь не из тех, кто…

– Тогда где?

– Может, в опере… Или на концерте… Или на вернисаже… Дочка любит… любила изобразительное искусство, часто ходила на выставки…

– На какие, знаете?

– Она взрослая девочка, жила отдельно от меня, мне не докладывала…

Алексей не ответил. Он не очень хорошо представлял, зачем мать Аиды вызвала его на столь «секретные переговоры». Или в ее глазах сама мысль о том, что дочь могла полюбить другого человека, да еще и не их круга, кажется страшным и опасным секретом?

– У вас еще есть вопросы? – спросила мать Аиды.

– Боюсь, что все вопросы, которые меня на данный момент интересуют, я уже задал…

Ирина Анатольевна вышла из его машины, утирая слезы.

Но Алексей ничем не мог помочь ей.

…Есть дети, своенравные и непослушные, которые все делают не так, как советуют родители, – наперекор им. Уж отчего они такие, издержки ли это воспитания или генетика диктует их поведение, вопрос другой. А есть иные: послушные, легко поддающиеся влиянию родителей. И в этом случае каждое слово, произнесенное папой-мамой, формирует мировоззрение, – следовательно, в большой степени и судьбу ребенка! На них, на родителях, лежит ответственность за эту судьбу. Жаль, что они слишком поздно это понимают… Когда уже ничего не исправить.

Да и не понимают они ничего, на самом деле. Они же своему ребенку добра хотели! Потому дитятко наставляли, поучали. Даже когда «дитятко» давно выросло.

Впрочем, – размышлял он, руля к себе на Смоленку, – это далеко не только проблема родителей, это проблема национальная. У нас нет уважения к Личности, к частности ее существования, к ее интимности. Отчего-то у нас каждый полагает, что имеет право вмешиваться в личностное пространство других. Невежественная бабка у подъезда считает себя вправе поучать соседей, тетка в магазине вдруг начинает вас наставлять, что купить…

Алексей вспомнил недавнюю сценку: он советовался в аптеке насчет лекарства от кашля для Александры. С аптекаршей советовался, которая, по определению, фармацевт. Та начала ему описывать разные средства, как вдруг из очереди раздался зычный голос: «Травитесь, травитесь! Это все химия, вы себя ею убьете! Лучше травки купите!»

Он ее спрашивал, тетку? Нет! И неважно, права она или нет. Дело в том, что ее мнением никто не интересовался. Но она орала на всю аптеку. Вроде как уму-разуму других учила, несмышленых. И любовалась собой, наставницей человечества.

Боже охрани нас от «наставников человечества». Особенно тех, кто размахивает своим мнением, как ножом, который норовит воткнуть нам в мозг.

Именно так поступили родители с Аидой, послушной и прилежной дочерью. Не считаясь с ее индивидуальностью, – даже не задумавшись, что Аида иная, не похожа ни на мать, ни на отца, и ей абсолютно не подходит то, что подходит им, – они «вставили» в ее мозг свое мнение. И сделали ее несчастной.

И Алексей мысленно поблагодарил своих родителей, которые с детства уважали его восприятие вещей, позволяя иметь на все свою точку зрения. Условие было лишь одно: обоснуй, аргументируй!

Наверное, поэтому он сформировался в человека с ясным и логичным мышлением, свободного от предрассудков и, одновременно, умеющего слушать и чувствовать других людей… Умеющего любить и дружить, оставаясь при этом независимым.

…Как хорошо, как удачно, что Сашка и дети улетели на отдых! Алексей имел полное право не смотреть постоянно на часы и не расстраиваться, что он не дома, не с ними.

Вернувшись к себе в кабинет, он набрал мобильный жены.

«У нас все отлично, – заверила его Александра. – А у тебя как?»

Алексей, в свою очередь, бодро заверил ее, что дело продвигается. Хотя оно ни к черту не продвигалось… Но он опасался, что Сашка проявит рвение. Она журналистка, она способна добыть такую информацию, которую никакая полиция не нароет! Да только в данный момент Алексей не видел, чем могут ему пригодиться таланты и возможности Александры. Так что пусть они с малышней нежатся на солнышке, купаются в море и бездельничают. Это и есть настоящий отдых.

Итак, в вечер накануне убийства Аида не была в театре. Иначе бы она телефон выключила. А если бы даже забыла, то вырубила бы его при первом же звонке. Но мать сказала, что долго слушала гудки, то есть телефон долго звонил… Аида по каким-то причинам не ответила.

И где же она была, Аида?! Где услышала ту фразу? От кого? В каком контексте? И вообще, имеет ли она отношение к убийству?

Компьютер Аиды забрали на исследование Серегины ребята, но в нем ничего важного для следствия, кроме последнего письма о свидании, не нашли.

Письмо отправлено из интернет-кафе, и, как Кис уже знал от Сереги, хозяин посетителей того вечера не вспомнил, – да и то, оно ему надо? Пришел чел, деньги внес, – хозяин их оприходовал, клиента усадил да ушел к себе, в свою комнатуху-кабинетик, где предавался играм онлайн, в коих можно зарабатывать немалые деньги – даже бо́льшие, чем приносил ему бизнес в виде интернет-кафе…

Подруги Аиды, ее родители, сестра и муж считали, что в тот вечер она пошла на спектакль, – стало быть, Аида их обманула. Раз обманула – значит, не могла сказать правду. Откуда детектив сделал вполне логичный вывод: Аида в тот вечер встречалась со своим избранником. От него ли (или в его окружении?) услышала она пресловутую фразу?