Я окликнул его:

— Док? Вы не к нам?

— К вам. Я знал, что вы не спите, — сказал он. — Вы вообще поздно ложитесь спать.

— Что-то случилось с Кирой?

— О нет, — сказал он. — С ней все нормально, процесс восстановления идет хорошо, и мы действительно уложимся в срок. Естественно, еще какое-то время она не сможет пилотировать, но вернуться к обычной жизни ей ничто не должно помешать.

— Это радует, — сказал я, не став уточнять, что пилотирование для Киры вполне может быть определяющей частью такого понятия, как обычная жизнь. — Тогда зачем вы здесь?

— Выдалась свободная минутка, и я хотел бы поговорить. С вами.

— Я пригласил бы вас к себе, но сегодня вернулся мой друг, и он, похоже, уже спит. Или вы хотите побеседовать с нами обоими?

— Нет, пока мне будет достаточно беседы только с вами. Мы можем пройти в кабинет или остаться на воздухе.

— Тогда давайте останемся здесь.

— Хорошо, — сказал доктор. — Откуда вы, Алекс?

— В смысле?

— С какой планеты?

— С Земли.

— Вы уверены?

— Если это какая-то местная шутка, то я не совсем понимаю, где мне смеяться, — сказал я.

— Вы знали своих родителей?

— Я из детского дома. К чему эти странные вопросы? Вы нашли у меня какую-то генетическую болезнь?

— Нет. Вы абсолютно здоровы.

— Так это же хорошо?

— Да, это хорошо, — сказал доктор Уоллес. — Но вы отчасти правы. Эти странные вопросы спровоцированы образцами ваших тканей, которые остались у нас после стандартного обследования. Скажите, а ваш друг тоже с Земли?

— Насколько я знаю, да.

— Он тоже абсолютно здоров.

— Вас именно это беспокоит?

— Вы знаете, да, — сказал доктор Уоллес. — Это странно. Это было бы не так странно, если бы вы были кленнонцами, но вы — люди, а люди несовершенны, и абсолютно здоровые экземпляры встречаются среди них… среди вас крайне редко. Настолько редко, что их обычно называют феноменами.

— Наверное, вот за это люди кленнонцев и не любят. За то, что кленнонцы, при всех внешних отличиях, считают себя не просто людьми, но их улучшенной версией. Кленнонец — это человек версии 2.0 — «быстрее, лучше, сильнее».

— Здоровее.

— То есть мы оба феноменально здоровы, и это кажется вам ненормальным?

— Странно звучит, да?

— Особенно из уст доктора.

— Ваш биологический возраст где-то в районе двадцати одного года, — сказал доктор Уоллес. — При этом вы — космический бродяга, контрабандист и наемник, чей образ жизни наверняка сильно отличается от здорового. А у вас даже песка в почках нет.

— У моего друга тоже?

— Его биологический возраст чуть выше вашего, но значительно ниже хронологического. Сколько ему лет? Сорок пять? Пятьдесят?

— Около того, — согласился я.

Я никогда не спрашивал, сколько Холдену лет, но почему-то считал, что он немногим старше меня. Сложно привыкнуть к тому, что люди стали жить дольше и выглядеть моложе. Осознать это достаточно легко, но все время держать это в голове почему-то не получается. Я слишком привык к тому, что если человек выглядит на тридцать лет, то ему, скорее всего, от двадцати восьми до тридцати двух. И уж никак не пятьдесят.

— Биологически ему двадцать четыре, — сказал доктор Уоллес.

— Видимо, он следит за своим здоровьем. — Для того, чтобы быть здоровым, гражданину Альянса нужно иметь очень много денег.

Или работать на организацию, которая оплатить все медицинские расходы. Такую, как СБА, например.

— Вы находитесь в прекрасной физической форме, — заметил доктор Уоллес. — При этом вы ни разу не посещали наш тренажерный зал.

— Сила тяготения здесь выше, чем я привык, — сказал я. — Для меня каждый день на Веннту проходит как поход в спортзал.

— Кто-то основательно поработал над вашим организмом, — сказал доктор Уоллес. — В вашей крови находятся антитела от всех известных болезней и еще от пары экзотических вариантов, с которыми я никогда не сталкивался.

— Мне делали много прививок.

— Жаль, что я не могу отправить ваши образцы тканей в Имперский институт генетики, — вздохнул доктор Уоллес. — В такие моменты я особенно четко понимаю, насколько провинциальна наша планета и как отстали наши технологии от Кленнона.

И при этом он, доктор небольшой клиники на провинциальной планете, обозвал криокамеру — венец технического совершенства, достигнутого Альянсом, — антиквариатом! Что же сейчас умеют делать в их столичных мирах? И где Альянс свернул не в том направлении, что Кленнон сумел его так опередить? Можно ли списать эту разницу на последствия Войны Регресса, или кленнонцы правы и они просто совершеннее людей?

Визерс убежден, что их шансы на победу во всеобщей свалке выглядят предпочтительнее всего.

Похоже, что он не так уж неправ.

— Я так понимаю, что у вас к этой проблеме чисто научный интерес? — поинтересовался я.

— Да, конечно, — сказал доктор. — Просто, понимаете… было бы достаточно странно встретить одного из вас, но двое, путешествуете вместе… Мне было бы любопытно проследить закономерности. Вы не согласитесь на более тщательные исследования? За счет клиники, разумеется.

— Вряд ли я готов дать вам ответ прямо сейчас.

— Понимаю, — сказал доктор Уоллес. — Вы пробудете здесь еще полторы недели…

— Я надеюсь, мое решение никак не повлияет на сроки, необходимые для реабилитации Киры?

— Как такое вообще могло прийти вам в голову? — оскорбился доктор. — У нас есть подписанный контракт, есть профессиональная этика, в конце концов. Но я был бы вам крайне признателен, если бы вы согласились пройти еще несколько тестов и предоставить нам еще некоторое количество образцов. Само собой, вашего друга это тоже касается. Более того, я полагаю, что в случае вашего согласия мы можем даже пересмотреть счета за предоставляемые вам услуги. В сторону уменьшения суммы, разумеется.

— Я передам своему другу ваше предложение, и мы его обсудим, обещаю.

— Хорошо, — сказал доктор. — Собственно, ничего другого от этого разговора я и не ждал.

— Скажите, а у Киры вы тоже обнаружили все эти антитела? — поинтересовался я. — Включая и экзотические?

— Нет, — сказал доктор. — Как и несоответствия между биологическим и хронологическим возрастом. Более того, мы обнаружили несколько болезней в начальной стадии, а также следы нескольких вылеченных инфекций. Ничего смертельно опасного, но и ничего, что бы не вписывалось в общую картину. В отличие от…

— От нас с моим другом, — закончил я. — Что ж, я приму это к сведению и тщательнейшим образом обдумаю, док.