— Это плохие детективы, Степка, — грустно сказал Воронцов.

— Андрей, скажи мне, у тебя есть враги?

— Вроде бы нет, — пожал плечами муж.

— Но ты ведь занимаешься бизнесом!

— Не настолько все серьезно.

— Ты же говорил, что без продукции вашего холдинга экономика в стране развалится!

— Каждый человек хочет, чтобы дело, которым он занимается, считалось самым нужным и важным. Скажем так: я слегка преувеличивал.

— Но денег ты зарабатываешь много. Вадик оценил нашу квартиру, а в особенности дом, где мы с тобой живем. Сказал, что мы буржуи.

— Есть куча людей, которые зарабатывают гораздо больше меня. Поверь, Степка, среди моих врагов нет таких людей, которым взбредет в голову напялить костюм водолаза и полезть в грязный вонючий пруд за моим пистолетом. Это бред.

— Но они вполне могли кого-нибудь нанять.

— Что ж, можно поспрашивать местных жителей, — пожал плечами Андрей. — Водолазное снаряжение — это не брюки с пиджаком. Его так просто не наденешь и не скинешь. Не ночью же они этим занимались? Потому что водолазу или аквалангисту нужен помощник, который будет его страховать. Вспомни, как я погружался в Красное море.

— Это всего лишь пруд!

— Да, но страховка нужна. Баллон с кислородом. Даже в пруду, моя милая, надо чем-то дышать, — ехидно сказал супруг. — В общем, все это бред, в который лично я мало верю. Все гораздо проще. Он обошелся без водолазного снаряжения.

— Кто это он?

— А я почем знаю?

— А если из твоего сейфа пропало два пистолета?

— Этот вариант мне нравится гораздо больше, — оживился Воронцов. — Но это мы сможем проверить только завтра. Сейчас ехать в Москву уже поздно.

— И что нам делать?

— Давай-ка спать. Нам все равно надо все это переварить. Авось утром на свежую голову и осенит.

— Да, только Свете позвони. Там какое-то совещание отменилось.

— Думаешь, мне сейчас до работы? — Он тяжело вздохнул. — Ладно, позвоню. А ты отправляйся спать.

В самом деле, я уже мало что соображала. Мои фотографии сбили меня с толку. Кто это сделал и зачем? Неудивительно, что я проснулась среди ночи в холодном поту. Мне снились голубые тараканы. Я какое-то время думала, к чему бы это? И даже хотела заглянуть в сонник. Но потом подумала, что такая экзотика, как голубые тараканы, вряд ли имеет какое-нибудь толкование.

Рядом сладко спал Воронцов. «Ну и нервы!» — невольно подумала я, покосившись на мужа. Одно хорошо: он меня не гонит, значит, мы больше не разводимся. Хотя куда ему меня гнать, если завтра мы оба можем оказаться в следственном изоляторе? Что-то скажет на это Степан Андреевич?

Сон как рукой сняло. Я лежала и ворочалась с боку на бок. Через час меня взяла злость. Почему это я должна мучиться одна? Мне сейчас как никогда нужны поддержка и слова утешения — надежное мужское плечо. Только чтобы оно «говорило», а не лежало как бревно.

Я подвинулась к мужу, точнее к его широкой спине и легонько ее погладила. Никакой реакции. Тогда я поцеловала ее и погладила еще раз, посильнее. Любимый мой, лапочка… Спина такая красивая… Муж не шевелился. Нет, лаской его не возьмешь!

— Андрей, мне холодно, — тихо сказала я.

Муж, не просыпаясь, развернулся и сгреб меня в охапку. Какое-то время я лежала, прислушиваясь к его дыханию. Он по-прежнему крепко спал.

— Андрей, мне жарко.

Он убрал руку. Все так же, не просыпаясь. Спроси его потом, что было ночью, ни черта ведь не вспомнит! Хотя все команды выполняет. Условный рефлекс, что ли? Я всерьез разозлилась.

— Воронцов, ты как печка! На тебе чайник вскипятить можно!

Он отодвинулся. И опять не проснулся! От отчаяния я перевернулась на спину и застонала.

— А? Что? — Муж открыл глаза.

— Андрей, мне страшно.

— Что случилось?

— Тебе напомнить? Завтра мы оба можем оказаться в тюрьме!

— Вот и спи, — сердито сказал он. — В камере так не выспишься.

— Что за дурацкие шутки! Ты бревно, а не человек!

— Слушай, дай мне поспать, а? — Он опять закрыл глаза.

— Спи на здоровье… Только скажи: чем я могу тебе помочь?

— Заткнуться и дать мне выспаться! — заорал он.

— Какой ты грубый!

— Вежливым я буду в восемь утра! Отвяжись!

Я торопливо отвернулась, натянула на голову одеяло и замерла. Если он орет, значит, проснулся. Надо полежать тихонечко, мышкой, и подождать. Так и есть. Через пару минут он откинул одеяло и вскочил:

— Это невыносимо! Три часа ночи! Вот бабье! — заорал Воронцов и понесся вниз, на кухню.

Я подождала, пока он что-нибудь сломает или разобьет. Когда внизу раздался звон разбитого стекла, я с полным правом надела халат и тоже спустилась вниз.

— Андрей, что случилось? Чего ты хочешь?

— Чаю хочу попить!

— Три часа ночи!

— А кому-то не спится, — ехидно сказал муж. — Вот скажи: зачем ты меня-то разбудила?

— Я тебя не будила. Ты сам проснулся.

— Небось щекотала по своей привычке или гладила. Что, угадал? Скучно стало?

— Я же сказала: мне страшно. Поговори со мной.

— Просто поговорить? Потому что сделать я ничего сейчас не могу. Надо дождаться утра.

— А может, поедем в Москву? Раз мы все равно уже не спим.

— Надо было как следует отдохнуть. Что толку носиться ночью по Москве?

— Хотя бы убедимся, что все остальное оружие на месте. — Я тяжело вздохнула. Чайник вскипел, и я заварила мужу зеленый чай. Воронцов-то как раз любит именно зеленый.

— Дай мне булку, — попросил супруг.

— Ты просил меня не давать тебе ночью еды. Ты борешься с лишним весом.

— Да какая теперь разница? — Он махнул рукой.

Я опять вздохнула. В самом деле: какая теперь разница? В тюрьме не выспишься как следует и не наешься. Поэтому я дала мужу булку. А пока он ел, рассуждала вслух:

— Во что превратилась наша жизнь? Все планы теперь летят к черту. Завтра, например, я собиралась записаться на прием к гинекологу.

Он закашлялся.

— Ты что, поперхнулся? Андрей, давай я постучу тебя по спине!

— К какому гинекологу? — Я ясно увидела в его глазах испуг.

Это было так необычно, что я заволновалась. Даже когда он понял, что может получить срок за убийство, Воронцов не выглядел таким испуганным. Почти нормальным, просто напряженным. А тут…

— Мне Юля посоветовала…