Телесериал шел сорок недель в году, так что расписание Рекса было очень напряженным и выматывающим. Он сказал ей, что ему очень трудно оказываться в определенном месте в определенное время, так как это зависит от других людей.

Нечего удивляться, что браки актеров оказываются такими непрочными, признала Джейн. Их никогда нет дома. В каком-то отношении Рекс поступает разумно, что остается холостяком. Когда она как-то вечером высказала ему эту мысль, он возразил, что муж и отец семейства обязан быть дома тогда, когда в нем нуждаются, а не порхать по всей стране.

Она заподозрила, что он говорит о своем отце-сенаторе, и ее тронула прозвучавшая в его голосе боль. Ведь жены и семьи политиков часто страдают от деятельности своих мужей. Прежде Джейн цинично считала, что они расплачиваются этим за свои амбиции, но теперь увидела, насколько несправедливым было такое отношение. Она никогда бы, конечно, с этим не смирилась: муж, который повсюду летает, ставя свою работу выше дома и семьи, поглощенный материальным успехом…

Она вдруг обнаружила, что лучше понимает окружающих и более к ним снисходительна, что ничто не бывает только черным или белым: в каждой ситуации хватает серого цвета.

И это понимание еще сильнее ее растревожило. Что же она делает, каждый вечер ожидая звонка Рекса, она даже не может заснуть, пока с ним не поговорит! Разве она не знает, что ждет женщину, если она влюбляется в такого эгоистичного и честолюбивого человека? Нет, ей надо прекратить получать от него эти эмоциональные подачки.

Однажды Рекс осмелился позвонить ей почти в полночь (у него были ночные съемки). Джейн не могла унять свой гнев:

— Рекс, ты хоть понимаешь, что сейчас уже очень поздно? — набросилась она на него.

— Ну да. Но я считал, что ты против этого не возражаешь.

— Я возражаю. Завтра мне надо работать, пятница всегда бывает очень напряженной. Мне надо выспаться.

— Извини, дорогая. Я поступил нехорошо, но мне так необходимо поговорить с тобой в конце дня. Мне не удается как следует заснуть, если я не услышу твой голос.

Его слова обрадовали, но и испугали. Ну зачем только он такое говорит?!

— По-моему, я просила, чтобы ты не называл меня «дорогая», — резко сказала она. — А если тебе надо с кем-то общаться посреди ночи, заведи себе плюшевого мишку!

— Я лучше завел бы жену.

Джейн потрясенно вздохнула.

— Ты… Мы говорили, что актерам не следует жениться. И политикам тоже.

— Совершенно верно.

— Что за игру ты затеял, Рекс? Не пытайся меня обмануть. У тебя нет ни малейшего намерения жениться, тем более на мне.

— Конечно нет, пока я снимаюсь в этом сериале. Но обстоятельства могут измениться.

— Каким образом?

— Допустим, доктора Мориса Беккера могут убить…

— Как же! Не ври мне, Рекс! К чему ты все это? Еще одна уловка, чтобы заманить меня к себе в постель?

Он вдруг заговорил совершенно серьезно и пугающе неуверенно.

— Нет. Но если бы это случилось, я смог бы рассуждать более четко. Секс имеет тенденцию сильно влиять на то, что мужчина принимает за истину.

— А именно?

Он вздохнул:

— А вот это — очень трудный вопрос. Его трудно сформулировать. И найти на него ответ еще труднее. Я не хочу забегать вперед. И не хочу сказать что-то такое, что заставит тебя броситься от меня так быстро, что я смогу поймать тебя только со следящим устройством.

— Рекс, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь! У меня просто голова кругом идет!

Он хохотнул:

— Ты на меня так действуешь, милая. Я погиб с той минуты, как увидел, как ты идешь ко мне в своем ослепительном платье.

У нее сжалось сердце. Что Кристин говорила о ней и ее платье в тот вечер? Значит, Рекс страдает только от затянувшегося приступа похоти? Он чуть ли не прямо сказал, что, возможно, его влечение к ней имеет чисто сексуальный характер и что если он с ней переспит, то опомнится. И если уж быть честной, то именно это она и подозревала. Он ее хочет — этим все и ограничивается. А все остальное — просто финтифлюшки, чтобы добиться своего.

Она вдруг почувствовала острую боль. И разозлилась сама на себя: ведь сама просила говорить ей правду, разве не так?

— Рекс…

— Да?

— Я думаю, тебе больше не следует мне звонить.

— Почему это вдруг?

— Ты мне всю жизнь ломаешь!

— Каким это образом?

— Я… не могу заснуть, пока ты не позвонишь. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя… и постели.

— Знакомые симптомы, — сухо отозвался он. — И что ты намерена в связи с этим предпринять?

— Что я намерена предпринять?

— Да, да. Я же пообещал предоставить власть тебе. И сколько, по-твоему, ты будешь лезть на стенку?

— Не… недолго.

— Да? Так ты со мной встретишься в конце этой недели?

— В конце недели? — растерянно повторила она.

— Да, после тридцатого. Ты можешь найти кого-то, кто поработал бы за тебя в субботу?

— Наверное, смогу.

— Хорошо.

— Что ты планируешь?

— У меня есть идея, но я сначала должен буду переговорить с теми, от кого все зависит. Я дам тебе знать завтра вечером.

У нее вырвался дрожащий вздох, в котором соединились облегчение и тревога.

— Хорошо, — прошептала она.

— Боже, Джейн, как мне не терпится!

— Мне тоже.

Казалось, в его вздохе слышалась мука. Этот звук заставил сердце ее больно сжаться.

— Лучше я повешу трубку, — неловко сказал он. — Так не забудь. Ничего не планируй на конец этой недели. Что бы ни случилось, мы проведем его вместе!

Джейн гнала машину слишком быстро. Она говорила себе, что это — просто нервы, но продолжала жать на газ. Часы на щитке управления показывали половину седьмого. Она выехала в половине шестого и не останавливалась, по ее расчетам она должна быть на месте после половины седьмого. К счастью, сейчас лето и еще светло — солнце только что начало спускаться за горизонт.

— Их усадьба как раз на полпути между Сиднеем и Ларинраттой. Если ты выйдешь сразу же, как закроешь аптеку в половине шестого, мы придем почти одновременно. Просто идеально, — сказал ей Рекс.

Джейн изумилась. Она ожидала, что он найдет гостиницу или пансионат, но не частный дом.

— Но, Рекс, кто эти люди? Разве они не будут возражать против того, что ты привезешь к ним в дом незнакомого человека? Что мне надеть и как нас устроят на ночь? Я думала…