мы жили, был около самого бернского леса. И когда стало греть весеннее солнце, потянуло мать в лес. Пошли мы с ней, посидели на лавочке с полчаса, а потом еле дошла она домой, и на другой день началась у неё агония. Мы так и сделали, как она хотела, сожгли её в бернском крематории. Сидели мы с Владимиром Ильичом на кладбище, часа через два принёс нам сторож жестяную кружку с пеплом и указал, где зарыть пепел в землю».[104] Мать Крупской умерла 11/24 марта 1915 года. Может быть, потому и просила сжечь её после смерти, что надеялась: когда-нибудь перенесут её останки на родину. Урну-то перевозить за тридевять земель всё же легче, чем гроб. И, действительно, в 1969 году по постановлению ЦК КПСС её прах был перенесён из Берна в Ленинград.

Из рассказа Крупской может создаться впечатление, будто Елизавета Васильевна умерла чуть ли не атеисткой. Но вряд ли так было на самом деле. Сама Надежда Константиновна, как и Владимир Ильич, в Бога не верила и к религии относилась весьма негативно. И потому старалась приуменьшить религиозность Елизаветы Васильевны.

После смерти матери у Надежды Константиновны от нервного потрясения обострилась базедова болезнь. Владимир Ильич отправился с женой в санаторий, расположенный в местечке Зёренберг у отрогов Альп. Крупской здесь понравилось. Она писала одному из друзей: «…У нас тут очень недурно, такие же горки, как в Поронине, есть и более далёкие прогулки. Довольно красиво и достаточно пустынно, так как Soerenberg – 16 километров от железной дороги. Мы живём в пансионе, тут человек 30 швейцарцев ещё живёт, но мы имеем особую столовую и живём, как дома».[105]

Вот как рисует взаимоотношения в треугольнике Ленин – Арманд – Крупская Марсель Боди, бывший сотрудник советского посла в Норвегии Александры Коллонтай (она была подругой Инессы Арманд). Он опубликовал свой рассказ о встречах с Коллонтай в 1952 году во французском журнале Preuves. Боди служил в посольстве первым секретарём, и они часто вместе с Коллонтай гуляли в окрестностях Осло. Однажды речь зашла о ранней смерти Ленина. «Он не мог пережить Инессу Арманд», – заявила Александра Михайловна. И добавила: «Смерть Инессы ускорила его болезнь, ставшую роковой». «Инессы?» – удивился Боди, никогда прежде не слышавший этого имени. «Да, – подтвердила Коллонтай. – Когда в 1921 году (в действительности – в 1920-м. – Б. С.) тело ее привезли с Кавказа, где она умерла от тифа, мы шли за гробом, и Ленина невозможно было узнать. Он шёл с закрытыми глазами, и казалось – вот-вот упадёт».[106] Александра Михайловна добавила, что Крупская была полностью в курсе отношений Ленина и Арманд, знала, что Ильич сильно привязан к Инессе, и выразила готовность уйти, чтобы освободить место удачливой сопернице. Но Ленин удержал Надю от этого шага.

Сообщение Боди прокомментировал английский историк Луис Фишер: «Крупская осталась бы с Лениным по тем же причинам, что и многие другие жены в подобных обстоятельствах, но, кроме того, он был не только ее мужем, может быть и не в первую очередь мужем, а политическим руководителем, и она жертвовала собой ради его потребностей, даже если одной из потребностей была Инесса. Остаться с Лениным значило служить коммунистическому движению, её сильнейшей страсти. Жены часто подчиняют свою личную жизнь карьерам даже менее значительных людей. В конце концов, Ленин попросил ее не уходить. Но если бы он попросил ее уйти, она ушла бы, не вымолвив ни слова в его присутствии, не проронив ни слезы – партийная дисциплина».[107]

Историю о том, как Крупская предлагала Ленину уйти, Александра Михайловна наверняка слышала от самой Инессы. Той же о несостоявшемся разводе рассказала, конечно же, не Крупская, а Ленин. И уже одно то, что он ей рассказал такое, доказывает, что после «расставания» в Польше Инесса и Ильич вновь соединились в Швейцарии уже не просто как товарищи по борьбе и даже не как близкие друзья, а как друзья интимные, иначе сказать – любовники. Боди-то ничего не говорит, где именно и когда Крупская предлагала Ленину уйти, в Париже или Кракове, ещё до мировой войны, или в Берне, уже после её начала. Скорее всего, Надежда Константиновна предложила Владимиру Ильичу освободить место для Инессы в Берне. И ни о какой «отставке» для Арманд, понятное дело, на этот раз речи не шло. Просто Ленину не хотелось огорчать Надю, с которой прожил полтора десятка лет. Как женщина она, видно, давно уже его не волновала. Но тёплые товарищеские чувства он к Крупской, без сомнения, сохранил. Да и помощником Надежда Константиновна стала почти незаменимым, выполняя функции секретаря и референта. Очевидно, сложившееся положение тогда устраивало всех. Крупская никак не препятствовала встречам Ленина и Инессы. Ильич, в свою очередь, щадя самолюбие жены, не афишировал своей связи. И Крупская была достаточно умна, чтобы не устраивать сцен Арманд и не рвать с ней сложившиеся ещё в Париже, при других обстоятельствах, дружеские отношения.

А уже знакомый нам Николай Валентинов роман Ленина с Инессой охарактеризовал так: «Ленин был глубоко увлечён, скажем, влюблён в Инессу Арманд – его компаньонку по большевистской партии. Влюблён, разумеется, по-своему, т. е., вероятно, поцелуй между разговором о предательстве меньшевиков и резолюцией, клеймящей капиталистических акул и империализм… Наружность Инессы, её интеллектуальное развитие, характер делали из неё фигуру, бесспорно, более яркую и интересную, чем довольно-таки бесцветная Крупская. Ленин ценил в Инессе пламенность, энергию, очень твёрдый характер, упорность…

Знала ли Крупская об отношениях между Лениным и Инессой? Не могла не знать, трудно было не заметить. Со слов… Коллонтай… Марсель Боди сообщает, что Крупская хотела “отстраниться”, но Ленин не шёл, не мог идти на такой разрыв. “Оставайся”, – просил он… Ленин не хотел расстаться с прошлым, он любил Крупскую и вместе с тем Инессу – налицо два параллельных чувства. Жизнь оказалась не влезающей ни в так называемые “революционные” декларации Колосова (имеется в виду главный герой понравившегося Ленину одноимённого рассказа Тургенева, который уходит от девушки, которую разлюбил, и его декларация о необходимости вовремя порвать с прошлой любовью: “О, господа, человек, который расстаётся с женщиной, некогда любимой, в тот горький и великий миг, когда он невольно сознаёт, что его сердце не всё, не вполне проникнуто ею, этот человек, поверьте мне, лучше и глубже понимает святость любви, чем те малодушные люди, которые от скуки, от слабости продолжают играть на полупорванных струнах своих вялых и чувствительных сердец”. – Б. С.) – давайте вынесем в сноску, ни в чепуху о “пролетарском