долгие мучительные схватки, плачущая Аня на его руках, уставший, измученный взгляд, наше расставание… И с тех пор, как он вышел за дверь, оставив нас с Аней одних — я ждала, что он вернется. Тихо, глубоко в сердце, под кожей, несмотря на то, что он ничего не обещал — ждала. Как соскучившаяся собака, я начала покрывать поцелуями лицо и шею, пахнувшую дымом, старым лимонным парфюмом и немного потом. Ладонями гладила шею и грудь. Я по нему скучала. С ума сходила. Искренние слезы радости потекли по щекам.

— Андрей…

Он начал отвечать на поцелуи.

— Не реви, — голос был для меня слаще любой музыки, тот самый нежный шепот из снов, и я слушала его с закрытыми глазами. — Все хорошо… Испугалась?

Наши губы, влажные и скользкие, снова встретились, и я поняла, что «бабочки в животе» — не такая уж нелепая метафора.

— Я вас искал, — продолжил он. — Город перевернул, чтобы найти тебя после убийства.

Эйфория…

Это был он. Аня в безопасности. Вне зависимости от того, сумели ее найти или она осталась у Градова — с ней все будет хорошо.

— Почему не сказал, что это ты?

— Я не могу. Мне нельзя светиться, девочка… Раздевайся, — прошептал он на ухо и взял за шею, накрыв плотно застегнутый воротник.

Шепот опьянял. Возвращал в рай из снов, где мы были вместе. Но в комнате люди. Они стоят там, ждут и слышат, что происходит между нами. И нам нужно за Аней — скорее, чтобы она встретилась с отцом, а Андрей посмотрел, как она выросла…

Я попыталась остановить его, и он перехватил запястья.

— На тебе чужие жучки, — мягко сказал он. — Раздевайся.

Блузку и лифчик Андрей порвал прямо на мне. Наклонился. Дыхание обожгло беззащитно вздрогнувший живот, я замычала сквозь сжатые губы, дернулась, но не высвободила пригвожденные к стене руки. И прикусила губу, чтобы не заорать в голос: язык шелковой влажной лентой жадно скользнул по телу. Начиная от впадинки над пупком, по груди, по шее, пока зубы не сомкнулись, крепко прихватив нежную кожу над ключицей…

— Боже, Андрей… — в экстазе прошептала я.

Как я скучала по нему. И он тоже — я чувствовала по обжигающему дыханию, по этой дерзкой ласке, когда он совсем не то должен делать. Он сорвал с меня все, даже белье, и выбросил ворох одежды за дверь.

— Проверьте и избавьтесь, — сказал он, прежде чем закрыть дверь.

Повернулся ко мне. Я стояла перед ним голая — как в нашу первую встречу. Это возбуждало и пугало одновременно.

— Моя девочка… — речь стала нечеткой, но мягкой и плавной — голос для спальни. И столько было в его взгляде… Больше, чем в любых словах.

Новый поцелуй взасос — не такой дикий, как первый. Нежный, страстный. Я боялась продолжать, понимая, чем это кончится — прямо сейчас, не откладывая, потому что внизу живота собралась приятная, мучительная тяжесть. Он взял мое лицо в ладони, не давая отступить.

— Нас услышат…

Распухшие от долгих ласк губы саднили. Больше двух лет я не чувствовала мужского внимания. Он сжимал мои запястья, покусывал и лизал губы, пытаясь добиться, чтобы я делала то же самое… Снова прижал к стене. Не оставляй мне выбора, слышишь? Просто не оставляй. Плевать, что они поймут, что здесь происходит.

Тело горело огнем, разум туманился от близости, запаха, тепла. От любви. Я хотела его — после долгой разлуки, безумно хотела.

Не оставляй мне выбора…

Андрей не был грубым. Но своей лаской мог продавить что угодно, когда угодно. Поэтому, когда он сбросил пиджак и подхватил мою ногу под колено, раскрывая меня себе навстречу, я не стала говорить «нет».

Запрокинула голову, затылком упираясь в стену, и забросила руки ему на шею.

Просто не оставляй…

Глава 15

— Я люблю тебя, — прошептала я, когда он силой заставил меня опустить голову.

Прошептала прямо в губы перед поцелуем.

Андрей притянул меня за бедра, устроив ногу у себя на поясе. Широко раздвинул колени и пристроился между ними. Мы целовались взасос, когда он расстегнул ширинку и ремень. Стоял тесно, но еще не овладел мной, хотя я чувствовала его нетерпение кожей.

Он скучал.

Тоска по мне ощущалась в каждом движении, в том, как прижимал меня к стене и поцелуями покрывал беззащитно открытую шею. Щекотно трогал языком соски.

Если сначала я хотела, чтобы он трахнул меня, чтобы ощутить единение, то теперь под кожу вползала страсть. Делала меня влажной и дикой… Каждое прикосновение было как прикосновение не рук, языка или губ, а холодного лезвия.

Мы думали, что никогда не встретимся.

Больше никогда.

И когда это все-таки произошло — вот так, сейчас, я в нем растворялась. Извивалась от наслаждения, которое было сильнее в несколько раз, чем обычно. Удовольствие на грани электрического разряда, когда ощущения настолько острые, что становится больно.

Он проник в меня, в очередной раз прижавшись бедрами. Я застонала, не сдержалась и вскрикнула.

Они всё услышат… Стенки картонные.

Услышат, что их «советник по безопасности» занимается со мной любовью, выбросив шмотки за дверь. Но я подумаю об этом, когда буду выходить.

А сейчас я отвечала ему — как он и хотел, сосредоточившись на плавных, ритмичных толчках.

Он занимался любовью молча, открыв рот и опустив голову, словно прятал лицо. В полутьме я не видела выражения лица.

Я стонала, ерзала у стены, когда мне хотелось отдаться ему еще глубже, запустив ногти в шею. Но что бы ни делала — этого будет мало, чтобы выразить наши чувства. Слишком мало.

Андрей уткнулся мне в ухо.

Влажное дыхание сменилось шепотом. Тем шепотом из снов и грез, только наяву. И снова я не разбирала, что он говорит.

Шепот погрузил в нирвану. Я больше не могла сосредоточиться на движениях, полностью отдалась в его власть, наслаждаясь то плавными, то рваными и сильными толчками, пока движения бедер не стали такими резкими, что я заорала от удовольствия.

Он кончил, прикусив кожу на шее.

Прижавшись телами, сплетя руки, как в странном танце, мы приходили в себя. После секса он тяжело дышал, уткнувшись губами в ключицу.

Я гладила потную шею и нежно, словно он хрупкий, целовала висок. Я видела, что с ним делали, он точно не хрупкий, но целовала его как ребенка. Наконец Андрей уставился в мои затуманенные глаза.

— Привет, — тихо сказал он, и криво улыбнулся.

Он настоящий безумец, если после всего, что было, говорит просто «привет»… Я прижалась к