На синем фоне стояло: М.М. Филиппов. Теория структур.

С.-Петербург. 1903 год.

Наугад раскрыл книгу и сразу наткнулся на выделенный шрифтом абзац: Исходя из предложенной автором математической теории структур, человеческое сознание не может быть ничем иным, как продуктом общего сознания Вселенной. В противном случае, оно возникает из ничего, из нулевого состояния. Подобной ситуации теория структур допустить не может.

Далее следовали формулы, написанные символами формальной математической логики.

«Уж не тот ли Филиппов?» – подумал майор.

Как всякий человек, интересующийся историей науки, Ефим Мимикьянов, конечно, знал имя Михаила Филиппова, загадочного человека работавшего в Петербурге в начале двадцатого века. Он первым высказал мнение, что открытый Менделеевым периодический Закон, объясняющий свойства всех существующих во Вселенной химических элементов – это не просто учебное пособие для студентов, как сначала считали практически все химики, а открытие одного из главных принципов построения материального мира.

Он каким-то образом обнаружил в Калуге полуглухого провинциального учителя Циолковского, имевшего стойкую репутацию тихо помешанного, и предсказал, что его странные мысли изменят жизнь всего человечества.

В одном из писем своему коллеге, он утверждал, что сделал открытие, позволяющее ему с помощью пучка коротких радиоволн перемещать энергию взрыва на любое расстояние. Скажем, можно взорвать заряд динамита в лесу под Петербургом, а через несколько секунд продублировать этот взрыв во дворце Турецкого султана в Константинополе, или в другом, сколь угодно далеком от первоначального взрыва, месте. Более того, существовали свидетели, которым он демонстрировал свое открытие. Правда, не ставя под угрозу жизнь отечественных и зарубежных царствующих особ, он осуществил оба взрыва в безлюдных окрестностях Кронштадта на расстоянии в десять верст друг от друга. Но для доказательства самого принципа этого было вполне достаточно.

В возрасте сорока пяти лет Филиппов был убит в своей научной лаборатории на Васильевском острове при невыясненных обстоятельствах. Произошло это в 1903 году. Все его научные записи, дневники и большая часть приборов бесследно исчезли.

«Надо будет как-нибудь это почитать. – сказал себе майор, листая книжку. – Интересно, тот ли это Филиппов?»

Он положил ее на круглый столик рядом с зеркалом. Посидел, скользя глазами по обширному чердаку, потом поднялся с кресла-трона и подошел к ближайшему слуховому окну. Круглое, оно напоминало корабельный иллюминатор. Ефим потянул на себя медную ручку и открыл застекленную раму из гнутого дерева.

Перед его глазами убегал вниз скат крыши из мятого пятнистого железа, некогда покрытого корабельным суриком. У окаймляющего кровлю бортика лежали кучки сухих листьев, накопившихся за много лет, и пустая бутылка с выцветшей до белизны этикеткой.

В щели между железным листом крыши и деревянным бруском слухового окна торчал попавший в плен бумажный самолетик. Ветерок заставлял слегка трепетать его свободное крыло. Майор присмотрелся. Самолетик был сделан из школьной тетради в клеточку. На дрожащем крыле виднелись едва заметные бледные буквы, тщательно выведенные детской рукой: «Задача № 3».

Над краем крыши шевелила листьями тополиная крона, большая, словно подвешенная в небе роща. Среди веток уютно устроилось птичье гнездо из сухих веток. На бортик опустилась серо-дымчатая ворона и посмотрела на Ефима блестящим хитрым глазом прямого потомка динозавров. Пятьдесят миллионов лет назад гигантские рептилии исчезли, но какой-то их маленький отряд выжил, превратившись в легких летучих существ – птиц.

Мягкий ветерок принес собой дразнящий аромат маринада. Кто-то из соседей профессора закатывал банки с помидорами.

Ефим повернул голову. За тополиной кроной виднелся отрезок поселковой улицы с отходящим от него в сторону переулком.

Тихо было вечером в Академическом. Ни машин, ни прохожих. Только по переулку расхаживала одинокая белая курица, да сидел на заборе, задумчиво наблюдая за ней, полосатый, как уссурийский тигр, матерый котище.

Но неожиданно стеклянный покой оказался нарушен. В переулок спешным шагом вошли два человека. Один – большой, будто сорвавшийся с места холм, второй – маленький и живой, как дворовая собачонка. Это были – Евгений Ювеналов и Толя Кукарцев.

«Куда это они так спешат? – подумал Ефим. – Станция-то в другой стороне…»

Парочка побежала по тротуару.

Теперь Ефим мог их видеть, только выдвинув голову наружу из окна-иллюминатора.

Добежав до конца переулка, друзья заскочили за акациевые заросли. Между кустами находился неработающий фонтан в виде вазы на фигурной ножке. Когда-то он украшал маленькую поселковую площадь. Это было место совместного отдыха. Площадь давно исчезла, заросла кустами акации, а забытый фонтан потерялся в зеленой листве.

Разумеется, Ефим не мог видеть, что здесь происходило полвека назад. Но он слышал много рассказов о жизни поселка. И легко мог представить себе, как собирались здесь дачники тех лет. Женщины в платьях колоколом и с косами, уложенными кренделем. Мужчины в широких добротных брюках и белых рубашках с отложными воротниками.

Из репродуктора на столбе звучали вальсы. Медные волны качали танцующие пары, сырой загородный воздух и все ультрамариновое небо с узорами звезд, посчитанных учеными Пулковской обсерватории. Ученые были уверены: мир устроен правильно и надежно. И эта уверенность со страниц школьных учебников растекалась по выпуклой поверхности земного шара и попадала в блестящие трубы духовых инструментов.

Ювеналов с Кукарцевым присели на край пустого фонтана. Они как будто кого-то ожидали. С дороги друзья были невидимы: их загораживали кусты. Но Ефим сверху видел их с макушек до башмаков.

«Чего это, интересно, они ждут?» – спросил он себя.

В переулке появился приземистый мужичок в сизой майке, туго обтягивающей пузырь живота. В руке он держал черный пластиковый пакет. Мужичок протиснулся между кустами в невидимое посторонним убежище.

Ювеналов с Кукарцеым поднялись и поздоровались с ним за руку.

Мужичок вынул из пакета небольшой бумажный сверток и вручил его Толе. Женя что-то протянул толстяку, похоже – денежную купюру, но с чердака рассмотреть было трудно.

После этого пузан вынул из своего пластикового пакета бутылку пива, одним движением открыл о край ящика и, судя по жесту, предложил присутствующим. Но друзья отказались. Они кивнули головами и начали протискиваться сквозь акацию. Выбравшись на тротуар, конспираторы встряхнулись, словно собаки после дождя, и побежали по тротуару в ту строну, откуда пришли.

Через секунду дружная парочка скрылись из глаз майора.

Оставшийся в одиночестве мужичок опустился на край фонтана и присосался к бутылке. Ее донышко смотрело в точку зенита, будто маленький телескоп.

«Что за беготня? Что за покупки?» – спросил себя майор.