Брунгильда метнулась к краю пропасти. Там, над близким и огненно сверкающим потоком лавы, вцепившись левой рукой за крохотный выступ, висел король Зигфрид.

— Руку дай!

Брунгильда легла на живот, но никак не могла дотянуться до запястья мужа.

Зигфрид поднял глаза… Они были уставшими и удивительно честными.

— Все равно мне хана, Брунчик! — ласково сказал Зигфрид. — На последок признаться тебе хочу… То есть покаяться. Помнишь Матильду фон Драп? Так вот, я тебе изменил с этой дурой. А эту помнишь… Ну, светленькую такую?.. Дочь фон Швейба?

— Руку дай, идиот! — закричала Брунгильда.

— … И с ней тебе изменил, — закончил фразу Зигфрид. — И вообще, я за последние пять лет я ни одной юбки не пропустил. Я был плохим мужем, Брунчик…

— Знаю!.. Но в аду, на сковороде, ты будешь жариться потом! А теперь дай мне руку!

Зигфрид неохотно протянул руку. Упираясь в землю коленями и до крови прикусив губу, Брунгильда потащила короля-мужа наверх.

— Осторожнее!.. — взвыл король. — Меня дракон за плечо укусил.

Наконец Его Величество было благополучно извлечено из горящей пропасти.

Брунгильда без сил осела на землю.

— Ой, а это что, а?!.. — вдруг удивился Зигфрид.

Он ощупал свои боевые латы. Руки короля стали быстрыми и суетливыми, как у мелкого воришки.

— Это че?!.. — уже не своим голосом взвыл Зигфрид.

«Латы от жара нагрелись…» — догадалась Брунгильда.

— Мама родная!! — перешел на откровенные вопли Зигфрид. — Я же сейчас как сосиска изжарюсь!!

Король попытался сорвать доспехи, но его руки, облаченные в неуклюжие перчатки из кольчуги, только скользили по металлу.

— Ой, же черт!.. Брунчик, ты что расселась?!.. Помоги!!

Зигфрид невольно исполнил несколько довольно замысловатых танцевальных па, которые вряд ли удались бы ему на пьяных вечеринках во дворце.

— Брунчик!!..

— Это та адская сковорода, милый, о которой я тебе говорила, — напомнила мужу Брунгильда.

— Ты что, сдурела, да?! — взвыл Зигфрид. — Я ж пока живой человек! Какого черта меня жарить?!

Брунгильда кивнула мужу на лужу драконьей крови.

— Прыгай туда, дорогой.

Зигфрид, не думая, последовал совету жены. Над глубокой лужей тут же поднялось облако густого пара.

— Ух, как хорошо! — радостно сказал Зигфрид. — Брунчик, я просто балдею. Ты как, ничего, да?..

— Ничего, — отозвалась Брунгильда. — Все нормально.

«Придворные сочинители легенд, конечно, потом напишут, что дракона убил король Зигфрид, — вдруг подумала Брунгильда. — Кроме того, эти же писаки придумают какую-нибудь ловкую причину для того, чтобы оправдать купание Зигфрида в луже драконьей крови… Фантасты!»

Брунгильда стала на колени и помогла мужу выкарабкаться из глубокой лужи. Король полз медленно и неуклюже то и дело скользя руками по покатому бережку. Чтобы встать на ноги Зигфриду пришлось опереться на женскую спину. Брунгильда не выдержала королевской тяжести и ткнулась носом в не очень чистый песок.

Зигфрид подобрал оброненный в бою меч и, высоко подняв его, провозгласил:

— Дракон убит, да здравствует король!

Брунгильда встала и вытерла нос.

«А нас, женщин, в легенды не записывают, — подумала она. — Впрочем, и черт с ними, с этими легендами! Кажется, мне пора подумать, что приготовить на ужин моему милому идиоту…»

Взгляд женщины упал на крылатую тушу дракона.

«Интересно, — улыбнулась Брунгильда, — а это что?.. Курятина или телятина?»

…О том, что он стрескал на ужин огромный кусок жареной драконятины, Зигфрид так и не узнал.

Вдовствующая королева Людовика смотрела в окошко и старалась ни о чем не думать. Любая мысль, будь то о пустой казне или о бесчисленных претензиях воинственных соседей, туманила слезами и без того печальный взгляд красивой, молодой женщины.

Внизу, на первом этаже, скрипнула дверь и на улицу выглянула лукавая физиономия министра финансов. Оглядываясь по сторонам, министр на цыпочках подошел к карете и сунул по сиденье кучера мешочек с чем-то тяжелым.

— Посол Его Величества короля Сигизмунда Второго Дерзкого, граф Пармский! — тоненько крикнул за спиной королевы голос мажордома.

За дверью послышались тяжелые шаги и бряцание рыцарских доспехов. Толстый мажордом на всякий случай попятился к распахнутому окошку.

— Три тысячи чертей! — рявкнул голос за дверью. — Прочь отсюда, канальи!

Вслед за звуком оплеухи на пол упала алебарда охранника. Двери распахнулись, и в тронный зал ввалился закованный в латы гигант с пышными перьями на шлеме.

— Где тут эта ваша?.. — гулко гоготнул в шлем посол. — Как ее?..

Королева гордо подняла голову. Она не имела права бояться. Даже если бы ее вдруг потащили на плаху, этикет все равно хладнокровно требовал от женщины спокойствия и королевского величия.

Посол шагнул к королеве… Если бы не скамеечка шута, последние шаги были бы сделаны и весть, о смысле которой уже догадалась молодая женщина, была произнесена вслух. Но рыцарь споткнулся о скамеечку и вытянулся во весь свой гигантский рост на давно не чищеном паркете. Увенчанный плюмажем шлем громыхая, как пустая бочка, покатился к ногам королевы.

— Три… Нет, сто тысяч чертей! — рявкнул рыцарь, ворочаясь на полу как перевернутый на спину жук. — Это вам даром не пройдет!

Королева подошла поближе и присела на корточки. Граф сделал очередную попытку встать, но рука в железной перчатке снова скользнула по паркету, и посол стукнулся затылком возле женской туфельки. На секунду рыцарь и женщина встретились глазами. Покрытое шрамами мужественное лицо графа покраснело от стыда.

— Я щ-щ-щас!.. — пообещал он, царапая паркет. — Щас встану!

Молодая женщина протянула руку. Прежде чем принять помощь, посол помянул недобрым словом свои шестипудовые доспехи.

— Спасибо, — мрачно сказал граф, отводя в сторону взгляд.

— Бывает… — королева смущенно улыбнулась.

Граф покраснел еще больше и тяжело сопя направился к двери — грозная речь, которую он должен был произнести, требовала эффектного появления посла в тронном зале.

— Шапочку забыли! — окликнула королева посла.

Целую минуту граф стоял у окна в коридоре. Он приводил в порядок нервы и наблюдал за паникой в королевском замке. Жители, чиновники и воины спешно грузили подводы. Посол теребил плюмаж на шлеме, с неприязнью рассматривая бледные, перепуганные лица.

«Трусы, — подумал граф. — Тоже мне, поданные!.. Хорошего короля на вас, ребята, нет!»