– Она боится земли?

– Да. Грязи, земли и…

– А у тебя аллергия на огонь. Интересно… – Слышится стук клавиш, потом снова голос Вэя: – Можешь выслать мне информацию о Джули? Сейчас я должен идти, но мы свяжемся завтра вечером. Идет?

– Да. Здорово. О… пока вы не ушли – во сколько позвоните? Я вовсе не хочу вас обязывать, ничего подобного, просто…

– Нет, все в порядке. В какое время тебе удобно?

– Э-э… Одиннадцать? Знаю, это поздновато, но Джули точно будет здесь, и…

– Да, мне не помешает поговорить и с Джули. О'кей. Значит, в одиннадцать.

За день до того, как не стало Марка.

Все предвещало нормальную пятницу. Как обычно, Джули, Шарлотта и Марк планировали до поздней ночи зависнуть у Люка в спальне, посмотреть видео. По пятницам они никогда не гуляли, только зависали. Пятничными вечерами по телику бывали хорошие программы. Шарлотта, Марк и Люк оттягивались по полной: смотрели музыкальные шоу, телекомедии и низкопробную анимацию, дожидаясь, когда Джули придет с работы с пиццей и фильмами, за прокат которых в те дни им приходилось платить, так как Лиэнна еще работала в «Хоумбейсе». Джули думает о том, насколько тогда все было по-другому, и вспоминает, что Лиэнна в любом случае не дала бы им фильмы за бесплатно, даже если бы работала в «Блокбастере». Она никогда особо не одобряла их скромную компанию.

Шарлотта прожила в № 14 по Уинди-Клоуз около двух лет. Подобно старшей стервозной девчонке-актрисе второго плана в фильме о взрослении, свои немногочисленные сцены она сыграла блестяще – она была не просто к месту, но невероятно, абсолютно к месту. И когда она уехала, будто кто-то перерезал электропровод или выключил радио посреди твоей любимой песни.

Во-первых, Шарлотта была красавица. Во-вторых, Шарлотту невозможно было игнорировать. Не только Джули – вообще все заглядывались на нее. И дело не в ее красоте, потому что Шарлотта любила свою естественную внешность и предпочитала ходить с немытыми волосами, отслаивающимся лаком, в дешевых солнцезащитных очках и шмотках из благотворительных лавок, которые на ком-то другом смотрелись бы просто отстойно. В Шарлотте было что-то особенное, и Джули долго пыталась понять, что именно. Еще до того, как их познакомили, Джули часами наблюдала из окна, как эта девушка загорает в садике перед домом, поджаривая титьки на солнце, читая тревожащие душу книжки и прикидываясь, что не замечает, как оскорбляет общественность одним своим видом.

– Ты в нее просто втюрилась, – сказал Люк в ту самую пятницу, как раз перед тем, как Джули пошла на работу. – Мне было любопытно, что происходит, и теперь я знаю. Ты запала на нее.

– Что? На Шарлотту?

– Да.

– Люк, очень даже нет. Господи. Бред собачий.

– Ты прочла все ее любимые книги.

– Ты тоже.

Шарлотта приехала, и это, кроме всего прочего, слегка смахивало на странствующую библиотеку, прикатившую к ним на улицу и решившую на пару лет остаться. Люк и Джули открыли для себя Дугласа Коупленда и Харуки Мураками, а также молодых лондонских писателей, чьи книги не достанешь даже через «Амазон. сот». Шарлотта была ходячим кризисом двадцати с чем-то лет от роду и книги читала соответствующие, а сам ее кризис был такой симпатичный, что каждому хотелось в нем поучаствовать. А поскольку она никогда не говорила о своем кризисе – каков бы он ни был, – вникнуть в него можно было только через книги.

Джули прежде не читала книги, способной перевернуть жизнь, но после «Поколения Икс» прибавила супермаркеты к длинному списку мест, куда ни за что не пойдет. Прочитав «Поколение Икс», Джули поняла, что, если войдет в супермаркет, настанет конец света. А от книги «Пока подружка в коме», которая до сих пор напоминает Джули первое Шарлоттино лето на Уинди-Клоуз, проблема супермаркетов перешла в клиническую форму.

– Может, это ты на нее запал, – продолжала Джули, – может…

Люк перебил:

– Джули, посмотри на себя. На свою прическу, одежду, косметику. Ты превращаешься в нее. Ты даже говоришь теперь, как она – все эти «очень даже», «типа» и «в натуре».

– А я не могла их подцепить от тебя? Это не моя одержимость Шарлоттой, это твоя одержимость американскими телешоу – нет! – программами.

Ты подражаешь кому-то, кем действительно восхищаешься, и тебя ловит на этом человек, который очень хорошо тебя знает, – что может быть неприятнее? Разве что если тебя застукают за сраньем в общественном месте. Сранье. Тоже любимое Шарлоттино словечко.

Всю дорогу до «Края» Джули кипела от злости. Разве она пытается быть Шарлоттой? Как мог Люк такое подумать? Джули – это Джули, а не какой-то двойник Шарлотты, и Джули себе вполне нравится. Кроме того, Джули не хочет быть кем-то другим. С ней все в полном порядке. Максимум, чего она хочет, – привить себе чуточку Шарлотты, взять ее симпатичные компоненты и впрыснуть себе, чтобы стать улучшенной, продвинутой, современной версией Джули. Джули + х, где х – тот элемент магии, который есть у Шарлотты, но у Джули отсутствует. Берешь ген у одного растения и прививаешь другому. Второе растение не превращается в первое, оно приобретает его полезные качества. Джули занималась – и притом совершенно бессознательно – всего лишь скромной безвредной генной инженерией, и что бы там люди ни думали о настоящей генной инженерии, в метафорическом смысле в ней ничего дурного нет.

Что с того, что она загорела впервые в жизни? Подумаешь, важность. Так вышло не оттого, что Джули хотела быть Шарлоттой, а оттого, что она хотела быть вместе с Шарлоттой, а та ведь все время грелась на солнышке. Да, возможно, Джули могла бы поизящнее экспериментировать с косметикой. Может, ей не стоило пробовать кукольные розовые румяна лишь потому, что Шарлотте это как-то сходило с рук, не стоило ходить с грязными волосами из-за того, что Шарлотте это так странно шло, и, возможно, асимметричные синие тени – а-ля Майкл Стайп[24]– на немытом и ненакрашенном лице тоже были ошибкой, но все девушки порой делают косметические ошибки, а у Джули к тому же никогда раньше не было нормальной подружки. Может, она просто наверстывала то, что не успела попробовать лет этак в десять, или типа того.

Как бы то ни было, эта прививка «Шарлоттности» действовала. Ребята в «Крае» перестали ее так вызывающе игнорировать. Другие официантки звали Джули присоединиться к их лотерейному синдикату, а иногда – пойти куда-нибудь потусоваться; впрочем, она так ни разу никуда и не сходила, потому что ей вечно было некогда, ее ждали друзья – Люк, Марк и Шарлотта. Да, обзаведясь подружкой, Джули стала чуть увереннее в себе, но в дружбе с Шарлоттой все-таки было что-то особенное, оно и помогло Джули вернуться в мир. Дружба с Шарлоттой заставила ее осознать, что совершенно нормально быть чуть-чуть странноватой, задумчивой и тихой, что это в каком-то смысле тоже клево. Люку ни за что этого не понять. Он-то ведь никогда не жил в реальном мире, не был вынужден открываться перед людьми и ждать их реакции.