– Мадемуазель? – пробормотала Мэри, возвращая ее к действительности.

Даньелл улыбнулась девушке:

– Можете называть меня по имени.

Мэри радостно улыбнулась очаровательной улыбкой, показывая редкие зубы:

– Спасибо, мадам… то есть Даньелл. Большое спасибо.

– Совсем ни к чему благодарить меня, Мэри. Лучше скажите, о чем вы хотели поговорить?

Мэри залилась прелестным розовым румянцем, отчего мелкие веснушки на ее щеках стали еще ярче.

– Скажите…

Даньелл подобрала под себя ноги и подалась к Мэри, сгорая от нетерпения узнать причину смущения девушки.

Мэри сжала руки и глубоко вздохнула:

– О, Даньелл, вы такая сдержанная, и волосы так красиво причесаны, и вы так прелестны, и…

Даньелл тоже покраснела бы, если бы умела краснеть.

– Вы очень добры, но я не думаю, что…

– Не отрицайте! Я видела, как лакеи смотрят на вас, и как мистер Кавендиш смотрит на вас, и…

– О, нет-нет-нет! Вы наверняка ошиблись. Что? Мистер Кавендиш смотрит на меня?

Боже! Почему она не сумела удержаться от вопроса?

– Словно не может оторвать глаз, – вздохнула Мэри с мечтательным выражением на личике.

Даньелл открыла рот от удивления. Могут ли эти поразительные новости быть правдой?!

– О, но я…

– Вы так добры, умеете хорошо говорить, у вас такие прекрасные манеры и…

В горле Даньелл застрял комок. Ей впервые в жизни говорили подобное. Добра? Она никогда не пыталась выглядеть доброй. Хорошее обращение с людьми – ее вторая натура. Кроме того, разве с ее стороны такая большая доброта – лгать порядочным людям, что она камеристка, и втайне шпионить за братом хозяина?!

Умеет хорошо говорить? Это, возможно, правда. И все благодаря полученным от папы знаниям. Он научил ее безупречному французскому, а мама – идеальному английскому, на котором говорят люди культурные. Сама она выучила жаргон низов.

Что же до хороших манер, за них остается поблагодарить маму. И поблагодарить тетушку Мадлен за то, что показала, как делать прически и выбирать модные наряды, хотя у Даньелл почти не оставалось времени на моды и прически. Служба у леди Дафны открыла ей новый мир, которым она, к собственному удивлению, немало наслаждалась. Но все равно со стороны Мэри очень любезно наговорить ей таких милых комплиментов.

– Вы… вы само совершенство, – продолжала Мэри.

Даньелл замахала руками, чтобы прекратить поток похвал.

– О чем вы… погодите… я далека от совершенства!

Даньелл усмехнулась. Знала бы Мэри, насколько она неидеальна!

Ее снова терзали угрызения совести. Она прикусила губу.

– Мне вы кажетесь совершенством, – настаивала Мэри. – Я хотела спросить вас, может, вы… согласитесь…

Она снова покраснела, и, казалось, колеблется, стоит ли продолжать.

– Да? – поспешно вставила Даньелл с ободряющим кивком.

– Согласитесь дать мне кое-какие наставления, – выпалила наконец Мэри.

Даньелл прижала руку к груди и ахнула:

– Наставления?

Мэри расправила юбки.

– Да. Видите ли, я заглядываюсь на одного парня…

– Парня? – улыбнулась Даньелл, вскинув брови.

Мэри хихикнула и кивнула.

Даньелл подтолкнула Мэри плечом:

– Я его знаю?

Мэри покраснела еще гуще:

– Это… Тревор.

– Тревор? Лакей?!

Мэри заломила руки и кивнула.

– Так вам нравится Тревор, – уточнила Даньелл.

– Он такой высокий и красивый, и так мил со мной!..

Мэри снова вздохнула. Глаза ее ярко блестели.

Даньелл вспомнила долговязого лакея. Он очень высок, ростом более шести футов, с гривой белых волос, светло-голубыми глазами и такой же веснушчатый, как Мэри. Весьма трогательно, что горничная влюбилась.

– Какого рода совет вам нужен?

Даньелл не представляла, что может сделать для Мэри. Когда речь шла о влюбленных, она вряд ли могла дать совет, поскольку имела слишком мало опыта в этой области.

– Я подумала, что вы можете помочь мне уложить волосы, – пискнула Мэри.

Даньелл облегченно вздохнула.

– Ну, разумеется, буду счастлива сделать вам прическу. У вас чудесные волосы.

Девушка смущенно коснулась обвивавшей ее головы косы:

– Я… я заметила у вас флакон духов.

Она кивнула в сторону туалетного столика.

Взгляд Даньелл тоже упал на флакон, подаренный ей ее французской бабушкой. Духи пахли лавандой.

– Я могу помочь вам с волосами и буду счастлива поделиться духами, но…

– О нет. – Мэри покачала головой и побледнела. – Я бы никогда не набралась дерзости просить у вас духи. Но надеялась, что вы пойдете со мной и поможете выбрать какие-нибудь для меня. Я долго копила жалованье и наконец смогу купить маленький флакончик. Хочу такие духи, чтобы свели Тревора с ума.

– Свели с ума?

Даньелл всмотрелась в лицо девушки. Она была абсолютно серьезна.

– Да. Мисс Хаклберри говорит, что духами можно свести мужчину с ума. Особенно французскими.

Даньелл обдумала сказанное. Да, разбитная экономка вполне способна сказать что-то в этом роде. Почти все француженки пользуются духами. А англичанки, должно быть, решили, что можно привлечь мужчину только этим. По крайней мере, эта англичанка уверена, что нашла секрет успеха у Тревора.

– Я могу помочь вам с волосами и, возможно, с духами, но почему вы считаете, что я много знаю… о мужчинах?

– А вам раньше нравился какой-нибудь парень?

Парень? Перед глазами снова замелькали видения, о которых она не вспоминала почти десять лет. Видение парня. И ночи. И неприятного свидания, которым она не наслаждалась: шарящие по телу руки, пот и стоны…

Даньелл содрогнулась:

– Не могу этого сказать.

– Разве вам не нравится мистер Кавендиш?

Скверные воспоминания сменились образом Кейда Кавендиша.

– Но мистер Кавендиш – не парень. Он настоящий мужчина.

Едва слова слетели с ее языка, Даньелл пожалела о своей несдержанности.

– То есть… я хотела сказать…

– Вам не нужно ничего объяснять, – понимающе кивнула Мэри. – Я вполне согласна.

– Но не могу сказать, нравится ли он мне, – поспешила добавить Даньелл.

– Он уж точно красив, – заметила Мэри.