– Это просто жара, – попыталась она его успокоить. – Ничего серьезного.

Но он и на этот раз отвел от нее глаза. Тогда она подумала, что такая вот располневшая, с распухшим носом и растрепанными волосами она, может, выглядит очень уж непривлекательно, и ему неприятно смотреть на нее? Но подниматься, чтобы посмотреть на себя в зеркало, она не стала. Было еще очень рано, около пяти утра. Можно было спать еще целых два часа. Он сам захотел этого ребенка, вот пусть теперь и терпит ее, такую толстую и некрасивую. Беременность – обычное дело. Мысли ее вернулись к увиденному сну – кровь на блузке Земцовой. К чему бы это? Вчера был тяжелый день, она просто устала. После того как они с Минкиным побывали у тетки, он отвез ее в агентство, куда должны были приехать все те, кто находился в день убийства Газановой на Ивовом острове. Ее друзья или знакомые. Таня Орешина – очень красивая стройная шатенка с карими глазами, соседка Газановой, которая постоянно плакала, когда речь заходила о Наде. Ее приятель или жених Сергей Камора, рыжий, похожий на мальчишку, худой невысокий парень с насмешливым взглядом серо-зеленых глаз. Такие почему-то нравятся женщинам. Лариса Холод – стриженая блондинка с немного вытянутым лицом и огромными голубыми глазами. Добрейшее на вид существо и очень несчастное. Глаза грустные, уголки рта опущены. Ей явно не хватает женственности – загорелая, в джинсах, в джинсовой майке, в джинсовых сандалиях. Худая, длинная, жилистая, она напоминала сильную, но очень добрую и доверчивую собаку. Разве что не могла положить тебе голову на колени. Она хотя и не плакала, когда рассказывала о Наде Газановой, но, чувствуется, сильно переживала. Михаил Обшицер – крупный красивый брюнет. Двоюродный брат Тани Орешиной. Понятное дело, что ничего нового они не рассказали. В агентстве собрались Земцова с Крымовым, пришел Хитов. Чайкин тоже хотел прийти, но не смог – слишком много времени у него ушло на Шевкию, он не успевал сделать свою обычную работу. Он позвонил и сказал, что тело Нади Газановой уже забальзамировали, лицо загримировали («Шевкия с несвойственным женщинам хладнокровием превратила мертвое лицо своей дочери в произведение искусства!») и послезавтра, в двенадцать часов, состоятся ее похороны.

Разговор со свидетелями записывался на диктофон. Земцова в основном слушала, вопросы задавали Крымов и сама Таня Бескровная.

Компания приехала на остров на двух машинах. Их оставили на «материке». Разбили палатки, решили развести костер. Перед тем как отправиться на поиски хвороста, выпили вина, немного закусили. Настроение у всех было отличное. Надя много шутила, смеялась, время от времени в разговоре упоминался скорый приезд ее жениха, Хитова. На остров опустился туман. Так получилось, что все разбрелись кто куда. Правда, Михаил и Камора какое-то время были вместе, они рубили сухое бревно на берегу. Где-то поблизости от них находилась и Лариса. Во всяком случае, она слышала, как Сергей и Михаил рубят бревно, и даже крикнула им, что она никак не может найти сухих сучьев. Таня отправилась искать хворост в ивняк в противоположную от «материка» сторону. Куда делась Надя – никто не видел. Кто-то сказал, что она мыла посуду в реке напротив лагеря, но, когда все собрались возле кострища, ее не было. Они звали ее, кричали, обошли весь остров и нашли довольно далеко, на берегу, и уже мертвую. На вопрос, были ли в этот день на острове еще люди, никто толком ответить не мог. Таня сказала, что вроде был какой-то рыбак, а может, и сторож, она не видела лица, ведь был сильный туман. Потом еще кто-то припомнил, что вдоль берега шел какой-то мужчина. Но лица его никто не видел… Он шел в противоположную сторону от того места, где потом обнаружили тело Газановой. Может, это и был убийца, который, сбросив Надю с обрыва, спокойно отправился в ивовые заросли, где он спрятал лодку, чтобы потом незаметно отплыть и причалить к «материку» подальше от Ивового острова… Хотя лодки, кажется, никто не видел. Возможно, этот человек вернулся на «континент» просто незамеченным – кому было дело до какого-то там рыбака?..

Лариса Холод остановилась перед дверью и почувствовала, как ноги ее подкашиваются. Она знала, чувствовала, что когда-нибудь Михаил вспомнит о ней, поймет, что он не один, что у него есть она, Лариса, близкое ему существо. Она долго ждала этой минуты, и вот теперь, когда она находилась всего в нескольких шагах от своего счастья, ей вдруг показалось, что все то, что с ней происходит, – сон, что она сама придумала этот звонок, что Миша ей не звонил, потому что не может ей позвонить в принципе… Она знала, что он ее не любит, иначе их отношения развивались бы иначе. Понимала она и то, что те редкие минуты близости, которыми он одаривал ее, были для него не более чем проявление слабости. Он мужчина, и этим было все сказано.

Лариса достала из сумочки мобильный телефон и еще раз просмотрела номер, который она знала наизусть. Эти одиннадцать цифр доказывали, что звонок все же был. «Лариса? Это я…» Да она узнала бы его голос из тысячи мужских голосов. «Миша? Да, я слушаю…» По спине прошел холодок. «Приходи сегодня ко мне к девяти. Я куплю по дороге вина, посидим, отдохнем… Знаешь, меня эта история с Надей просто выбила из колеи. Не представляю, как завтра пойдем на похороны…» Он сказал «пойдем», словно речь шла о них двоих. «Сможешь?» Он еще спрашивает, как будто не знает, что она не сможет ему ни в чем отказать! Ларисе было двадцать семь лет, и, сколько она себя помнила, она всегда любила только одного мужчину – Мишу Обшицера. Ей повезло, что она могла видеть его довольно часто – ведь он приходился ее лучшей подруге, Тане Орешиной, двоюродным братом. И бывал у нее почти каждый день. Понятное дело, что Таня уже давно была посвящена в эту историю односторонней любви, по-своему жалела Ларису и, как могла, помогала ей. Лариса, к примеру, всегда знала, когда Миша придет к сестре, как у него обстоят дела и не встречается ли он с женщиной. И хотя в это трудно было поверить, но Миша, этот красавец с типичной еврейской яркой внешностью (большие темные глаза, высокий лоб, крупные нос и губы, черные вьющиеся волосы), вел почти аскетический образ жизни. И если случались у него женщины, то, как правило, на один или два вечера. Он заводил знакомства с ними прямо на улице, в кафе, где только возможно, и, по словам Тани, очень быстро разочаровывался в них. То оказывалось, что женщина глупа, то замужем и у нее двое детей, то очень умна, и для нее главным в жизни является карьера, и что мужчина ей нужен лишь как сексуальный партнер. Словом, еще ни одна женщина не заинтересовала его всерьез и надолго, что позволяло Ларисе надеяться, что когда-нибудь он одумается и посмотрит на нее, Ларису, совершенно другими глазами, и увидит в ней наконец женщину, способную стать его женой. Хотя она бы согласилась и на роль постоянной любовницы, на все, лишь бы быть рядом с Мишей.

Она посмотрела на часы – еще только половина девятого. Она пришла раньше, боялась опоздать. Позвонить в дверь или нет? Чтобы не показаться навязчивой, она решила не торопить события и прийти ровно в девять. Лариса вышла из подъезда и заглянула в ближайший магазин. Она не хотела, чтобы Миша, возвращаясь домой, увидел ее слоняющейся возле подъезда. Она должна опоздать, пусть на пару минут, но опоздать. В магазине она купила две плитки шоколада. На большее у нее не хватило фантазии. Вино он сам обещал взять. Разве что купить продукты, чтобы, когда он придет, приготовить что-нибудь на ужин? Во всяком случае, это будет проявлением заботы с ее стороны, хотя оценит ли он это? Если верить Тане, Миша любит поесть, особенно ему нравится, как готовит его сестра. Быть может, если они будут жить вместе, он оценит и Ларисину стряпню? Но до этого еще далеко. Она понимала это. Надо набраться терпения и ждать, ждать, когда же наконец пробьет и ее час.