— Хорошо здесь, правда? — нарушила она молчание.

— Я думаю о том, что самые тяжелые моменты моей жизни я переживал на этой яхте, — тихо сказал Эрвин. — Здесь я всегда находил душевный покой, что бы ни случалось.

— И я ее полюбила.

— Я столько раз спасался на ней от тоски после того… ну, ты понимаешь, три года назад. — Мужчина чуть крепче прижал ее к себе. — Я не мог жить без тебя, Мел, — прошептал он и потерся щекой о ее висок. — В мире так пусто!

— Я тоже не могла жить без тебя, — призналась девушка, вспоминая мрачные месяцы, потянувшиеся нескончаемой чередой за расставанием.

— Потом, когда взялся за дело Марка Финча, я узнал, что ты не замужем, и уже не мог думать ни о ком, кроме тебя. Все время терзался, что же произошло у вас с тем учителем, за которого ты собиралась выйти. Хотелось встретиться и все выяснить. Я придумал, наверно, с сотню способов пробраться к тебе и снова войти в твою жизнь.

— Почему же не нашел меня? — Сейчас, когда было так тепло и безопасно в кольце сильных рук, о прошлом говорить уже не так больно. Сложнее с мыслями о будущем. О нем Мелия не могла думать без страха.

— Из гордости, из глупой гордости, — тихо повторил Эрвин. — В глубине души я не переставал надеяться, что ты когда-нибудь вернешься сама.

— То-то ты ликовал, когда я заявилась, — сказала Мелия, пряча улыбку. — Ты, оказывается, именно этого и ждал.

— Хотелось наказать тебя, — с сожалением признался Эрвин. — Помучить так же, как мучился я. Поэтому заставил тебя работать на меня, К тому времени я уже нашел секретаря вместо миссис Паунд, но когда появилась возможность постоянно видеть тебя, не смог удержаться даже от шантажа.

Для Мелии это не стало новостью. Она раскусила все его игры с самого начала. Видела, что Эрвин хочет помучить, отомстить. И сначала ему это прекрасно удавалось. Мелия возвращалась домой, раздавленная морально и вымотанная физически.

— Если бы не родители, я уволилась бы в первый же день, когда ты заставил меня заказывать розы и назначать для тебя свидания.

— Признаюсь тебе. — Эрвин, довольный собой, гордо объяснил: — К романам это не имело никакого отношения. Все эти женщины — мои родственницы.

— Я знаю, глупый, — улыбнулась Мелия и, запрокинув голову, поцеловала его в щеку.

— ?.. — Эрвин поднял брови.

— Николь сказала.

— Ну, эти женщины! А я-то был так доволен собой, представлял с наслаждением, как ты будешь ревновать. Зря, значит, старался.

— Сначала-то я просто зеленела от ревности. — Лучше было не говорить этого, да не утерпела. — Всякий раз, когда ты по составленному мною графику отправлялся на новое свидание, я приходила просто в исступление. Места себе не находила! Пожалуйста, Эрвин, никогда больше так не делай.

— Не буду, любимая, — пообещал он, касаясь губами ее волос. — Но и ты брала реванш, тыча мне в нос своим Чарли. Мне он сразу не понравился. Я приехал к вам на обед, чтобы позлить тебя, а тут ты притаскиваешь этого парня, мой великолепный план рушится, и зеленеть от ревности приходится мне.

— Значит, Чарли тебе не понравился?

— Может, он и неплохой, но только не в тот момент, когда ухаживает за моей девушкой.

— Но ты же вел себя с ним как со старым другом! Вся семья находила это очень забавным, я же была просто убита. Ты общался с Чарли больше, чем со мной!

— А что мне оставалось делать? Не мог же я доставить тебе удовольствие, показав, что ревную!

Мелия еще ближе прижалась к нему. Вокруг ласково плескалось море. Где-то в вышине прокричала чайка. Девушка глядела на синее небо, радуясь солнцу, легкому бризу и чувству возрождающейся любви.

— Сможем ли мы забыть все это? — спросил Эрвин. — Жить так, будто не было этих лет разлуки? Начать все с нуля?

— Не знаю, — с сомнением покачала головой Мелия.

Но сердце подсказывало, что надежды терять не надо. Закрыв глаза, она с наслаждением ощутила дуновение ветра на лице. Пролетевшие годы изменили ее. Теперь она более уверена в себе, сильнее духом. И на этот раз будет бороться за свое счастье. Но если придется вновь отказаться от Эрвина, она больше не будет скрывать, почему это происходит, и брать всю вину на себя.

На девушку вновь нахлынули воспоминания. Так тяжело жилось без Эрвина, особенно в первое время после разлуки. Несколько месяцев держалась из гордости, уговаривая себя, что ей нечего стыдиться своего происхождения. Она гордилась семьей и не будет извиняться за то, что она — дочь рабочих.

Но когда гордость перестала поддерживать, в душе остались только пустота да невеселые думы о том, как жить без Эрвина дальше.

Как и Эрвин, она заставляла себя жить усилием воли, переходя из одного дня в другой. Безнадежная любовь и сожаления о прошлом не оставляли ее.

— Начнем все сначала, — проговорил Эрвин. — Давай попробуем, Мел.

— Да, любимый мой! — горячо откликнулась девушка.

Эрвин поцеловал так, что Мелия в поцелуе ощутила всю боль и тоску прошлого, радость обретения и ликование собственника, беспредельную нежность и сжигающую страсть. Мелия горячо отвечала. Она любила его! Казалось, что они не сливаются в поцелуе, а забывают навсегда горькие годы разлуки, берут у них реванш, и не могут оторваться друг от друга. К действительности вернули паруса, хлопающие на ветру. Судно неслось неизвестно куда, и Эрвину пришлось выравнивать курс.

— Я люблю тебя, Мелия! — взволнованно произнес он наконец. — Я чуть с ума не сошел. Если б не Джордж, не знаю, что бы со мной сталось. Брат был со мной очень терпелив, хотя я ни о чем не рассказывал. Но он, конечно, понимал, что мое состояние связано с нашим разрывом. А я просто не мог ничего говорить о тебе, это причиняло физическую боль. Мне становилось легче только тут, на яхте.

Повернувшись к нему, Мелия как ребенок обхватила его и спрятала лицо на его груди, словно забирая всю боль.

— Когда ты сказала, что любишь другого, мне оставалось только смириться. Я понимал, что тебе нелегко — любить одного и быть помолвленной с другим.

У Мелии перехватило горло. Она боялась расплакаться. Уже готово было вырваться признание, что нет никакого другого, что все это — обман.

— Ты не расскажешь мне о нем?

— Нет! — воскликнула она, решительно мотая головой.

Ну не смогла она сказать, что разлучила их мать Эрвина! Придется взять всю вину на себя. Господи, помоги мне! — взмолилась девушка. Ведь признаться, что никакого жениха не было, значило открыть, какую роль сыграла в этом деле мать Эрвина, которую он так горячо любит. Нет, это невозможно.

Свободной от штурвала рукой он крепко обнял хрупкие плечи.

— Я тогда решил, что если не женюсь на тебе, то не женюсь никогда, — проговорил Эрвин после долгого молчания. — Представь такую картину: лет эдак через двадцать сижу у потрескивающего камина в смокинге, покуриваю трубку, а у ног лежит верный пес?