— Плавда? — это сын спрашивает уже у Юсупова. — А зачем? У вас нет своих деток?

Дамир сглатывает и переводит взгляд на меня. Я же с ужасом понимаю, что сын не так понял доброту Дамира. Дело в том, что мы с Кириллом ежемесячно отвозим игрушки в детские дома и отдаем их нуждающимся малышам. Я неоднократно рассказывала ему, что у таких деток нет родителей и помочь им некому. Однажды мы увидели там женщину. Кирилл заметил, как она принесла гору игрушек и спросил, зачем так много. Я же не нашла ответа лучше и сказала, что у тети просто нет своих деток и она хочет порадовать других.

— Кирюш, ты не так понял, — говорю, сглотнув. — На самом деле Дамир принес столько игрушек, потому что ты его ребенок.

— Я? — удивленно тянет сын. — А как же ты?

— Я твоя мама, — говорю сквозь слезы. — А Дамир папа. У всех ведь есть мама и папа.

— А где папа был ланьше?

— Папа не знал, — говорит Дамир, а я пытаюсь по его тону понять, злится ли он на меня. Хотя что там понимать! Конечно, злится! Я почему-то сама на себя злюсь за всё вот это.

— Не знал?

— Да, именно. Мы с твоей мамой потеряли друг друга. Я уехал в другой город, а у мамы украли телефон, и я не мог позвонить. Вот сейчас я вас нашел, представляешь?

Судя по всему, Дамир не зол, потому что его голос звучит совсем спокойно. Я же, кажется, даже не дышу. Поверить не могу, что он сориентировался лучше меня и обставил все так, чтобы не пришлось рассказывать правду. Оно и к лучшему. Кириллу лишь чуть больше четырех лет. Не поймет он правду, да и не нужна она ему.

Глава 18

— Хочу есть, — сообщает сын ближе к обеду.

Я же хочу сквозь землю провалиться, потому что настолько увлеклась игровым процессом, что напрочь забыла о еде. В холодильнике у нас мышь повесилась, так что о готовке на скорую руку не может быть и речи. Я лихорадочно думаю, что еще есть в доме.

Макароны, гречка, овсянка.

Все это приготовится быстро, но без овощей и мяса Кирилл есть не станет. Сделать заказ еды на дом? Пожалуй, неплохая идея, но тогда стоит заказывать на себя и Дамира. Не оставлять же его голодным, в самом деле. Он, конечно, может поесть в ресторане, но не думаю, что сын захочет его отпускать. Скорее, увяжется вместе с ним и меня заодно прихватит.

— Варя, — от неожиданности я подпрыгиваю на месте и роняю банку с крупой, которую хотела запихнуть обратно на верхнюю полку.

Гречка рассыпается на полу, я шумно выдыхаю. Вот зачем так подкрадываться, спрашивается? Неужели нельзя было постучать? Или спрашивать, на худой конец, не так грозно.

— Что?!

— Я всего лишь хотел предложить пообедать в ресторане. Ты была все время с нами, не думаю, что успела что-то приготовить. Можем поехать в самый ближайший, там точно приготовят быстрее, да и гарнир, думаю, больше не пригоден.

Он кивает на рассыпанную на полу гречку, и я соглашаюсь с ним. И правда. Готовить ее я точно не буду, доставка выйдет дольше, а отпустить сына с ним одного я не могу. Поэтому соглашаюсь и иду собираться, совершенно позабыв о рассыпанной крупе. Соберу ее потом, когда вернемся.

Когда оказываюсь в спальне, в нерешительности открываю шкаф и понимаю, что не знаю, куда мы едем. Соответственно, понятия не имею, что надеть. Подумав несколько минут, решаю остановить свой выбор на темных джинсах и светлой блузке. Для любого ресторана и простого кафе подойдет.

Выхожу из спальни и забегаю в детскую, чтобы взять для Кирилла штанишки и кофточку. На сборы уходит каких-то пару минут, после чего Кирилл не без сожаления оставляет игрушки и, протянув руку Дамиру, идет к выходу. Я закрываю дверь и мы все вместе спускаемся на лифте вниз.

Дамир ведет нас к черному тонированному седану, открывает дверцу, помогает залезть сыну и подает руку мне. Я же озираюсь по сторонам в поисках охраны, но ее нигде нет. Неужели Дамир приехал один в этот район на таком автомобиле?

Когда он садится за руль сам, я удивляюсь еще больше. А как же водитель, который был в прошлый раз? Отсутствие водителя и охраны кажется мне подозрительным. Создается впечатление, что Дамир приехал сюда втайне ото всех, а если быть конкретной, втайне от жены. Неужели он ей так и не рассказал, что у него есть сын? И почему?

Решаю не спрашивать об этом при сыне и всю дорогу молча смотрю в окно. Кирюша устал от игр и тоже едет молча, а может не хочет тараторить при отце. В любом случае, к ресторану мы добираемся в полной тишине, нарушаемой лишь работой кондиционера.

Припарковав автомобиль, Дамир покидает салон. Я открываю дверцу и выхожу следом. Помогаю сыну вылезти из машины и беру его за руку.

Ресторан оказывается простым. Это не Орфей, где не пропускают тех, кто ненадлежаще одет. Сейчас меня это даже радует. Не хочу чувствовать себя не в своей тарелке, да и кухни хочется обычной, без всяких там фуа-гра и мраморных телят.

— Я хочу газировку, — как назло требует Кирилл, когда мы садимся и к нам подходит официантка.

— Не нужно, — отвечаю под ее вопросительный взгляд. — Мы пока подумаем, спасибо.

— Ты даешь ему газировку? — удивленно спрашивает Дамир.

— Очень редко.

— Но даешь.

— Да, даю.

Юсупов буравит меня взглядом и сжимает челюсти. Не знаю, о чем он думает, но я считаю себя прекрасной матерью. К сожалению, так уж сложилось, что в наше время детям доступна масса вредных продуктов из магазина и всяких кафе быстрого питания. Мне очень сложно объяснить сыну, почему на дне рождения у Макара, которое они праздновали в Макдональдс, ему разрешили пить газированную воду, а потом строго запретили. Я позволяла Кириллу время от времени шоколад, конфеты, полчашки газировки и даже бургер из Макдональдса. Все дети ели, и ему тоже хотелось.

Все это я прокручиваю в голове вместо того, чтобы сказать Юсупову. Я обязательно поговорю с ним, но не при Кирилле. Не хочу, чтобы он видел мое недовольство и слышал, как