Они вошли в магазинчик, до отказа заполненный рождественскими украшениями и многочисленными покупателями. Чего здесь только не было – веселые снеговики, блестящие снежинки, стеклянные шары всех цветов радуги, смешные Санты с толстыми животами, олени Рудольфы с красными носами, гирлянды, венки, огоньки.

– Я каждый год покупаю новое украшение. Бабушка тоже так поступала. Но она покупала в Идене, а я считаю, что здесь выбор лучше.

– В следующее Рождество ты купишь новое украшение в собственном универмаге и с хорошей скидкой для персонала, – с улыбкой заметил Джейк.

Про себя же он подумал:

«Следующее Рождество. Будем ли мы встречать его вместе? Останется ли на плаву универмаг Иден?»

Софи широко улыбнулась и погладила его по груди. Теплота, исходящая от ее прикосновений, тут же растопила все тревожные мысли.

– Ты прав. Мы должны расширить отдел рождественских украшений на будущий год. Мы столько тратим на оформление витрин и украшение отделов.

– Но это тоже важно. Покупатели приходят в магазин за настроением и впечатлениями, а не только за покупками. Вы делаете их счастливыми, и они готовы вернуться.

Софи склонила голову набок и умильно посмотрела на Джейка, прикусив нижнюю губу.

– Это так мило с твоей стороны. Я прямо расплачусь сейчас.

– Не стоит. Ты же хотела получить удовольствие. Наслаждайся по полной программе. У меня в руках уже полтонны подарков. Выбирай свою новую игрушку, и сделаем перерыв.

Софи сделала выбор – смешной снеговик с красным рождественским чулком для подарков на голове, сидящий в чайной чашке.

– Как считаешь?

Игрушка была такой же прелестной, смешной и неожиданной, как сама Софи.

– То, что надо.

Заняв очередь, чтобы оплатить покупку, Софи показала на золотую звезду, украшавшую одну из елок в павильоне.

– Видишь? Похожа на бабушкину золотую звезду. Барри пока не сообщил мне, нашел ли он звезду. – Уголки губ Софи поползли вниз, к огорчению Джейка.

– Я уверен, что она найдется. Рождественскую звезду нельзя потерять.

Лицо Софи снова осветила улыбка.

– Ты прав. Не стоит волноваться.

Софи заплатила за игрушку, и они подошли к кофейной палатке. Джейк заказал себе латте, а Софи предпочла какао со взбитыми сливками. Подкрепившись, они направились в противоположный конец парка, где находился каток. Пожилая пара как раз поднялась со скамьи, уступив им места. Джейк сложил многочисленные пакеты на скамейку и с удовольствием сел, вытянув ноги. Софи уселась рядом. Он обнял девушку, и они стали наблюдать за катающимися. Вокруг царила атмосфера праздника – музыка, смех, иногда веселые вскрики падающих. К удивлению Джейка, ему было хорошо. А близость Софи воодушевляла.

– Здорово. Спасибо, что вытащила меня сюда.

– Осторожно, Джейк, кому-то может показаться, что тебе нравится кое-что, связанное с Рождеством, – пошутила Софи.

– Ну уж нет, хватит с меня ярмарки. Эти хождения столько сил отнимают. Не понимаю, как ты выдерживаешь.

– Я держусь исключительно на адреналине. Поверь, что двадцать шестого декабря я могу впасть в кому.

Джейк рассмеялся и поцеловал ее в лоб.

– Я называю этот день – уход Рождества.

– Правда?

– Да, по аналогии с приходом Рождества.

– Ну, это как-то уж совсем радикально, – промямлила Софи. – Ты не такой, каким хочешь казаться, Джейк Уиллер. Я наблюдала за тобой. Ты любишь повеселиться, много шутишь и смеешься. Я до сих пор не пойму, что тебя не устраивает в этом чудесном празднике.

Джейк устремил взгляд на каток, где молодая мама терпеливо учила сынишку кататься. Малыш неуверенно двигался, широко раскинув ручки, пытаясь удержать равновесие. Но он чувствовал, что мама в любой момент придет на помощь, поддержит его, поднимет, если он упадет. У Джейка защемило в груди. Было время, когда он многое бы отдал за пять минут вот такого общения с матерью.

– Хочешь знать истинную причину моей неприязни к Рождеству?

Софи сжала его руку.

– Да.

Кругом были люди, музыка и веселье, а вокруг Джейка и Софи словно вакуум образовался. Софи сильнее сжала его руку, залюбовавшись красивым профилем. Джейк не смотрел на нее, но она ощущала его внутреннюю уязвимость. Он него исходило страдание. С одной стороны, Софи опасалась услышать что-то неприятное, что может изменить ее мнение о сильном и невозмутимом Джейке, а с другой – ей хотелось разгадать загадку его неприязни к Рождеству. Ей хотелось заглянуть ему в душу. Она приготовилась к худшему.

– Ты можешь все мне рассказать.

– Тебе прекрасно известно, что я не единственный, у кого Рождество вызывает депрессию.

– Да, конечно. Некоторые не любят этот праздник. Но я хотела бы узнать причину. Почему тебе тяжело?

– С чего бы начать? Во-первых, праздник стал чересчур коммерческим. Все суетятся и носятся, как сумасшедшие, создавая искусственное праздничное настроение. Никто толком не работает две последние недели года.

– Это аргумент против празднования. Я же хочу знать, что произошло в твоей жизни, чтобы ты невзлюбил Рождество. Уверена, что ребенком ты любил праздник. Все дети любят. Я точно знаю.

– Не все, – угрюмо сказал он.

От этих слов и от тона, каким они были сказаны, у Софи перехватило дыхание. Она понимала, что разговорить Джейка и заставить его раскрыть душу будет нелегко, из него каждое слово приходится клещами вытягивать, а ей так хочется его понять.

– И ты с детства не любил Рождество? – продолжила допытываться она.

– Я не хочу, чтобы ты составила обо мне превратное мнение. Мое отношение к Рождеству не может полностью характеризовать мои действия. – Он повернулся и посмотрел ей в глаза.

Софи придвинулась чуть ближе и поцеловала его в щеку.

– Я никогда не стану думать о тебе хуже. Ты пережил свое прошлое и все плохое, что случилось с тобой тогда. Тебе не о чем беспокоиться. – Софи лихорадочно подыскивала слова, которые могли бы помочь ему открыться. – Я чувствую, что ты ни с кем и никогда не обсуждал эту тему. Ты все носишь в себе. Думаю, тебе полегчает, если ты выговоришься.

Джейк так сильно сглотнул, что видно было, как адамово яблоко ходит вверх-вниз.

– Не знаю, чем я заслужил то, что ты вернулась в мою жизнь.

– Может быть, я здесь потому, что тебе необходим слушатель, – тихо ответила Софи.

Он скупо улыбнулся.

– Возможно. – Джейк уперся взглядом в темно-синее звездное небо. – Твоя бабушка была для тебя всем, моя с точностью до наоборот была сплошным кошмаром. А я жил вдвоем с ней с семи лет. Она была злой, не любила меня и не праздновала Рождество.