Кроме учебы, все остальное было в порядке. Настя очень привязалась к маме, охотно помогала по дому, они весело проводили вместе время, завели кошку и души в ней не чаяли. Елена даже начала подумывать о втором ребенке, они с Настей это обсуждали, и девочка обещала помогать.

Гром грянул в середине третьей четверти – Елену вызвали в школу, и классная руководительница рассказала, что Настя принесла в школу журнал с неприличными фотографиями и показывала его на перемене другим детям. Это заметила завуч и разразился грандиозный скандал. Елене сообщили, что их вызывают на педсовет. Расстроенная, она пошла домой. Настя на вопросы о том, где та взяла журнал и зачем потащила его в школу, сначала бурчала, что «нашла», «а что такого», «я не показывала, они сами смотрели», потом плакала и обещала, что больше не будет. Елена наказала ее, отняв мобильник и выключив компьютер, а вечером рассказала обо всем Виктору.

Она хотела посоветоваться, получить от него поддержку. Сама-то она считала, что в школе слишком уж раздули эту историю. Ну, кто из подростков не интересуется запрещенными темами? Отняли бы журнал, и все, зачем еще что-то обсуждать? Девчонка и так в школу неохотно ходит, а тут предстоит разбирательство на педсовете. Однако Виктор ее точку зрения не разделял. К изумлению Елены, он разразился длинной эмоциональной речью о том, что давно замечал, какая Настя «испорченная», «с гнильцой», что это сказываются гены ее матери, что Елена совсем потеряла голову, смотрит этой «соплячке» в рот, а та и рада этим пользоваться, что она совсем не дорожит семьей, раз такие фокусы себе позволяет, неблагодарная и т. д. В общем, они поссорились, как не ссорились еще ни разу за всю совместную жизнь.

Проплакав полночи, с тяжелым сердцем Елена отправилась в школу. Что говорилось на педсовете, она не очень-то запомнила, врезались в память многократно повторенные фразы про «порочные наклонности», «у нас школа для нормальных детей», «испытательный срок». Домой они шли молча, у Елены не было сил вести воспитательные беседы, тем более она находилась под впечатлением от ссоры с Виктором, в ходе которой открылось его настоящее отношение к девочке. А Настя, для приличия немного погрустив, весело скакала по дорожке, потом попросила купить мороженое. В этот момент Елена впервые поймала себя на чувстве сильной неприязни к приемной дочке – ведь из-за нее пошатнулся такой прочный союз с мужем, из-за нее она, взрослая женщина, должна была краснеть и выслушивать проповеди о нравственности на педсовете, а Настя прыгает беззаботно и думает только об удовольствиях!

Через какое-то время отношения между Еленой и Виктором более-менее наладились, они снова могли разговаривать спокойно, но напряжение осталось. А Настя, казалось, ничего этого не чувствовала. Была по-прежнему жизнерадостна, ласкова, много болтала о своих девчачьих делах, радовалась новым заколочкам, возилась с кошкой. Как и прежде, любила приласкаться к Елене, с Виктором держалась вежливо, слушалась, хотя свои вещи, конечно, все равно раскидывала.

В школе все шло по-прежнему, равномерно плохо. У Елены был завал на работе, делать с Настей уроки не было ни сил, ни времени, только открывала, пересиливая себя, дневник, полный двоек и замечаний: «Примите меры! Проверяйте готовность ребенка к уроку! Научите ребенка вежливо разговаривать с окружающими! Объясните ребенку правила поведения на уроке!». Елена понятия не имела, какие она должна «принимать меры». Да и желания никакого не было опять услышать Настино: «А я что? Я ничего». Классная руководительница стала регулярно звонить домой и рассказывать о Настиных школьных делах, акцентируя внимание на сложностях: Настя невнимательна на уроках, постоянно болтает, не участвует в жизни класса, нагрубила учителю, сбежала с дежурства. Иногда она переходила на «доверительный» тон и рассказывала, что Настя слишком интересуется мальчиками, кокетничает, что ее поведение «вызывает опасение за ее будущее, вы же знаете, как это бывает у таких девочек». «Каких – таких?» – спросила Елена. «Ну, с определенными наклонностями». Елена не выдержала: «Да какие наклонности? Ей 11 лет!» – «А вы хотите дождаться пятнадцати, когда она по рукам пойдет?». Елена кое-как закончила разговор и с тоской подумала: за что ей все это? Ведь им так хорошо было с Настей, жизнь вошла в нормальную колею, они стали родными людьми. А теперь все летит в тар-тарары, и что делать, непонятно. Она брала ребенка, чтобы любить его, чтобы радоваться ему, а получила одни унижения и проблемы.

На день рождения Виктора в гости пришли его сын и старшая дочь с мужем и ребенком. Из общего разговора Елена поняла, что Виктор жаловался дочери на Настю. Ведь за столом, как только Настя выходила из комнаты, та то и дело отпускала замечания о том, что Елена «себя не бережет», «в вашем возрасте ребенок – это так трудно, тем более не знаешь, какой будет результат», «тут со своим-то не знаешь, как сладить, а если чужой» и т. п. Обострять ситуацию не хотелось, поэтому Елена старалась перевести разговор на Виктора, его дела, но и он продолжал ту же тему: «Да какая тут жизнь, жена обо мне совсем забыла, не ходим вместе никуда». При этом Виктор с живым интересом расспрашивал дочь, зятя и сына об их делах, явно был в курсе всех обстоятельств, смеялся, шутил. Елена с болью подумала, что о Насте он не знает и половины того, что знает о своих детях, давно живущих отдельно. Засиделись допоздна, малыш заснул, поэтому вызвали такси.

Елена уже домыла посуду и собиралась ложиться спать, когда зазвонил телефон. Зять срывающимся от ярости голосом сообщил: когда такси довезло их до дома, оказалось, что ему нечем расплатиться – пропал бумажник. «Я вашу Настю видел в прихожей, когда курить выходил – она так и отпрыгнула от моего пальто! Это она взяла!». Елена пошла в комнату к девочке, та уже спала. Бумажник нашелся сразу же – Настя небрежно запихнула его в карман школьного рюкзака. Елена долго извинялась по телефону, потом выслушивала гневные речи Виктора, потом до утра не спала. Когда утром она сказала Насте: «Как ты могла? Они пришли к нам в гости, они родные люди», услышала в ответ: «Я не брала». Опять вранье, прямо в глаза! Это, видимо, и стало последней каплей. Елена почувствовала, что эта девочка, в сущности, абсолютно чужой человек, что все ее усилия пропали даром, у нее ничего не вышло, Настя ее не любит и никогда не любила, только пользовалась. Она прекратила разговор, отправила девочку в школу и взяла телефонную трубку – сообщить, что решила ребенка вернуть. Потом, не давая себе времени задуматься, стала собирать ее вещи. Вечером Настя была в детском доме.

Что происходит. Один из главных рисков при устройстве ребенка в семью – раскол в семье из-за разного отношения родителей к ребенку. Конечно, специалисты по семейному устройству еще «на берегу» стараются выяснить все, что возможно, о мотивах принятия ребенка, об отношении к этому шагу всех членов семьи. Но такие случаи, как у Елены с Виктором, встречаются. Муж, не отдавая себе отчета, насколько сильно изменится его жизнь с приходом приемного ребенка, вначале «не возражает». Самому ему это не надо, поддерживать жену и активно общаться с ребенком он не собирается. Многим женщинам, как и Елене, кажется, что в этом нет ничего страшного – ведь многие отцы практически не принимают участия в воспитании детей, передавая все полномочия своим женам, и ничего.