Грязно выругавшись, и взревев диким демоном, пришедшим за душами грешников, я почувствовал себя лучше. Холодно, больно, но вполне можно жить… можно ходить… можно дышать, да и сплёвывать не прекращающую течь кровь тоже можно.

Почему-то особенно отрадно, что не пострадали зубы…

Я двинулся домой. К вечеру нужно снова быть в форме, чтобы не пропустить ночной рейд Гордона Вульфа. Гордон Вульф – так зовут этого урода.

– Какое зрелище! Вот как выглядит Ваше настоящее лицо! – мерзко прогудела миссис Францельш, – Вот из чего состоит Ваша жизнь!

Угораздило же столкнуться с этой дрянью в подъезде.

– Отстаньте от меня… Мне плохо… – отмахнулся я от хозяйки квартиры.

– О, да! А вам бы всё жить Вашей безответственной, разгульной жизнью, да ещё, чтобы всё хорошо было! Я даже рада, что Ваши загулы окончились именно этим!

Я собирался просто подняться к себе, но гнида спровоцировала меня начал скандал:

– Я не гуляю – я работаю! В отличие от Вас!!! – явно перегнул, так что пришлось сморщиться от боли…

– Ты как со мной разговариваешь? – завопила возмущённая миссис Францельш, раздувая кривые ноздри, – Я уважаемая женщина…

– Да кто тебя уважает?!

– Не наглей ты, малолетка!

– Пошла ты к дьяволу! Чтоб он тебе голову оторвал!

Показывая, что разговор окончен, я развернулся и начал подниматься по лестнице.

Через пару ступенек меня настиг голос уродливой гадины:

– Я ведь могу тебя выселить!

– Не можешь…

Миссис Францельш поначалу даже захлебнулась словами. Нечасто кто-то открыто посылает ничтожество. В этом доме нет тех, кто регулярно ставит гадюку на место…

– С чего ты это взял?

– Да с того! – я снова обернулся к хозяйке моей квартиры и уставился ей точно в глаза, – Я плачу тебе деньги, без которых тебе не прожить! Кто, кроме меня, поселится в ту дыру и будет обеспечивать тебя средствами на дешёвый алкоголь? Или ты будешь бегать к мистеру Олиуту пить его отраву?

– Ты, урод, тебе настолько плевать на людей? – взревела миссис Францельш, скрипя зубами и высекая искры из глаз. Похожа на ведьму, каких раньше сжигали на кострах…

– Что?

– Тебе плевать на людей! Мистер Олиут вчера попал в больницу, а сегодня утром он умер! Ты даже не знал!

Алкоголик со второго этажа умер. Я уже привык к его затворничеству, причиной которого был хронический запой. Он почти стал неотъемлемой частью моей жизни, обязательной декорацией моего существования.

И что я чувствую теперь?

– Да и поделом, – промямлил я.

Подниматься по полуразваленным ступенькам было нелегко…

Отмываться от крови и грязи приходилось в довольно холодной и оранжевой от ржавчины воде. Я уже был уверен, что теперь-то точно занесу какую-то заразу в кровь. Было неприятно, мерзко, но я хотя бы избавил тело от грязи, пота, крови и, совсем чуть-чуть от боли…

Одежду я просто оттёр от грязи щёткой. Постирать её в этой бурой жиже невозможно, да и ходить мне не в чем, если единственное шмотьё будет висеть и сохнуть…

Я так и не мог понять в тот день, хреново мне или вполне терпимо…

Моя жизнь похожа на чёрт знает что, в последнее время со мной происходит всякая ерунда. И самое хреновое вполне может быть впереди…

Мой сосед умирает, упившись насмерть, а мне плевать!

Я покупаю репродукцию картины, на которой изображена девушка так похожая на мою бывшую, на мою Еву, о которой я пытался забыть! Купил картину, чтобы вспоминать…

Я смываю следы избиения неизвестными отморозками ржавой водой!

Я рассуждаю о жизни и проклинаю окружающих, осуждая их, выискивая в их существовании смертные грехи, хотя сам погряз в пороках, хотя я ни черта не смыслю в жизни!

Я желаю жестоко наказывать людей, хотя боюсь их, боюсь даже самых незначительных конфликтов!

И всё это кажется мне нормальным… Я ничего не буду с этим делать, ничего не буду менять…

Твою мать! Сколько зловонного мусора накопилось в голове!

Собравшись с силами, я двинулся к выходу, вышел на лестничную площадку, начал спускаться… остановился на втором этаже…

Дверь в квартиру мистера Олиута приоткрыта. Никого вокруг нет. Я остался один на один со своим разумом. Нужно принять решение…

И я выбрал: ещё раз убедившись, что никого поблизости нет, я проник в пустую квартиру, проковылял на кухню. Там на столе стояла полупустая бутылка с какой-то мутной гадостью…

Своровав бутылку с алкоголем, я удалился. Поставив будильник на восемь часов, я принялся лечить душу.

Гюнтер Пантагрюэль. Мужчина в возрасте тридцати девяти лет, блондин, рост около ста восьмидесяти сантиметров, плотного телосложения. Одет вполне солидно – довольно обеспеченный житель Данкелбурга.

Сейчас пять часов утра. Остывшее очень быстро на осеннем холоде тело Пантагрюэля лежит в кустах всего в десяти метрах от дороги. Убит ударом ножа в затылок. Грудная клетка истерзана и частично лишена плоти, часть рёбер обнажена. Гюнтера нашёл его друг, который отправился на поиски после более чем часового отсутствия товарища. Эти двое собрались в небольшом пабе неподалёку, где подают тошнотворный алкоголь и вокруг шестов вертятся костлявые бабы…

Эти двое решили провести там всю ночь, но один из них не дожил и до середины…

В ту ночь я видел, как Гюнтера, вышедшего немного пройтись и отдышаться, хладнокровно убил Гордон Вульф по прозвищу Решето. Потом я зашёл в тот самый паб, где сидел и попивал виски, пока труп не был обнаружен. Приехала полиция, а я уже вился вокруг изображая то, что случайно здесь оказался.

Маньяк совершил «самое северное» убийство – так близко к центру он ещё не подбирался…

В этот раз детектив Зиммер и команда медицинских экспертов прибыла быстро – не пришлось долго околачиваться в компании рядовых полицейских. Сегодня я не собирался трусливо убегать по малейшему приказу – понабравшись журналисткой наглости, я решил, что не уйду, пока не получу у Клауса интервью.

Я встретился взглядом с детективом, который, как оказалось, уже давно смотрит на меня. Уверенный, немного нахмуренный, сосредоточенный, курит дешёвую сигарету. Не сводит с меня взгляда. Похоже, как и все видавший виды полицейские, он недолюбливает журналистов.

Высокий, сто восемьдесят пять сантиметров роста, широченные плечи, немного полно-ватый. Шеи почти не видно, широкое круглое лицо, массивные скулы, покрытые грубой сизой щетиной. Узкие губы, идеально прямой нос, крупные надбровные дуги, недобрый такой взгляд.

Одет в белую рубашку, чёрный галстук, бордово-коричневое пальто и такую же шляпу. Ещё в глаза бросаются дорогие наручные часы, которые особенно хорошо видны, когда Клаус затягивается.