Мадам внимательно посмотрела на девушку.

— А он не… Как вы, американцы, это называете? — Она покачала рукой из стороны в сторону. — С ним все в порядке?

— Нет-нет, тестостерона у него хватит на десятерых мужчин. Но когда он понял, что я никогда… Ну, вы понимаете…

- Ах, галантный сильный мужчина. Разрывает вас своей страстью, да? О мужчины… Эти несчастные всегда принуждают нас страдать. Ревность, боль… — Мадам вздохнула.

— Значит, мне ничего не остается, кроме страдания, ревности и боли? — спросила Кейти, едва удержавшись от улыбки, — мадам любила покрасоваться, особенно перед благодарной аудиторией.

— Non, mais non, mon cher.[16]— Мадам со стуком поставила на столик свой джин с тоником. — Избежав мук I'amour, ты утратишь исступленный восторг, la passion j-randc.[17]Что тогда жизнь, а, Кэти? Сухая, ненужная шелуха. Никакого сока.

— Так, значит, мадам, вы все-таки рекомендуете мне принять его приглашение пообедать? И советуете заняться с ним любовью?

Мадам кивнула:

— Только не стоит облегчать ему жизнь, пусть преодолевает трудности. Он должен заплатить, n'cest pas,[18]моя дорогая Кэти? Теперь пусть страдает и принимает твои условия.

Кейти поднялась и схватила свою шляпу.

— Благодарю вас, мадам.

Мадам Шарман рыгнула и энергично закивала:

— Да-да, моя милая, пусть теперь принимает твои условия.

Последнюю фразу мадам произнесла уже без акцента — очевидно, ее «французский» акцент растворился в тонике.

Стрелки часов показывали пять вечера, когда Рей, наконец-то собравшись с духом, взялся за телефон.

— Привет, Кейти. Салли Бао дала мне твой номер. — Рей потел, как влюбленный старшеклассник. — Что? Это я, Рей. Рей Моралес. Небольшое недоразумение сегодня днем — это же не конец? Я забуду про парик. Да-да, конечно. Вот увидишь, Кейти, все будет, как ты захочешь. Не хочешь обедать? Что ж, тогда никаких обедов. — Рей опустился на стул. — Лучше посидеть сегодня дома? Договорились. Я могу принести пиццу и какое-нибудь видео. Почему не желаешь?

Со вздохом Рей положил трубку на аппарат и тут же снова снял ее и набрал номер.

— «Пицца кальенте»? Супергигант на дом, пожалуйста, и положите побольше чорисо.[19]Моралес. Рауль Моралес.

Рей смотрел, как его напарник дожевывает последний кусок. Стив Джонсон облизал пальцы и рыгнул.

— Принеси мне пиццу — и я за тобой куда хочешь пойду. Кто бы это женщинам объяснил…

Белокурый парик Морин красовался на абажуре номера 117, туфли на шпильках валялись под стулом.

— Ну, Рей, пей пиво и рассказывай мне про свои печали.

— Не понимаю, Джонсон, с какой стати мне тебе все рассказывать.

— Я умею держать язык за зубами и даю отличные советы, сам знаешь.

Рей допил пиво и бросил банку в корзину для мусора.

— Я глаз с нее не спускал. Потом, однажды ночью, все случилось. О Боже, мы едва не… В общем, едва не спятили. Почти утратили контроль. Мы оба.

— И что? Она зажгла знак «проезд воспрещен»? Любимая уловка — либо кольцо, либо держись подальше?

— Ничего такого. Да я бы и не возражал против кольца. Может быть. В будущем.

— Да, плохи твои дела, Большой Рей. — Стив вытер губы салфеткой. — Только не говори об этом парням — засмеют. Но что до меня, то мне семейная жизнь нравится.

— И мне она, может быть, тоже понравилась бы, Стиви. А той ночью… — Рей потупился.

Стив усмехнулся:

— Похоже на то, что она хочет дождаться свадьбы. Что ж, такое и сейчас иногда случается. Так, значит, она сказала «нет»?

Рей снова вздохнул и покачал головой:

— Нет, это я сказал «нет».

Стив в изумлении уставился на приятеля. Какое-то время он молчал, затем проговорил:

— Что еще за тайны, Моралес? Что я тобой случилось? Рей пожал плечами:

— Видишь ли, она так вела себя, что я подумал… Я не мог. Понимаешь, я же должен был заботиться о ней, а не пользоваться ее положением. Потом я решил поговорить с ней, но она уже уехала…

— Ты ее после этого видел?

— Видел, но у нее такой взрывной темперамент… Хотя я, наверное, снова сглупил. И потом… у нее кто-то появился.

— Знаешь кто?

Рей кивнул:

— Майк Дагган.

— Только не это! — Стив вскочил со стула и принялся кружить по комнате. — Шустрый Майк Дагган, пожарник? Да, Рей, это уже не шутки. — Стив плюхнулся на кровать и несколько минут лежал, пристально глядя в потолок. Потом вдруг снова принял вертикальное положение и, взглянув на приятеля, заговорил: — Рей, Кейти хочет, чтобы ты ее приревновал. Но если ты покажешь ей, что ревнуешь, то она возьмет верх.

— Пусть возьмет верх, я не возражаю.

Стив замахал руками:

— Нет-нет, дружище, так нельзя. Ты и так из-за нее ночи не спишь. А теперь: если позволишь, я влезу в шкуру Морин. — Он водрузил на голову парик и надел туфли.

— Так что же делать? — пробормотал Рей. — Ты уверен, что не ошибаешься?

— Вспомни, Большой Рей, разве я когда-нибудь промахивался с советами? Положись на меня. У меня проверенное средство, осечки не будет. Во-первых, тебе следует…

Рей сидел, откинувшись на спинку стула, и внимательно слушал приятеля.

Он ехал по тихим улицам, оглядывая тротуары. Свет фар выхватил из темноты какую-то фигуру — это был худощавый мужчина средних лет, совершавший легкую пробежку.

Ночь тянулась бесконечно — так же, как и прошлая неделя. С каждым днем Рею все больше не правился план, предложенный Стивом. Приятель сказал: «Никаких звонков, цветов, конфет и свиданий». Заметила ли Кейти его отсутствие?

Рей ломал себе голову, пытаясь придумать какой-нибудь разумный предлог, чтобы увидеться с ней и хоть немного пообщаться: Ему необходим был какой-то повод, чтобы затеять разговор. Безопасная тема, желательно романтическая.

Может, предстоящая свадьба Люси? Да-да, конечно! Что может быть лучше? Рей развернулся и поехал к улице, где жила Кейти.

Поставив патрульную машину рядом с черным «инфинити» — тот стоял, уткнувшись бампером в красную «тойоту» Кейти, — Рей открыл дверцу и выбрался на тротуар. Сделав глубокий вдох, пригладил ладонью волосы и засунул за пояс дубинку. «Спокойно, Моралес, — сказал он себе. — Не волнуйся. И конечно же, помалкивай. Завтра — если Морин, то есть Стив Джонсон, узнает об этой тайной экспедиции, тебе, Большой Рей, не поздоровится».