- А эта, как ее? – некстати влез сержант. – Ну, курсант которая? Стажер?

- А-а, - скривившись, протянул капитан. – Ну да. Позови.

Сержант, мигом преобразившись в крутого начальника, высунулся в соседнюю комнату и надменно крикнул:

- Товарищ курсант! Как вас там? Васильева? К капитану!

Дверь открылась, и вошла высоченная прыщеватая деваха лет двадцати. Серые брюки туго, до писка, обтягивали ее выдающийся зад. Обычно мне нравится форма на женщинах, неважно какая: военная, милицейская, железнодорожная. Но на этой она сидела, как седло на корове.

- Выйдите с задержанной в соседнее помещение и произведите личный досмотр, - коротко приказал капитан и добавил: - Особо не старайтесь. В смысле, во всякие места лазать необязательно. Кошелек большой, его в заднице не спрячешь.

- Нет уж, вы, пожалуйста, постарайтесь! – возмутился пенсионер. – Мало ли что!

Меня как молнией ударило.

«Мало ли что!»

Да ему не кошелек нужен! Кстати, не он ли утречком следил за нами в такси? Комплекция и масть та же, а подробнее я не запомнила. Безрукавку снять – и все особые приметы кончились.

Но зачем ему понадобилось сдавать меня менту? Элементарно! Нашли бы у меня, допустим, кулон – а дальше уже дело техники. Вряд ли, конечно, урод этот и есть наш (Светин!) конкурент в поисках графских сокровищ. Скорее, просто наняли его. Только проинструктировали плохо. Надо было нас обеих хватать. Или тот, кто нас ищет, уверен, что у Светки ничего нет? Но это же глупо. Если ничего не нашли в ее квартире, это не значит, что кулона у нее нет вообще. Скорее всего, просто этот свалявшийся идиот сплоховал.

Тем временем девица отвела меня в соседнюю комнатку, еще более убогую, чем первая (в ней, кроме обшарпанного стола, двух стульев и сейфа, не было вообще ничего), и писклявым голоском приказала раздеться до нижнего белья. Похвалив себя за предусмотрительно надетый новый комплект, я послушно подчинилась. Курсантша с известной долей брезгливости, двумя наманикюренными пальчиками перетряхнула мою одежду, скользнула взглядом по оставшемуся на мне и вяло позволила одеться.

- Нет ничего, - доложила она, доставив меня обратно.

- Ох! – схватился за голову понявший свою ошибку пенсионер. – Надо было и вторую брать. Она ей кошелек отдала, точно!

- Слушай, мужик! – тяжелым взглядом посмотрел на него капитан. – Сдается мне, ты нам тут голову морочишь. Видишь, у дамы ничего нет. Если и был у тебя кошелек, вернее, если его у тебя и сперли, то ты обознался. Хочешь, пиши заяву, но я не советую. Все равно не найдем.

- Надо вторую искать, вторую! – настаивал тот. – Пока не ушла.

И снова некстати влез сержант – вот свалился на мою голову:

- Между прочим, женщина, вы куда ехать собрались?

- В Петрозаводск, - без тени мысли в голове ответила я.

- А билет ваш где?

- Не купила еще.

- Так поезд-то петрозаводский, если не ошибаюсь, через час.

- Я как раз собиралась в кассу, а тут вы.

Звучало все это как-то не слишком убедительно. Чаша весов, склонившаяся было в мою сторону, снова заколебалась. Капитан снова начал грызть щеку, корча невероятные гримасы, и пристально меня рассматривать. Потом перевел взгляд на лежащие на столе под стеклом ориентировки. Достал из сейфа папку, просмотрел еще какие-то бумажки.

- Во! – обрадовался вдруг он. – Ну-ка, смотрите!

Сержант и девица подошли к нему поближе. Капитан продемонстрировал им ориентировку, судя по затертости и пожелтелости, примерно пятилетней давности.

- Каблукова Зоя Сергеевна, 1960 года рождения, рост 160 сантиметров, плотного телосложения, волосы светлые, глаза зеленые, на правом плече родимое пятно. Разыскивается по подозрению в мошенничестве и кражах на железнодорожном транспорте. Похожа?

- Ну… - заколебался сержант.

- М-м… - поддержала его курсант Васильева.

- Извините, но неужели я выгляжу на сорок три года? – оскорбилась я. – Волосы у меня рыжие, рост 158, а пятна никакого на плече нет. Ни на правом, ни на левом. Подтвердите, - попросила я Васильеву.

- Да, - кивнула та. – Нет.

- Что «нет»? – не понял капитан.

- Пятна нет.

- Вывела! – безапелляционно заявил капитан.

- И шрама нет.

- Сейчас и без шрамов удаляют. Шлифуют. Волосы покрасила, рост указан примерно, подумаешь, два сантиметра разницы. Ну, а возраст… Подумаешь, моей теще шестьдесят, а выглядит, зараза, на сорок, моложе, чем жена. Ну что, будем оформлять! – он плотоядно потер ладони.

- Постойте, постойте, надо же вторую, - беспомощно засуетился мужичонка. – Кошелек…

Но от него только отмахнулись. До кошелька ли, когда отловили давно разыскиваемую воровку и мошенницу! Это пахнет премией, а может, чем и покруче.

Я, уже не спрашивая разрешения, удрученно плюхнулась на потертую банкетку. Что называется, приплыли.

- Что это? – нахмурив брови и дергая носом-картошкой, спросила вдруг Васильева.

- Где? – насторожился капитан.

- Дымом пахнет.

Дымом действительно пахло. И очень сильно. Так сильно, что щипало глаза и першило в горле. Странно, что до сих пор никто этого не заметил. Воздух в кабинете буквально на глазах наливался молочной густотой. Сержант прыжком подскочил к двери и распахнул ее. В коридоре стояла плотная дымовая завеса.

- Пожар! – мужичонка заметался по кабинету, бросился к окну, забранному решеткой, снова к двери.

- Выходите скорее! – донесся из дыма чей-то голос.

Пенсионер послушно выбежал из комнаты и растворился во мгле. Капитан надсадно кашлял и бросал в сейф какие-то папки.

- Быстрее! – снова крикнули из коридора. Дым стал таким густым, что едва можно было различить дверной проем.

Васильева, пискнув «мамочка», нырнула в завесу, за ней – капитан. Я хотела последовать их примеру, но мысль о документах и деньгах остановила. Нащупав на столе свое имущества, я одним махом сгребла все в дорожную сумку.

Сильно кружилась голова, нос и горло нещадно саднило. Под рукой оказался графин, я выхватила из сумки первую попавшуюся тряпку, намочила и прижала к лицу. В этот момент меня схватили за волосы.

- Стой! – хрипло каркнул сержант. Похоже, он решил погибнуть, но не изменить долгу.

Однако мне погибать здесь совершенно не улыбалось. Погибать вообще никому не улыбается, но таким образом – вдвойне неприятно. Каково будет моим родным опознавать оставшиеся от меня обугленные головешки! Тем более я всегда надеялась на приличную христианскую смерть, как говорится, «мирну и непостыдну», после положенных исповеди и причастия.

Поэтому я что есть силы лягнула сержанта и по дикому воплю поняла, что выпад попал в цель. Во всяком случае, волосы мои он отпустил. Оказавшись на свободе, я схватила сумку подмышку и понеслась к выходу. Найти его в сплошном дыму было трудно, но мной руководил инстинкт – или провидение.