Нет, этого нельзя допускать. Да и вообще девица не интересует его. «Как бы не так», – поддразнил Росса внутренний голос. Ну хорошо, он действительно хочет ее. Да что там – просто умирает от желания. Но это чисто физическое, животное влечение, а он человек, а не самец. Любовь Виктории помогла ему избавиться от той мерзости, которая накопилась в нем с юности. И если Росс не в состоянии управлять собственным телом, то хотя бы может контролировать свои реакции.

– Мисс… гм… Лидия, – пробормотал он.

– Да? – испуганно откликнулась она. Чего хочет этот человек? Обычно ночью «это» и происходит. Лидия помнила, как плакала ее мать, ложась в постель с Отисом Расселом. И ненавистный Клэнси подбирался к ней самой тоже по ночам.

– Ты что, так и собираешься там сидеть? Ложись с той стороны. Места хватит.

– Мне и здесь удобно.

– Не глупи. – Росс привстал. Смутный силуэт Лидии едва виднелся в темноте. – До рассвета еще несколько часов. Если просидишь в этом холоде и сырости до утра, наверняка заболеешь.

– Да нет, я крепкая. Не беспокойтесь.

Коулмен почувствовал, что его истерзанные нервы не выдержат еще одного спора. Он и так потратил их достаточно.

– Иди сюда, тебе говорят! – Росс схватил Лидию за руку и увлек на матрас.

Слезы навернулись ей на глаза. Она-то думала, мистер Коулмен не такой и не станет делать с ней того, что делал Клэнси, но, видно, ошибалась. Все мужчины одинаковы. Лидия отчаянно замахала руками, но вскоре обнаружила, что молотит воздух, – Коулмен, завернувшись в одеяло, уже давно откатился к стене. К ней он даже не прикоснулся.

Она долго лежала без сна, постепенно успокаиваясь. И только услышав ровное дыхание Росса, догадалась, что он спит. Значит, не будет к ней приставать. С облегчением вздохнув, девушка укрылась с головой и блаженно вытянулась на постели.

Дождь все лил, но раскаты грома стали глуше, и молнии сверкали уже не так часто. Лежа довольно далеко от Росса, она все же чувствовала упоительное тепло его тела. Пригревшись, Лидия заснула.

Проснувшись, Росс не сразу понял, где находится. Откуда эти доски? Он с трудом вспомнил, что лежит в фургоне. Сквозь щель между стеной и пологом чуть брезжил тусклый рассвет, но дождь так и не прекратился. Ему было тепло. Что-то приятное, мягкое и уютное привалилось к его боку.

Быстро откатившись в сторону, Росс краешком глаза увидел Лидию. Она лежала рядом с ним и держала на руках Ли. Малыш с наслаждением сосал ее грудь.

– Извините, что разбудили вас, – смущенно прошептала девушка, заметив его взгляд. – Вы так сладко спали…

– Ничего страшного. Я привык рано вставать.

Коулмен попытался отвести глаза от соблазнительной груди, которую с причмокиванием сосал его сын, но не смог. Он не думал о том, что лежит в одной постели с полуобнаженной красавицей, сам толком не одетый. Не вспоминал о Виктории. Его мысли занимала только прелестная молодая женщина, так безмятежно улыбавшаяся ему.

– Незачем рано вставать. Дождь все идет.

– Похоже на то, – рассеянно согласился Росс, думая сейчас совсем не о погоде. Ему вдруг захотелось коснуться ее буйных кудрей, но он сдержался. Приподнявшись на локте, Коулмен с любовью взглянул на сына.

– А он заметно поправился.

Лидия издала короткий смешок, от которого у Росса заныло в паху.

– Ну еще бы! Все ест да спит.

Оба уставились на Ли. Младенец, не подозревая, что связывает двух малознакомых людей, знай себе насыщался. От жадности он не успел проглотить молоко, и тоненькая струйка потекла по его подбородку на грудь Лидии.

Побуждаемый не разумом, а инстинктом, Росс наклонился, подцепил белую каплю и с удовольствием облизнул палец.

Этот дерзкий жест обескуражил его. Пораженная, Лидия молча переводила взгляд с губ на усы Росса, потом посмотрела на палец так укоризненно, как на преступника, пойманного с поличным.

– Я не хотел, – пробормотал он. Но Лидия все так же взирала на него, словно ожидая ответа на незаданный вопрос. Коулмен понимал, что должен встать и уйти, но неведомая и непреодолимая сила лишила его способности двигаться.

Наконец Лидия отвела взгляд.

– Наелся и опять спит, – нежно прошептала она.

Росс вытянулся на матрасе и прикрыл рукой глаза. По звуку он догадался, что Лидия отняла ребенка от груди, уложила рядом с собой, застегнула сорочку и снова легла. Вскоре Коулмен понял, что девушка уснула.

Он же продолжал бодрствовать, сам поражаясь тому, что сделал. Может, это ему только привиделось? Но нет – языком Росс все еще ощущал сладость живительной влаги у себя во рту.

Постепенно и его сморил сон. Тело само заняло наиболее удобное положение, прижавшись к чему-то нежно-округлому и миниатюрному. На щеку Росса упало несколько длинных каштановых прядей. Все трое впали в блаженное забытье.

В таком положении и застал их мистер Грейсон час спустя.

За несколько лет, которые Росс Коулмен провел на войне, а потом скрываясь от властей, у него развилось некое шестое чувство, которое позволяло ему ориентироваться в любых обстоятельствах. Но на этот раз инстинкт его подвел. Забывшись сном, он не услышал приближения мистера Грейсона и очнулся, только когда тот уже стоял рядом, нервно барабаня пальцами по полям своей шляпы.

Распрямившись как пружина, Коулмен вскочил и похлопал себя по бедру, пытаясь нащупать отсутствующий пистолет. При этом тело его напряглось, изготовившись к прыжку.

Изумленный Грейсон во все глаза наблюдал за этими манипуляциями. У него даже челюсть отвисла. Умоляюще выставив вперед руки, он пролепетал:

– Извините, ради бога. Я стучал, но…

Лидия тоже проснулась и, отпрянув к стене, прижала к себе Ли. Глаза ее выражали испуг, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

– Это что, входит в ваши обязанности – вторгаться в чужое жилище без спроса? – грозно спросил Росс.

– Разумеется, нет, но…

– Но в данном случае речь идет о прелюбодеянии, – визгливым голосом уточнила Леона Уоткинс, с любопытством обшаривая фургон пронырливыми глазками-бусинками. Взобравшись внутрь, она гневно уставилась на парочку.

– О чем, черт возьми, речь? – обратился Росс к Грейсону, но тот торопливо отвел глаза.

– Извините, Росс, но на только что состоявшемся собрании комитета, созванного по настоянию миссис Уоткинс, было решено, что вы и эта девушка должны покинуть наше общество, поскольку… гм-м… поскольку вступили в преступное сожительство.

– Какое еще сожительство! – взревел Коулмен. – Мы провели эту ночь в одном фургоне, потому что разразилась гроза.

– Я понимаю… – начал Грейсон, но Уоткинша прервала его.

– Вы провели ночь в одной постели! – возопила она, тыча в них костлявым пальцем. Затем, выглянув из фургона, обратилась к столпившимся снаружи промокшим переселенцам: – Я все видела! Они лежали рядом, почти раздетые. Теперь Господь наверняка поразит меня слепотой – нельзя смотреть на такие ужасные, греховные вещи…