— Чтобы ты не утонула. Пока я улыбаюсь, ты думаешь, что все хорошо.

Утонуть рядом с ним?! Да такое просто невозможно! Стоило мне только пожелать, и я получала все, каких бы денег это ни стоило. И каких бы усилий. Помню, как увидела в тире огромного плющевого зайца, белого, с голубыми ушами, который после двух бокалов шампанского показался мне восхитительным.

— Андрей, пожалуйста-пожалуйста! Хочу зайца!

И пули ложатся аккурат в десятку. Даже после ужина в ресторане мой муж никогда не промахивается. Какой-то мальчишка смотрит, открыв рот, как Воронцов передергивает затвор и, почти не целясь, методично громит мишени.

— На. Вот твой заяц.

Уже, почти трезвая, я торжественно вручаю его мальчишке. Он что-то лопочет на непонятном мне языке. Я прижимаюсь к мужу и счастливо улыбаюсь. Возможно, завтра мы прыгнем с тарзанки и повиснем над пропастью. Заночуем в спальных мешках на необитаемом острове. Сядем в тюрьму. Лишь бы оказаться в одной колонии и время от времени получать комнатушку для свиданий.

И я решилась. Я поеду на дачу! Пешком! То бишь на общественном транспорте, пешком туда не дойдешь, уж больно далеко. Ночью поеду, поскольку уже темно. Воронцов мне категорически запрещает ходить ночью по улицам в одиночестве. Поэтому я уверена, что в девять вечера Москва вымирает. Если я до девяти работаю, муж обязательно за мной заезжает. Мой режим — домой и баиньки, как только стемнеет. Но деваться мне сейчас некуда. Я поеду, пусть даже улицы кишат бандитами и маньяками!

Ничего тут сложного нет. Надо спуститься в метро, ехать с полчаса, потом пересесть на пригородную электричку и ехать еще минут сорок. И пешочком где-то с километр. И то там дома повсюду, не в пустыне. И фонари на улицах: у нас в поселке народ богатый, на благоустройство не скупятся. Я торопливо стала собираться. Хотела было прихватить с собой еще один пистолет, да сейф оказался заперт. Андрей пресек мои попытки вооружиться. Когда только успел, я разумеется, не знала. Пришлось ехать так, без оружия.

Уже обуваясь, я прикинула: продуктов на даче полно, просто Воронцов не умеет их готовить. В магазин мне заходить необязательно, только хлеба в ларьке прихватить. Уже хорошо. И прямиком на электричку.

Я вышла из подъезда, дрожа от волнения. Вызвать такси мне и в голову не пришло. По словам Воронцова, за рулем машины с «шашечками» обязательно сидит маньяк.

— Не вздумай ездить на такси! — не раз говорил мне супруг. — Лучше дождись меня. Или спустить в метро.

— А там нет маньяков?

— Есть всякие уроды. Но они не такие опасные, как таксисты.

— Андрей, а ты сам-то давно спускался в метро?

— Ты меня еще учить будешь! — заорал на это супруг.

Он предпочитает часовое сидение в пробках бесцеремонному нарушению своего личного территориального пространства. Воронцов большой, места ему надо много, а в метро, как известно, давка. Он говорит, что и меня там когда-нибудь раздавят, потому что я насекомое.

— Сиди дома, овца, тебе что, денег мало?

Денег мне не мало, просто я люблю свою работу. Что касается давки… Сейчас-то почти ночь! Восемь вечера! Даже насекомому в метро нечего бояться, так что не оно меня сейчас пугает. А Воронцову полезно время от времени туда спускаться, чтобы картина мира была полной. А то мир, в котором он живет, имеет мало отношения к реальности. Еще кто из нас инопланетянин!

Какое-то время я стояла у подъезда, трясясь от страха и высматривая маньяков. К моему удивлению, народу на улицах оказалось больше, чем днем, и очень много детей. А в метро вообще, похоже, час пик. Но есть еще электричка, которая отправляется около девяти часов вечера. То есть в полной темноте. И она, эта электричка, набита маньяками и бандитами.

Оказалось, она набита людьми, которые возвращаются с работы. Лица у них усталые и хмурые, многие мужики с банками пива в руках или с алкогольными коктейлями, тоже в банках. Работяги или офисные работники. Им всем было не до меня, большинство уткнулось в смартфоны и планшеты. Я с удивлением осматривалась. Почему Андрей меня ото всего этого так упорно ограждал? Неужели я кися? Потом я, не отрываясь, смотрела в окно. Огромный город был залит светом, жизнь в нем кипела. На магистралях стояли в пробках десятки тысяч машин, жилые кварталы словно соревновались в оригинальности подсветок, магазины заманивали покупателей неоновыми вывесками, кто во что горазд. Похоже, Москва только начинала жить с наступлением темноты. Это было не страшно, это было восхитительно!

Город, в котором можно найти все, а если вы чего-то не нашли, значит, просто не умеете искать. И в отличие от европейских столиц, он не скучный и не чопорный, его можно позволить себе есть просто руками, необязательно ножом и вилкой, так, чтобы пальцы были в масле, а по подбородку тек ароматный сок. Чтобы одна твоя нога стояла в Европе, а другая в Азии, что же касается седалища, его можно приземлить аккурат между, запивая суши охлажденным «Шабли» и закуривая кальян после того, как покончишь с пиццей. Какого черта Воронцов мне все это запрещал?! Сам-то он наслаждался.

На платформу я сошла уже, будучи абсолютно спокойной. Маньяки? Ха! Я-то круче! Меня разыскивают за убийство! Меня даже не испугали двое мужчин, которые сошли вместе со мной и в электричке всю дорогу на меня косились. Я пропустила их вперед, а сама пошла следом. Я шла и наслаждалась. Вечер был удивительный. Только в конце сентября бывают такие вечера, по-летнему просветленные и по-осеннему прохладные. Луна словно крадется по небу на цыпочках, а ветер прижимает уши, как пес, которого гладят по голове, и ни один лист не шелохнется. Пахнет опавшей листвой и последними цветами, лепестки которых еще не завяли, но уже начали увядать. И потому аромат их похож на жженый сахар, если его разбавить водой.

Наш дом я увидела издалека. Слава богу, на первом этаже горел свет! Значит, Андрей дома! Я приободрилась и пошла быстрее. Калитка была заперта изнутри, но я легко справилась с замком. Входную дверь Андрей не закрыл. Он любит поздно вечером сидеть на качелях и смотреть на звезды. А сегодня звезд много. Я не спеша поднялась по ступенькам и вошла в холл. Свет пробивался из каминного зала.

Воронцов сидел в кресле-качалке спиной ко мне. Услышав шаги, он повернул голову:

— Стеша?! Ты здесь?! Ты с ума сошла!

Он никогда меня раньше так не называл, и тут я поняла, насколько все серьезно. Нет, взгляд у мужа был вовсе не испуганный, но какой-то тяжелый. И лицо напряженное. Воронцов встал и шагнул ко мне.

— Ты как здесь? На чем добралась? С тобой все в порядке? — забросал он меня вопросами.

— Андрей, откуда взялся этот пистолет?

— Он лежал раньше в моем сейфе.

— А куда ты его дел, после того как… — я осеклась.

— Бросил в воду.

— Значит, правда.

Он подошел и взял меня за плечи. Заглянув прямо в глаза, спросил:

— Кто тебе сказал?