Ведьма рассказывала, Юля слушала. Черного циклопа Аакха нашли вчера. Обычно Аакха не сходят на берег возле Песчаных крепостей, обычно они плывут по каналу дальше или пристают у своей фактории. Но фактория на южном берегу канала, до нее никто еще вплавь добираться не пытался. Кроме того, Аакха боятся Ласкающих миражей. Если зазеваться, мираж может проглотить караван целиком и уползет дальше…

Кстати, всех мужчин его деревни зовут Аакха. Так вот, в песках слишком жарко, полно гигантских скорпионов и, кроме того, можно провалиться в катакомбы. Есть такая дрянь за дамбой, но чем она опасна, Юлька пока не уловила. Черный циклоп не был беглым каторжником с галеры или простым погонщиком, он имел долю в товаре. А везли они по каналам в оазис Амона самое ценное сырье Южного материка — новорожденных дракончиков гоа-гоа-чи. Аакха приплыли в факторию, были атакованы уршадом, все погибли. Единственный циклоп уцелел, потому что кинулся в соленую воду и, теряя лохмотьями кожу, вплавь добрался до границы северных лесов. То есть это для черноногих джунгли Леопардовой реки казались далеким севером…

На протяжении разговора Красная волчица вновь и вновь пыталась завладеть Юлькиным сознанием.

— Дом Саади, у меня от такого… от таких разговоров башка раскалывается. И вот еще что… — Юлька выплюнула сгусток розовой слюны. — Я не могу больше так, молча, во рту кровоточит… Скажите ей, пожалуйста, что я не настоящая волчица.

— А кто же ты? — изумленно поднял брови Саади.

Юля так и не поняла, серьезен он или шутит. Сложно угадать настроение человека, у которого на лице видны одни глаза. И по-русски он изъясняется с пятого на десятое.

— Черный брат Аакха добрался к ним вплавь, через пролив. Черный брат едва не потерял кожу в соленой воде… — с трудом переводил центавр. — Он заплатит волчицам две тысячи драхм за избавление…

— Две тысячи — мало. — Саади вдруг начал торговаться. — Столько берут за убийство простой сахарной головы. Даже нищие саамские вельвы на Зеленой улыбке берут больше!

У Красной волчицы вторично перехватило дыхание. Наверное, она стала считать Рахмани каким-то вездесущим духом. Внезапно, посреди родного болота появляется человек, которому известны расценки редких ведьм в краях Вечной Тьмы…

— Три тысячи, — поднял цену забинтованный купец. — Деньги лежат в тайнике, в фактории. Но туда никто теперь не заедет в ближайшие сто лет. Там моя баржа, мои товары, но никто не осмелится причалить, слухи разносятся быстро…

Старая ведьма улыбалась.

— Пять тысяч, — отрубил Рахмани. — Я ее… дядя, я решаю за нее. Если моя племянница будет всюду тратить свой дар бесплатно, она никогда не наберет приданое для свадьбы. Переведите ему!

— Три тысячи триста, — уперся черноногий. — И вдобавок я подарю твоей дочери к свадьбе лучшую из личинок гоа-гоа-чи. Она вырастит себе лучшего дракона, которого знала страна Нуб!

— Нет, гоа-гоа-чи нам ни к чему, их надо кормить…

Юлька снова не понимала. Она беспомощно подпрыгивала на месте, пока мужчины вели неприятный торг. И вдруг… это началось. Пожилая колдунья в очередной раз цепко ухватила мозг девушки и принудила себя слушать.

— Народ раджпура теперь знает, что молодая волчица с четвертой тверди идет в оазис Амона… Брат Аакха отвезет молодую волчицу и ее спутников бесплатно. Он отцепит баржи и отвезет ее очень скоро… Мы поделим его деньги пополам…

— Что мне делать? — Юля растерянно обернулась к своим спутникам. — У меня крыша едет от ваших споров!

— Я тебе объясню, — Рахмани примирительно поклонился циклопу, принял из рук смуглой девушки ковшик с ромом. — Ответить отказом на просьбу черноногих — означает тяжкое оскорбление. Это не раб. Заметь, у него фигурные шрамы на щеках. Это благородный, богатый человек. Он и так достаточно унизился перед нами… Но торговаться не стыдно. Погиб целый город, фактория, почти тысяча человек. Туда никто не зайдет, даже за тысячей талантов золота. Бородавчатый уршад в состоянии убийцы недалеко может уползти, ему нужны живые люди… а вокруг пески и горькая, мертвая вода каналов. У причалов фактории застряли баржи с личинками драконов. Их скоро убьет Корона и жажда, но никто не осмелится остановить рыбу Валь подле мертвой фактории… — Рахмани осторожно приподнял платок, прожевал кусок козлятины. — Ты спросишь, отчего бы не забыть о погибших торговцах? Пройдет сезон дождей, Ласковые миражи поселятся в пустых складах, а потом фактория навсегда утонет в песке. Да, все так и будет, но вдобавок произойдет кое-что еще. Личинки уршада, которых ты не убьешь сейчас, засохнут и станут семенами…

Рахмани часто путал русские слова с сербскими, ему так же неумело помогал Кой-Кой, но нужного впечатления они на пару добились. У Юльки зашевелились волосы от ужаса. Она представила себе, как сухие незаметные споры катятся вместе с песком, преодолевают сотни километров местной Сахары, затем попадают в рот какому-нибудь грязному ребенку и… все. Очередной город обречен. За несколько часов или за несколько коротких ночей.

Если поблизости не окажется Красной волчицы.

— Я поеду, — заявила Юлька, слушая свой голос словно со стороны. — Только… дом Саади, я не знаю, что надо делать. И как мне найти этого самого… сахарную голову. Толик мне объяснял, но… одна я не найду.

— Вы пойдете с Матерью вдвоем. Никто не может сопровождать вас, мы погибнем. — На сей раз голос ловца звучал, как скальпель, сухо и резко. — Я провожу вас на плоту через канал и буду ждать.

— А… потом?

— Потом вы найдете его и раздавите. Кой-Кой даст тебе один из его клинков.

— Зачем? — У ведьмочки заныло в животе. — Зачем это мне нож? Я ни с кем драться не собираюсь. Там что, бандиты, в этой, как ее… фактории?

— Там нет бандитов. Но если ты встретишь человека с уршадом внутри, ты разрежешь его. Не сомневайся, ты почуешь. Ты — Красная волчица.

Рахмани пил тростниковый ром и снова витал во временах своей юности. Он видел, как…

…как Властитель откинул голову и расхохотался. Пепел поднялся дымным облачком. На долю песчинки юный Саади сквозь лохматые патлы увидел глаза пепельного человека. Лучше бы он в них не заглядывал! У воина тут же полились слезы, началась нестерпимая резь в глазах, чихание и икота одновременно.

— Проси прощения, — шепнул Кой-Кой.

— Я… я прошу прощения, — с трудом вымолвил Саади.

Все признаки болезни мгновенно испарились.

— Ты видел, что вытворяют дураки с Хибра? — Властитель словно забыл о своем недавнем гневе. — Эти жжжелтые айны, прокисшие душонки, стали выращивать змеев размером с птицу Рух. Я сжигаю уже четвертую птицу, вместе с корзиной и экипажжжем, а они все шлют и шлют новых… глупые айны.

Саади прикинул, на какой высоте должна летать такая птица, чтобы справиться с собственным весом. Получалось — не меньше двух тысяч локтей.