– Здесь можно курить, – объясняет Шарлотта, когда Джули садится напротив нее. – И здесь странно.

В кафе только два чистых столика. На всех остальных валяются остатки стариковских полдников и обедов – так и представляются зубные протезы, жующие мягкую булочку.

– А как тут сделать заказ? – спрашивает Джули.

– Надо встать в очередь вон там, – Шарлотта указывает на длинную, как в дешевых столовках, стойку. – Возьми нам кофе.

Когда Джули платит за свою бутылку минералки и Шарлоттин кофе, кассирша говорит ей, что магазин закрывается через двадцать минут, намекая, что им стоит поторопиться.

Вернувшись к столику и сев, Джули внимательно разглядывает Шарлотту. Та чуть пополнела, что ей, кстати, было необходимо, но в остальном не изменилась ни капли. На ней джинсы в обтяжку, синий топ, из-под которого торчат бретельки красного лифчика, свободное мужское пальто и (она специально показывает Джули) носки «Хэллоу Китти»[25]и белые туфли на шпильках.

– Что ж… значит, ты по-прежнему любишь странные забегаловки?

– Не все меняется, – отвечает Шарлотта, убирая ногу со стола.

– Прости, что Лиэнна до тебя докопалась.

Шарлотта фыркает.

– Ты за нее не в ответе. Я ей никогда не нравилась.

– Я ей тоже никогда не нравилась. Не знаю, почему она сменила гнев на милость. – Джули улыбается. – Необъяснимый феномен.

– И эти ее шуры-муры с Люком… Это ж полная бредятина.

Джули смеется.

– Да, точно.

– Как, черт возьми, это произошло?

– Не знаю. После того как ты уехала, она стала чаще к нему забегать. Девчонки вечно клеятся к Люку. Думаю, это был вопрос времени.

– Да, и сейчас она уже старовата для незамужней, а?

– Лиэнна-то? Она не старше меня.

Шарлотта смеется.

– Да, но в Лиэннином мире…

– О. – Джули тоже смеется. – Я понимаю, о чем ты.

– Готова поспорить, ей не нравится все время торчать с Люком дома.

– Вообще-то она говорит, что бросит его, потому что они никогда никуда не выходят.

Шарлотта все еще смеется.

– Умереть не встать. Но, наверное, он не сильно расстроится?

– Нет, не думаю. Это был просто секс. Так что, сама понимаешь…

Шарлотта смотрит на свой кофе и кладет туда еще сахара.

– Да. Понимаю… – говорит она тихо.

У Джули в голове роится множество мыслей. Ей хочется спросить о тех нескольких странных месяцах, когда все пошло кувырком на Уинди-Клоуз, о том, чем Шарлотта занималась после отъезда, почему она ни разу не дала о себе знать, думала ли она обо всей этой истории и почему ведет себя так, будто ничего не произошло.

– Даже не верится, что я тебя так долго не видела, – в конце концов произносит Джули.

Она открывает свою минералку и отхлебывает из горлышка.

– Я скучала по тебе, – говорит Шарлотта просто.

Желудок Джули вдруг переворачивается – точно так же, как год назад, во время того разговора в спальне. Впрочем, ей всегда делается не по себе от подобных заявлений, но услышать такое от Шарлотты! Шарлотта никогда так не говорит. Ее лозунг – «приклей на лицо улыбку, спрячь свои чувства и надейся на лучшее»; Джули была уверена, что Шарлотта останется верна этой стратегии даже в случае ядерной войны. Но… Шарлотта скучала по ней. Это значит, она о Джули думала. А значит, думала и о том, что случилось. Господи.

Вместо того чтобы сказать: «Я тоже по тебе скучала», Джули вроде как краснеет.

Шарлотта вытягивает из пачки еще одну «Мальборо лайтс».

– Так чем ты занималась, ну, этот год? – спрашивает Джули.

– О, знаешь, всякой фигней. Первые месяцы были просто ужасны.

– Где ты жила?

– Какое-то время в Челмсфорде, в сквоте. Потом в Европе.

– В Европе?

– Да, – быстро произносит Шарлотта. – Там очень странно. Я рада, что вернулась.

– А теперь ты чем занимаешься?

– Работаю официанткой в «Восходящем солнце». Фигней страдаю. – Она делает паузу. – Знаешь, я действительно любила Марка.

– Я знаю, что ты его любила. Зачем ты это говоришь?

– Просто то, что я хотела от него уйти, не значит, будто я желала ему смерти.

Джули чуть не кладет ладонь на руку Шарлотты, но одергивает себя.

– Шарлотта!.. Конечно, ты не хотела… В смысле, никто не думает, что…

– Я думала, что ты так думаешь. Я не могла смотреть тебе в глаза. Мне пришлось уехать.

Кассирша подходит, чтобы убрать посуду со стола.

– Мы закрываемся, – говорит она. – Так что поторапливайтесь.

Джули становится не по себе, когда они спускаются по лестнице и выходят из магазина. Ей неловко продолжать такую напряженную беседу на ходу – впрочем, она сама не знает, что говорить дальше. Тем для разговора слишком много. Что Шарлотта делала в Европе? Чем занята сейчас, кроме работы в баре? Удостоверилась ли в том, что любит девушек? Джули недоумевает: может, так и надо? Может, от нее ждут, что она просто скажет «пока» и пойдет домой, хотя они с Шарлоттой ничего друг другу, в сущности, не сказали?

– Хочешь выпить? – спрашивает Шарлотта, когда они выходят на Главную улицу. – В смысле, посидеть по-человечески, все такое…

– Да, – отвечает Джули. – Конечно.

Они идут по Главной улице в сторону «Восходящего солнца»; накрапывает дождь. Главная улица – беспорядочное нагромождение магазинов мобильной связи, среди которых затесались «Макдоналдс», «Бургер Кинг» и неопрятного вида кафешка с самодельным знаком «С собаками вход воспрещен», на котором красуется львиная морда, вырезанная из журнала. Чуть дальше, на участке, где запрещено автомобильное движение, стоит лоток, которого раньше не было. Вообще на Главной улице по понедельникам обычно нет никаких лотков, особенно если идет дождь – большинство ушлых торговцев располагаются здесь в солнечные воскресенья и продают кукол на невидимых веревочках, танцующие пластиковые хот-доги или копии одежды от известных модельеров, – торгуют, пока их не прогонит полиция. Парень за лотком выглядит не так, как обычные «шкафы» в спортивных костюмах. Он одет в тертые джинсы и кагуль[26]и, кажется, сворачивает дела – берет бутылочки с зеленоватой жидкостью со столика и складывает в картонный ящик, стоящий на мостовой. На ветру хлопает слегка попорченная ламинированная табличка, прикрепленная к столу скотчем. На ней жирным шрифтом выведено: «Живи до 130 лет!!!» Когда Джули и Шарлотта приближаются, парень на секунду перестает возиться с бутылочками и поднимает голову. Потом улыбается и протягивает бутылочку.