Она напряженно следила за его губами и поняла все сказанное. Но догадалась также, что он ничего не понял. И, сама того не желая, почувствовала обиду и отчаяние. Он и не сознавал, что не понимает, и это было хуже всего. Вопреки своей воле она вспомнила Эшли. Он сразу же понял, когда она объяснила, какое чувство вкладывала в эту несчастную картину. И тут же выразил словами все, что она сказала ему с помощью жестов и движений.

Но Эшли всегда ее понимал, всегда знал, что за ее молчанием скрывается личность – человек, который живет в своем мире, таком же богатом, как мир любого человека. С Эшли всегда находился общий язык, с помощью которого она позволяла ему заглянуть в свой мир.

– В вашей картине я увидел гнев, – снова заговорил Пауэлл. – Вы сердились, не умея изобразить то, что видите глазами. Вы часто сердитесь? – спросил он сочувственно.

Эмили видела, что он старается проявить доброту, но совершенно не правильно толкует чувство, заложенное в картине. Как можно выходить замуж за человека, который так плохо знал ее?

– Харндон говорил мне, что вы умеете читать и писать, – продолжал он. – Когда вы будете жить в моем доме, леди Эмили, в качестве моей супруги, я распоряжусь, чтобы в каждой комнате имелись бумага, чернила и перья. Вы будете писать все, что пожелаете выразить. Я не допущу, чтобы вы чувствовали себя несчастной из-за того, что вынуждены подавлять свои чувства. Я буду знать, что вы хотите сказать. Я буду «слушать» то, что вы написали, точно так же, как вы «слушаете» меня, следя за движением моих губ.

Но он добрый человек. Он хочет помочь ей высказаться, думая, что она от этого страдает. Он готов дать ей «голос» и готов «слушать» ее. Он не мог знать, что у Эмили не хватало умения излагать душу в письменном виде. Однако он проявляет доброту. Она улыбнулась ему.

Их внимание отвлек Эшли, который торопливо вышел из дома, сбежал по ступенькам к цветнику и чуть не столкнулся с ними. Он резко остановился, улыбнулся, не проронив ни слова, и, спустившись по террасам, перепрыгнул через нижнюю живую изгородь.

– Странно, – заметил лорд Пауэлл, взглянув на Эмили. – Лорд Эшли Кендрик ведет себя довольно необычно.

Наверное, это влияние заморского климата.

Эшли вел себя утром не так, как обычно, подумала она.

Он был, как всегда, дружелюбен, выслушал ее и понял все, что она ему сказала. Он не возмутился ни ее внешним видом, ни картиной. Но он не поговорил с ней, как бывало раньше, не коснулся причины замеченных ею горечи и напряжения. Раньше он сел бы с ней рядом и, забыв о времени, излил перед ней свою душу. Теперь не то. Он прогнал ее от себя, сказал, чтобы она уходила.

Ну что ж, может быть, это даже к лучшему. Сегодня у водопада она положила конец всему, что было в прошлом.

Теперь начиналось то, что станет ее будущим. Возможно, с прошлым было бы труднее расстаться, если бы Эшли поделился с нею своими горестями.

Но и сейчас, когда она ничего не знала, у нее болело за него сердце. Столкнувшись с ними, он улыбнулся, но глаза были такие невеселые. Он всего лишь изобразил улыбку.

Лорд Пауэлл взял ее за руку, и она переключила на него внимание.

– Меня возмутило, что он вчера заставил вас против воли танцевать с ним, – сказал он. – Я был готов вызвать его на дуэль, но мне не хотелось устраивать сцену и ставить в неловкое положение вас или хозяина дома. Хотя, если бы ему удалось выставить вас на посмешище, я бы не сдержался. Но вы отлично вышли из положения. Я горжусь вами. – Он пожал ей руку.

Против воли? Он думает, что она танцевала против воли? Никогда в жизни она не забудет, какое наслаждение испытала в те полчаса, пока длился менуэт. Даже сейчас при воспоминании об этом у нее сладко замирало сердце.

– Если не возражаете, я попрошу вашего брата объявить о нашей помолвке сегодня, – предложил лорд Пауэлл. – Ваша семья почти полностью собралась здесь.

Да, самое подходящее время, чтобы объявить о помолвке. Ей вдруг захотелось, чтобы все про изошло как можно скорее. Она сожалела, что не позволила ему сделать этого вчера. Вопрос о ее будущем должен быть решен окончательно и бесповоротно.

– Могу ли я поговорить с Рейсом? – спросил лорд Пауэлл.

Виктор объявит о помолвке за ужином. Все будут довольны. Даже Анна, хотя она продолжает настаивать, что Эмми вовсе не обязательно выходить замуж, если она сама не пожелает.

Эмили кивнула, улыбнулась и была вознаграждена ответной радостной улыбкой.

– Вы сделали меня счастливым, леди Эмили, – сказал он, – самым счастливым человеком на свете.

* * *

Надо было поделиться новостью. Лорд Пауэлл удалился в библиотеку, чтобы написать своей матушке. Анна и Люк часто проводили утро вдвоем в своей гостиной, прежде чем заняться делами. Конечно, в результате наплыва гостей привычный распорядок в доме был нарушен. Кажется, Люк должен был утром ехать в Лондон, но, возможно, еще не уехал.

Эмили постучала в дверь и, выждав ради приличия несколько секунд, робко заглянула внутрь.

Сначала она очень смутилась, подумав, что застала Люка и Анну в очень интимный момент. Они стояли посредине комнаты, крепко сжимая друг друга в объятиях. Потом она заметила бледность Люка и содрогающиеся от рыдания плечи Анны.

– Дорогая, – произнес Люк, останавливая ее жестом, – не уходи.

Анна подняла голову, видимо, только сейчас заметив присутствие Эмили. Лицо ее покраснело от слез.

– О, Эмми, Эмми, жена Эшли и Томас погибли во время пожара год назад, а нас не оказалось рядом, чтобы утешить его. Он переживал свою утрату один. Его не было с ними, когда это случилось. Он еще и от этого страдает и винит себя. Он приехал домой, чтобы найти утешение, Эмми.

Она прочла по губам все до слова, как будто умела слышать. Люк, как и следовало ожидать, держал себя в руках, хотя и с трудом.

– Эмили, – попросил он, – побудь с Анной, дорогая.

Ты ей сейчас очень нужна. А я должен найти бедного Эшли.

Он, глупенький, обидел маму тем, что рассмеялся, когда сообщил эту новость. Он очень, очень страдает. Так ты побудешь здесь?

У Эмили закружилась голова, но она кивнула, и Люк, передав ей Анну с рук на руки, торопливо вышел из комнаты.

Эшли, думала она. Ах, Эшли... Почему он не рассказал ей? Неужели побоялся, что она недостаточно сильная? Конечно, за семь лет человек может очень измениться. И они отдалились друг от друга. Он ей не сказал...

Сидя рядом с Анной на диване и крепко держась с ней за руки, она совсем забыла, зачем пришла к ним в гостиную.

– Эмми! – Анна повернула к ней заплаканное лицо. – Мы должны теперь особенно бережно относиться к Эшли.

Бедненький Эшли...

Эмили подняла руки сестры и приложила к своим щекам.