Нилл сузившимися глазами следил за ней, стараясь угадать, когда она нанесет удар. Да, угрюмо подумал он про себя, похоже, девчонка не станет колебаться ни минуты — хотя бы ради того, чтобы доказать, что она не трусиха. Слегка скосив глаза в сторону, он увидел потрясенное лицо Кэтлин и, откашлявшись, решил заговорить с сестрой, стараясь, чтобы голос его звучал как можно строже.

— Фиона!

— Не смей называть меня так! Я теперь Финн, хозяин замка Дэйр! И мой меч в любую минуту готов вышвырнуть отсюда любого ублюдка, который явится в замок, чтобы красть наше добро!

Слова ее хлестнули Нилла по лицу, словно увесистая пощечина, и он сразу сник. Больше всего на свете ему хотелось броситься вон отсюда, а потом скакать день и ночь без отдыха, стереть навсегда память о младшей сестренке и о той грязной бродяжке, в которую она превратилась.

— Так вас грабят?

— Мама была совершенно беспомощна, а я… кто я такая — только лишь девчонка! Мы остались вдвоем, и некому было нас защищать! Как ты думаешь, братец, что случилось дальше?

— Но ведь в замке было полно слуг! — пробормотал Нилл больше для себя, чем для своей разъяренной сестры.

— Финн!

Услышав голос Кэтлин, Нилл осекся. Неужто она не понимает, насколько девчонка опасна? Не сводя глаз с меча, по-прежнему направленного ему в горло, он попытался схватить Кэтлин за руку, но она легко высвободилась и протянула к Фионе руки ладонями вверх — древний как мир жест доверия.

— Финн, — мягко повторила она. — Тебя так зовут? А меня — Кэтлин. Я тоже навлекла на себя ненависть Конна.

— Каждая женщина, не побрезговавшая таким негодяем, как Нилл Семь Измен, сполна заслуживает любой кары небес!

— Проклятие, Фиона! — прогремел Нилл. — Не смей оскорблять ее!

— Ты можешь думать обо мне все, что угодно, — вмешалась Кэтлин, — и все же ты должна услышать правду. Конн приказал меня убить. И послал Нилла сделать это.

Брови Фионы сошлись на переносице, заинтересованный взгляд неожиданно метнулся к лицу Кэтлин.

— И как он собирался это сделать? Милосердно перерезать тебе горло или же разбить сердце, как когда-то разбил сердце нашего отца?

Челюсти Нилла сжались, на скулах заходили желваки.

— Думаю, Конна устроил бы любой способ, лишь бы поскорее избавиться от меня. Нилл пытался выполнить приказ тана, но не смог. И вот теперь мы с ним изгои. Чтобы спастись, нам нужно найти место, где мы могли бы передохнуть, решить, что делать, и собрать то, что нам понадобится для бегства.

Закусив губу, Фиона немного помолчала.

— И поэтому-то вы и приехали сюда? Конну никогда в жизни не придет в голову, что ты унизишься до того, чтобы испачкать ноги грязью замка Дэйр. Не так ли, Нилл?

— Я бы с большей радостью спрятал ее в аду, чем здесь! — вынужден был признаться Нилл.

Ярость, жаркая и неистовая, вспыхнула в глазах Фионы, смешавшись с какой-то неясной обидой.

— Так ступай, ищи свой ад, братец, и будь проклят! Только в преисподней я бы увидела тебя с большей радостью! А теперь убирайся с моей земли! Слышишь — с моей земли, братец!

С губ Нилла уже готово было сорваться проклятие, но Кэтлин успела броситься между ними.

— Может быть, это было бы самое лучшее.

Что-то похожее на сожаление чуть заметно смягчило суровое лицо Фионы. Но было ясно, что жизнь в замке давным-давно приучила ее думать в первую очередь о собственной шкуре. Ад и преисподняя, угрюмо выругался про себя Нилл, а не сам ли он научил ее этому в тот день, когда уехал из Дэйра, даже не оглянувшись на тех, кто остался здесь?

— Я окажу тебе одну услугу, братец, из жалости к этой женщине. Если Конн все-таки пришлет сюда своих воинов, я не скажу им, что ты был здесь. — Фиона с опаской покосилась куда-то в сторону. — А теперь проваливай, прежде…

— Фиона, сокровище мое, у нас гости?

Нилл вздрогнул, услышав этот голос, в котором еще слышался полный неизъяснимого очарования певучий акцент Северной Ирландии.

— Нет, мама, это просто воры. — Голос Фионы вдруг дрогнул, и Нилл с удивлением догадался, что это страх. — Оставайся в доме! Я уже прогнала их отсюда! — Обернувшись к брату, она отчаянно зашептала: — А теперь, Бога ради, уходи — или я вынуждена буду убить тебя! Разрази меня гром, если я позволю тебе переступить порог дома и разбить ее сердце!

Нилл заколебался, ничего так не желая, как вскочить в седло и умчаться. Куда легче встретиться лицом к лицу с целым отрядом воинов, посланных Конном, чем терпеть эту мучительную пытку! Он уже повернулся к лошади, как вдруг увидел стоявшую рядом Кэтлин, совсем растерявшуюся, испуганную и все-таки с искренним сочувствием в глазах. Кого она жалела сейчас? — мелькнуло у него в голове. Разъяренную, тоже испуганную Фиону? Или его, Нилла?

Забыв про меч, он круто повернулся и негромко позвал:

— Мама!

Лицо Фионы побелело, в глазах сверкнул гнев. Глухой стон сорвался с ее губ. Ниллу так никогда и не довелось узнать, убила бы она его или нет, потому что в то же мгновение из дверей выпорхнула хрупкая, изящная женщина. Белые как снег волосы обрамляли ее лицо, все еще хранившее следы былой красоты.

— Нилл! — вскрикнула она. — О, мальчик мой! Я знала, что когда-нибудь ты вернешься домой!

Нилл молча жадно вглядывался в это лицо, которое так отчаянно пытался забыть, и сам не знал, что боялся увидеть на нем — гнев или горе. Слезы ручьем хлынули из глаз матери. Она смотрела на него, будто сын был единственным ее счастьем на этом свете.

Неужели же эта женщина не винит его — ведь обе они столько вытерпели, и все из-за него, Нилла? Или мать уже забыла и голод, и унылый, готовый рухнуть им на голову замок? Но ему даже в голову не могло прийти, что они так страдают: Конн заверил его, что с ними обеими все будет в порядке.

Слезы стояли в глазах Фионы. Лицо ее яростно сморщилось, и он вдруг вспомнил, что она делала так еще совсем маленькой, когда не хотела, чтобы кто-то видел, что она плачет.

— Ах, Фи! — рассмеялась ее мать. — Хватит твоих игр, девочка! Убери куда-нибудь этот меч и обними своего брата!

Мать легко разжала пальцы Фионы и вытащила меч из ее рук.

— Теперь тебе не будет от нее покоя, Нилл. Помнишь, она ведь вечно бродила за тобой по пятам, словно щенок, который боится потеряться?!

От зоркого взгляда Нилла не укрылась краска гнева, вспыхнувшая на щеках сестры.

— Я ведь была тогда совсем маленькой, мама. Но теперь Ниллу не будет от меня никакого беспокойства, уверяю тебя.

«Да, конечно, — иронически проворчал про себя Нилл. — Кроме разве ножа между ребрами!»

Сияющий радостью взгляд матери упал на Кэтлин, и улыбка осветила ее лицо.

— А это кто? Фи, сокровище мое, ты видела когда-нибудь более очаровательное лицо?