Лукас, кажется, хотел задать вопрос, но, наверное, заметил,что я с трудом подбираю нужные слова, и промолчал.

— Впервые я поняла, что это не только веселье иволшебство... впервые поняла, что есть кое-что плохое в том, чтобы быть... — Яогляделась. В магазине по-прежнему никого не было, но я все равно решила обойтислово на букву «в». — ...Что есть во всем этом кое-что плохое — это когда доменя дошло, что я никогда не умру, а вот все мои эрроувудские друзья умрут.Керри, и Том, и Рене — все умрут. Все до единого. Они постареют и исчезнут, и яостанусь одна. Это меня напугало, потому что я поняла, что из всех тех, кого яв этом мире люблю, со мной навсегда останутся лишь очень немногие.

Лукас ласково положил ладонь мне на щеку. Я проглотилавозникший в горле комок и продолжила:

— И тогда я стала думать, что же можно сохранить. Есть ли вмире хоть что-то, что останется со мной навсегда.

— Звезды, — произнес Лукас. — Ты поняла, что звезды всегдабудут с тобой.

Я кивнула. Он все понял. Он привлек меня к себе и обнял таккрепко, что я почти поверила: и Лукас будет со мной всегда.

Ближе к вечеру Лукас отвез меня в стареньком пикапе Кейтобратно в академию «Вечная ночь». Мы добрались туда в сумерках, хотя погодастояла такая хмурая, что казалось, будто уже ночь. Туман прокрался на холмы,скрыв все вокруг под молочной пеленой и окрасив мир в серый цвет. Разглядетьчто-либо можно было только на расстоянии нескольких футов. Конечно, Лукас невысадил меня из машины возле парадного входа. Он остановился у обочины наопушке леса. Оттуда я легко могла добраться до школы — каких-то десять минутпешком. Я понимала, что нужно срочно возвращаться, пока Ракель не началазадавать ненужные вопросы, но никак не могла расстаться с Лукасом и тянулавремя. Мы целовались, пока окна пикапа не запотели изнутри, и мне хотелось,чтобы это никогда не заканчивалось, но все равно ощущала близость «Вечнойночи», словно на нас падала тень школьного здания.

— Я не выдержу еще шесть месяцев без тебя, — пробормоталЛукас мне в волосы. — Мы должны снова встретиться.

— В любой момент, и ты это знаешь. Просто отправь мнесообщение — я дам тебе адрес моей электронной почты на Hotmail, вряд ли умиссис Бетани есть к нему пароль.

— Не пойдет. Нам не разрешается иметь ноутбуки иличто-нибудь в этом роде с тех пор, как три года назад нас чуть не поймали двоевампиров-хакеров. — Лукас вздохнул. — Конечно, можно попытаться зайти вбиблиотеку, но я никогда не знаю, когда может начаться режим строгой изоляции,а если это случается, то мы сидим в своих кельях. Выйти нельзя ни под какимпредлогом.

— И как же мы с тобой будем видеться?

— Нужно при расставании сразу назначать новую встречу.Сейчас договоримся, когда снова увидимся. В следующий раз назначим очереднуювстречу и так далее. И придем туда, несмотря ни на что. Просто придется.

— Я знаю, у нас все получится! А следующий месяц подойдетпросто отлично. — Лукас непонимающе посмотрел на меня. Я легонько ткнула его вплечо. — Ривертон! В «Вечной ночи» скоро будут выходные в Ривертоне. Помнишь?

— Конечно! Это замечательно! — Восхищенный этой идеей Лукаспросиял, но тут же замялся. — Но ведь там будет полно людей, которые могут меняузнать.

— Конечно нет, если мы назначим встречу в уединенном месте.Как насчет берега реки? Туда не ходит никто, кроме Вика, а если тебя увидитВик, это еще не конец света.

— Я не хотел бы впутывать в это Вика ради его же блага, нода, это нам удастся провернуть. Кроме того, Вик скорее всего предпочтет торчатьв закусочной.

В восторге от принятого решения я снова его поцеловала.Лукас на несколько долгих минут прижал меня к себе. Если бы мы могли подольшеостаться наедине... Может быть, где-нибудь в Ривертоне? Нужно хорошенькоподумать.

Туман сгустился еще сильнее. Вот-вот наступит ночь.

— Я должна идти, — сказала я. — Нужно было уйтидавным-давно.

— Иди. И поторопись. Я не прощаюсь. Точнее, ненадолго.

Мы еще раз поцеловались. Лукас прижал руку к моему сердцу, иот его прикосновения я задрожала, но все-таки как-то сумела отвернуться,выбраться из пикапа и побежать. За спиной заработал двигатель, зашелестелишины.

Он уехал. Сердце заныло, я остановилась и оглянулась.Красные габаритные огни пикапа исчезали в тумане.

Позади чей-то низкий голос произнес:

— Думаю, можно не спрашивать, кто это был. Я крутоповернулась и увидела Балтазара.

Попалась!

Балтазар стоял, скрестив руки на груди. Высокий,широкоплечий, он выглядел так же внушительно, как дубы в лесу. У меня скрутиложелудок.

— Я... я могу все объяснить...

— Ни к чему. — Взгляд Балтазара метнулся к черной резнойброши, все еще приколотой к моему свитеру. Понятно. Он сообразил, что этоподарок Лукаса: в прошлом году я ее не снимала. — И что, это продолжалось всеэто время?

— Не твое дело! — Я делала глубокие вдохи, пытаясьуспокоиться. — Честное слово, я не рассказала Лукасу ничего такого, чего бы онеще не знал. Он больше не шпионит для Черного Креста.

— Как в прошлом году?

К сожалению, это было слишком близко к правде.

— Ты не понимаешь. Лукас не хотел мне врать. Они отправилиего сюда с заданием...

— С заданием, которое он успешно выполнил, и ему былонаплевать, что пришлось использовать для этого тебя, — Балтазар резко,прерывисто дышал, словно испытывал физическую боль. — Я не сержусь на тебя,Бьянка. Ты... ты просто впервые в жизни влюбилась и не можешь видеть ясно.

— Балтазар, пожалуйста, послушай...

Он выпрямился, в его взгляде появилась решимость.

— Я займусь этим. Мы все вместе займемся.

Кровь в жилах похолодела.

— Кого ты имеешь в виду?

— Людей, которые по-настоящему тебя любят.

Он повернул к школе, но я схватила его за руку.

— Ты не можешь рассказать моим родителям! Ты никому неможешь рассказать!

Балтазар положил руки мне на плечи, словно утешал меня, а непытался уничтожить.

— Однажды ты поймешь, что все это только ради твоего блага.

Ради моего блага. Всякий раз, когда кто-нибудь мне этоговорил, оказывалось, что они понятия не имеют, что такое «мое благо» на самомделе. Я так сильно толкнула Балтазара, что он покачнулся и невольно сделал парушагов назад, чтобы удержаться на ногах.

— Ты ревнуешь. Ты просто ревнуешь, вот почему делаешь всеэто!

Едва слова вырвались, я поняла, что это неправда. Неответив, Балтазар пошел в сторону «Вечной ночи».