Ну, а Далю мы больше ничего своего не предлагали. Хотя я до сих пор считаю: ошибка с его стороны, что он не стал развивать свой певческий талант. Так же, как и режиссерский. Немногие знают, что Олег всю жизнь мечтал о создании своего театра. Но не успел…

Непрекращающиеся поиски смысла жизни сочетались у Даля с поисками любви.

Как я уже говорила, Олег Николаевич Ефремов хотел, чтобы вся наша жизнь протекала внутри театра. Он даже хотел, чтобы актеры женились на своих. Например, как Табаков и Люся Крылова. Но в случае с Далем и Дорошиной все закончилось плохо.

Я все хочу рассказать об этой свадьбе, потому что много пишут небылиц.

Даль, конечно, был в Нину влюблен, называл исключительно Нина Михайловна. Но то, что она согласится выйти за него замуж, это для всех была неожиданность. Ведь все знали, что у Нины роман с Ефремовым. Но тут у Ефремова сын родился, и Нина сказала: «А я вот возьму и выйду за самого красивого, самого молодого актера в театре! Назло!»

Платье себе сшила умопомрачительное… Весь театр был приглашен. Мы пришли с угощением, расстелили афиши на полу, разложили еду. А подарков было! И пледы, и часы, и посуда… Кто-то подарил шесть серебряных ложечек, которые сразу куда-то исчезли… Гости кричали: «Горько!» – все, как полагается. Только Ефремов, который пришел позже всех, сидел и молчал. Потом он пригласил Нину танцевать, и она так раскраснелась, так похорошела… И, хотя они только танцевали, все это выглядело очень выразительно. Даль не выдержал, хлопнул дверью. Все притихли. Потом кто-то сказал Тане Лавровой: «Уведи ты, ради бога, Ефремова отсюда!» И она увела – да так, что в тот же вечер у них завязался роман. А Нина рыдала, лежа на полу… Вот как закончилась эта свадьба.

Еще дней пять потом Нина искала Даля, все беспокоилась: «Что он с собой сделает?» Нашла. Стали они жить вместе, но недолго прожили. Нина потом сказала: «Не нужно ничего делать назло другим!».

Нина вернулась к Ефремову, у которого закончился роман с Таней Лавровой. Вот на Таню-то, обиженный историей со свадьбой, Олег и положил глаз: «А я назло Дорошиной возьму и женюсь на самой красивой актрисе в театре!» Сначала у них завязалась трогательная дружба, а потом начался роман. Все гадали, смогут ли эти двое ужиться. Потому что, если Олег был самым трудным по характеру в нашем театре из мужчин, то Таня – самой своенравной среди женщин.

Лаврова появилась в «Современнике» феерически, ее Ефремов пригласил как кинозвезду, прославившуюся а фильме «Девять дней одного года», и как актрису, которая уже во МХАТе сыграла Нину Заречную в «Чайке». К тому же она была красавица! Да за ней такие люди ухаживали – приезжали на служебных машинах, дарили роскошные цветы.

Поначалу все были очарованы Таней. И мне она казалась милой, веселой… И когда мы поехали на очередные гастроли, я даже попросила, чтоб нас поселили в одну комнату. И тут вдруг стали обнаруживаться необъяснимые перепады ее настроения. Таня могла ни с того ни с сего наговорить неприятных вещей. Сначала я огорчалась, думала, что же происходит, а потом просто поняла, что у Лавровой такой характер и надо принимать ее такой, какая она есть.

Тем не менее Таня была обаятельной и смогла, например, понравиться близким Олега, его матери и сестре. Ее там приняли хорошо. Чего нельзя сказать о Нине Дорошиной, с которой у них не сложилось. Хотя я-то считаю, что Дорошина Далю прекрасно подходила. У нее, вы знаете, был совершенно «далевский» характер – непредсказуемый, озорной… Таня казалась более уравновешенной.

Никакой свадьбы на этот раз не устраивалось. После истории с Ниной у Олега на свадьбы была «аллергия». Они просто расписались в ЗАГСе, причем Таня взяла фамилию Даля, стала Лаврова-Даль. Выглядело все довольно благополучно, ведь Танин отчим помог им получить отдельную квартиру в Сокольниках. Для молодой семьи в то время квартира сама по себе была веской причиной никогда не расставаться! Но для Олега это вообще ничего не значило.

Ссоры начались очень быстро. Олег не считал нужным себя сдерживать, а его выходки Таня переносила с трудом. Она и сама была на многое способна. К тому же любила пококетничать ради спортивного интереса. А Даль – чуть не в слезы! У Тани его ревность понимания не вызывала. Она жаловалась: «Он такой чуткий, так тонко и остро все чувствует, как человек без кожи. Это женщина может так чувствовать, но не мужчина. Просто невозможно!» Разошлись они по-хорошему. Даль вышел из квартиры Тани с тем, с чем пришел.

Вскоре Далю повезло – он встретил «свою» женщину, которая сумела стать ему прекрасной женой. Лизу он привез из Ленинграда, она не из актерского круга, в театре появлялась редко. Но, увидев ее, я сразу поняла: это именно то, что ему нужно. Тихая, спокойная, интеллигентная. Не видно ее, не слышно, она только ухаживала за Олегом и прощала ему все.

С другой стороны, ему в театре всегда было необходимо чувство влюбленности. Помню, когда он играл Ваську Пепла в пьесе «На дне», был совершенно очарован Аллой Покровской… Ухаживать всерьез за женой Ефремова, он, правда, не решался. Но по тому, как он смотрел на нее снизу вверх, с обожанием, было все понятно. Хотя мне кажется, что Нину Дорошину он так и не смог забыть за все эти годы…

Во всяком случае, незадолго до своей смерти Олег без предупреждения пришел к Нине домой. Сказал: «Я тут был в твоем доме у одного знакомого, и решил зайти…» Может быть, он это придумал. Нина потом рассказывала: «Я не знала, куда его посадить, что сказать. Ведь столько лет не виделись…» Даль тоже уже из «Современника» ушел. Обиделся, что, когда он заболел, его заменили Костей Райкиным в спектакле «Двенадцатая ночь».

Он гениально играл в спектакле «Двенадцатая ночь» Шекспира сэра Эгьючика. Просто гениально. Обаятельно, смешно, изящно. Все наши артисты бегали смотреть. Получить признание у своих коллег не так-то легко. А что он талант, великий талант, актер от бога – признавали абсолютно все…

И вот сидел в гостях у Нины, молчал, потом подошел к окну, показал в сторону кладбища, которое было оттуда видно, и говорит: «Вот там я буду скоро лежать. И ты будешь видеть из окна…» И когда вскоре Олега не стало, Нина сказала: «Так вот зачем он приходил… Хотел, значит, со мной попрощаться…»

Известно, что Олег умер в Киеве, в гостинице.

Случилось так, что через неделю или десять дней после этого меня пригласили сниматься на Киевскую киностудию. И поселили в ту же гостиницу. Я только умоляла, чтобы не в тот же номер. Номер мне достался этажом выше, как раз над тем… Ночью я долго не могла уснуть, все думала об Олеге… Потом, уже в полночь, не выдержала, спустилась в буфет. Мы разговорились с персоналом. Вот что я узнала.

Олег приехал в Киев на пробы. Его умоляли не пить. Но он отправился в гости к товарищу и там не удержался… А вернувшись в гостиницу, еще выпил коньяку. У него еще оставалась треть бутылки. Я очень хорошо это помню, потому что бутылку буфетчицы мне показали.

Режиссер очень бережно относился к нему. Договорились, что режиссер утром зайдет за ним в гостиницу. Он зашел, постучал тихонько, подумал, что Олег еще спит, и решил дать ему еще часок поспать, сел и стал ждать. А Олегу было плохо, он упал на пол и не мог добраться до двери, и не мог закричать. Представляете, какая страшная ситуация! Через час режиссер встревожился, стал стучать, взломали дверь… Олег еще был жив, но жизнь уже уходила из него, вызвали реанимацию… На столе в номере аккуратно лежали паспорт, ключи, остатки денег, будто приготовил, чтобы не искали.