— Двор самого магараджи, — прокомментировала Марта, спускаясь впереди по узкому каналу, пробитому в камне водой. — Идут из Джайпура в Удайпур. Или дальше — в Агуджу, в Бомбей. На просторах страны Вед ни один магараджа не унизится тем, что нырнет в Янтарный канал. Это позор для властителя. Каждый подданный должен видеть блеск двора…

— Ты говорила, что техника не действует, но я вижу паровозы!..

— А, ты говоришь о машинах на воде, — отмахнулась Марта. — Это рабочие караваны строителей. Англы, латины, пруссаки, их инженеры нанимаются к царям Великой степи. Они взрывают горы, прокладывают дороги и бурят шахты. Им нужна их техника, хотя она здесь постоянно ломается и калечит рабочих.

Толик явственно разглядел на борту одного из паровиков британский флаг. Машины нещадно дымили, кочегары метали уголь, но в отсутствие рельсов дело продвигалось плохо. Обтянутые каучуком колеса еле вращались, из начищенных медных котлов вырывался пар. Каждый из паровиков тянул за собой по пять-шесть вагончиков, забитых бурильным и геологическим оборудованием. На крышах вагонов, свесив ноги, сидели люди с вполне европейской внешностью, смеялись и горланили песни. Конные повозки их легко обгоняли.

Ромашка хотел сказать, что паровозы не могут развить большей мощности вне железной дороги, но тут среди клубов пыли возникли новые персонажи. С запада, из отступающего сумрака, показался самый настоящий фрегат, с мачтами, парусами и тремя рядами весел, задранных вертикально вверх. Оказалось, что судно плывет в метре от спрессованной красной равнины, его полет обеспечивали живые существа, надутые, как громадные морские ежи, и затянутые в кожаную сбрую. Сотни канатов были протянуты под пересохшим днищем, надутые живые мешки шевелили глазками и плавниками. Слева и справа вдоль бортов ровными шеренгами двигались латники с лохматыми псами. Подобных собак Ромашка не представил бы даже в кошмарном сне, у каждой имелось по две головы и по две пасти, усеянных острыми дюймовыми зубами. За первым кораблем из пыльного облака возник второй. В стремнине образовался затор, там, между двух холмов, виднелось нечто вроде шлагбаума. Полуголые мужчины в кожаных юбках подкатили к борту удивительной триремы высокую башню на деревянных колесах, на ее верхней площадке стояли два центавра, их роскошные плюмажи и накидки сияли в лучах Короны.

— Мытари наместника, с гиперборейцев возьмут двойную плату, — равнодушно заметила домина. — А я бы дала вчетверо только за то, чтобы покопаться в их трюмах.

Ромашка видел, как на нижней палубе корабля показались длиннобородые мужчины в высоких шапках. Проезд был оплачен, живые кожаные мешки раздулись, и колдовской корабль заскользил дальше. Женщина-гроза тем временем вывела своего любопытного спутника на нижний ярус Соленых скал. Отсюда до палаток и костров пилигримов им оставалось не больше двадцати метров по вертикали. Ноздри щекотали запахи горячей пищи.

— Я окружу нас формулой невидимости, — предупредила Марта. — Но внизу магия запрещена. Мы должны успеть добежать до стоянки караванов и затеряться в толпе. Там будем ждать.

Толик в который раз пожалел, что не захватил с собой видеокамеру. То есть камеру с Земли он взял, но домина Ивачич лично перетряхнула его вещи и собрала в дорогу то, что сочла нужным. Во-первых, хирурга Ромашку переодели в мужской саронг, крепкие льняные штаны, подшитые между ног кожей, а сверху нацепили кольчугу. Кольчуга весила немного, зато много весили оружие в кожаном мешке и корзина с нюхачом! Сестры-волчицы вымыли лекарю голову в гадкой маслянистой жидкости, после чего волосы окрасились в пугающе-черный цвет. Зато от обжигающей мази, нанесенной на подбородок, практически перестала расти борода.

— Так ты больше похож на нормального человека, — одобрил Саади и преподнес лекарю серебряное зеркало.

Толик только охнул. Увидев себя, он даже позабыл, что Саади пришел попрощаться и уводит с собой Юльку. Из зеркала глянула исхудавшая, смуглая до черноты личина в обрамлении черных локонов. На всякий случай волчицы раскрасили Ромашке лицо яркими красками, согласно местным представлениям о красоте. Толик стоически терпел…

— …Сюда, за мной. — Марта потащила Толика в расщелину. На несколько минут чудесное видение Шелкового пути исчезло из вида. Наступила темнота, путники быстро спускались вниз по каменным ступеням. За тысячелетия вода проделала ходы в толще Соленых гор. Гул близкой толпы становился все громче.

Река! Толик нашел самое подходящее определение. Больше всего это походило на неиссякающую реку с притоками. Только текла река одновременно в обе стороны, и по притокам движение наблюдалось тоже двустороннее. С севера и с юга в главное русло Шелкового пути вливались более узкие торговые тракты.

— Мы пойдем внизу, вместе со всеми? Но ты говорила, что это опасно… — Толик подвигал затекшими плечами. Тащить на себе взрослого отъевшегося нюхача становилось все труднее. Кроме того, прожорливая Кеа набрала в корзину килограммов десять фруктов и копченостей.

— Опасно было до сих пор, нас могли подстрелить бадайя-травоеды… Помоги мне зашнуровать мешки. Внизу, на Шелковом пути никто не вправе обнажать оружие. Запрещена любая магия, даже игральная. Любого преступника выдадут стражникам, а сторожат путь фессалийские центавры, родня Поликрита. Эти парни сомнут любого. Смотри туда!

Толик послушно повернул голову на восток. В месте очередного сужения караванных троп движение замедлялось почти до нуля. Там, между двух отвесных скал, помещался небольшой красивый дворец, раззолоченный так, что тяжело было смотреть. Рядом с дворцом возвышались сразу три шлагбаума под высокими арками.

— Там, за частоколом, Янтарный канал и дворец мытаря, — пояснила Марта. — Там снова останавливают всех, берут малую мзду в пользу местной Александрии. Но не это главное. Там могут быть нюхач и жрецы из варны браминов. Они хранят изображения и запахи всех преступников планеты. Никто не проскочит мимо.

— Нюхача там нет, — ввернула Кеа. — Ближайший нюхач в дне пути отсюда…

— Мы там прыгнем в Янтарный канал? — обрадовался Толик.

— …Но там есть рыцари Плаща и пифия, которая смотрит вперед на кувшин песка, — закончила мысль Кеа. — Не советую пользоваться этим каналом.

— Согласна, это самоубийство, — помрачнела Марта. — Мы подождем обоз с принцессами, а пока повеселимся в балаганах.

Толик смотрел на домину сбоку и поражался происходящим переменам. Она стоически перенесла смерть мужа, но не это удивляло хирурга. За последние сутки, пока они пробирались по Соленым горам, домина Ивачич изменилась до неузнаваемости. Она посветлела лицом, скулы сгладились, брови выцвели, брюнетка стала светлой шатенкой, и даже цвет глаз сменился на неопределенно-серый. Оделась она по-мужски, но скорее на монгольский, чем на индийский лад, избавилась от всех украшений и смыла с лица траурную краску. Вдобавок она дважды в день натиралась пахучей мазью, от которой Кеа непрерывно икала и сплевывала.

— Мы не пойдем в канал, — подтвердила Марта. — Мы укроемся на становище и будем ждать караван сегуна. Мать Айноук выяснила точно, что сегун пойдет прямо в Александрию. Это наш единственный шанс попасть в город. Там таксиарх, и там Янтарный канал…