Несколько раз звонил Симон и с возбуждением пытался объяснить, что их регион находится на пороховой бочке. Очень просил приехать, но у Кфира никак не получалось. С одной стороны, ремонт, с другой – были запланированы поездки в места, которым он уделял гораздо меньше времени, чем Молдове. Наконец Симон не выдержал и приехал сам.

Он объяснил, что Молдова разделяется на две части: румынскую и русскую, то есть на Приднестровье или русскую часть и Заднестровье – румынскую часть. Оказалось, что уже были инциденты с применением оружия. Особенное напряжение ощущалось в районе Дубоссар. Симон сказал, что община Молдовы очень обеспокоена происходящим. Всем понятно, кому может попасть под шумок в первую очередь, если начнутся военные действия. Без всяких обиняков он прямо сказал, что в случае чего, они ожидают помощь от Израиля.

Кфир не знал, что ему ответить. На какую помощь они могли рассчитывать? Кроме того, нужно было узнать, какие соображения на эту тему были у руководства. Естественно, он не стал всего этого говорить. Слегка успокоив Симона, он пообещал вскоре приехать, чтобы увидеть все самому.

В очередной раз съездил во Львов. Было холодно и скользко, шел снег. На этот раз с визой все было в порядке.

Несколько дней прошли без всяких происшествий, кроме картины, свидетелем которой стал наш герой, и которая ярко запечатлелась в его памяти. Он шел с кем-то из местных активистов к зданию, где находилось помещение еврейской общины, по улице Угольной в центре города. В метрах 30-ти от них, загудела какая-то Волга и затормозила, едва не сбив женщину, переходившую улицу явно там, где этого делать было нельзя. Шофер, будучи в шоке от того, что чуть не сбил эту женщину, выскочил из машины, догнал ее и наотмашь ударил кулаком по лицу. Не веря своим глазам, Кфир застыл как вкопанный, с открытым ртом и широко открытыми глазам. Несчастная женщина, едва не упав, схватилась за лицо и с трудом зашла в какой-то подъезд. От увиденного Кфир был в шоке. Хорошо, что он находился не так близко от места происшествия, потому что будь он ближе, мог бы наделать глупостей. Впоследствии проигрывая в памяти эту сцену, он невольно вспоминал то, что не раз говорил ему Жан в отношении того, как иностранцы отличаются от местных даже выражением лица. «Вы смотрите вперед, а здесь люди смотрят вниз. Это связано с тяжелым образом жизни. Быт отражается в поведении». Может быть, он был и прав, но никакой быт не оправдывает такого уровня озверения.

Закончив дела во Львове, Кфир возвратился в Одессу. Ничего особенного не произошло за время его отсутствия. Ремонт едва двигался. Мастера пили, спали и немножко работали. Все было в традициях побежденного социализма.

Раз очень интересовался поездкой Кфира во Львов, а когда узнал о том, что его разыскивал Симон из Тирасполя, с удовольствием сразу же перешел на эту тему, удивив в очередной раз своей компетентностью. Через несколько дней Кфир уехал в Николаев.

В Николаеве, как было известно, «товарищ майор» держал всех под самым пристальным контролем. Контроль был везде, но в Николаеве, который только перестал быть «закрытым городом», всевидящее око компетентных органов по инерции или по другим причинам продолжало свою «опасную и трудную службу» особенно тщательно.

В этот приезд Кфир собирался переночевать в гостинице, а на следующий вечер уехать поездом в Москву. Билеты он попросил купить своего местного помощника Гришу ещё из Одессы по телефону. Как обычно, если это было возможно, он брал всё купе, чтобы с максимальным комфортом проводить эти суточные переезды.

Гриша, как всегда, встретил Кфира, и сразу же начался отчёт о текущей работе, решение различных вопросов и т. д. Кроме всего остального Гриша сообщил, что купил билеты на Москву, и спросил, может ли он присоединиться, на что, естественно, получил положительный ответ.

Весь оставшийся день, до поздней ночи, они были заняты. На следующий день работа началась с раннего утра и продолжалась до самого отъезда. Кфир очень устал и надеялся отдохнуть в поезде, насколько это было возможно. Каждый раз, укладываясь на ночь в поезде, он вспоминал, как, будучи ребёнком, любил спать под стук колёс, и всегда с улыбкой думал, насколько в детстве всё иначе. Оказалось, что то, что в детстве воспринимается убаюкивающим постукиванием колёс и укачивающим покачиванием вагона, для взрослого не более чем шум и помехи, часто не дающие заснуть. Однако в данном случае накопившаяся усталость могла способствовать решению всех проблем.

Они сели в поезд, и Кфир обратил внимание на то, что вагон нестандартный, по-видимому, старый, а в каждом купе по две полки, как и должно быть в спальном, но не одна напротив другой, а одна над другой. Кроме того, двери в купе не задвигались, как обычно, а открывались, как обыкновенные двери на оси. Естественно, у таких дверей не могло быть обычного защёлкивающегося механизма, предотвращающего открытие снаружи. Вместо этого была обычная цепочка. Тогда он этому не придал особого значения.

Было уже достаточно поздно. Поужинав провизией, которую мама Гриши дала им с собой в дорогу, что вечному страннику было особенно приятно, Гриша попросил помочь ему позаниматься ивритом, чем они и занялись, но ненадолго, так как почти сразу же начали зевать. Пора было спать.

Гриша лёг на верхнюю полку, Кфир внизу. Перед тем, как погасить свет, он попробовал закрыть дверь на цепочку, однако, она едва достигала зазора. Не хватало каких-то несколько миллиметров. «Как и всё остальное…» – подумал он и выключил свет.

Кругом воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь стуком колёс. Было такое впечатление, что все соседи по вагону тоже страшно устали и были рады скорее лечь. Однако переутомление мешало заснуть сразу, и мысли беспорядочно вращались в медленно успокаивающемся сознании.

Минут через пятнадцать после того, как улеглись, кто-то внезапно начал дёргать дверную ручку купе и агрессивно рваться внутрь. Однако дверь была заперта. Интересно, что ни со стороны рвущегося в купе, ни со стороны соседей, не было произнесено ни слова. Гриша, благополучно успевший заснуть, проснулся, и хотел было открыть дверь. Кфир его остановил и спросил достаточно громко: «Кто там? В чём дело?», но ответа не последовало, и тишина, как и прежде нарушаемая стуком колёс, восстановилась вновь.

Странное происшествие возбудило Кфира. Утомлённый разум пытался найти объяснение произошедшему, но тщетно. Гришу, по-видимому, все это не впечатлило, и он вновь заснул, подтверждая это соответствующим аккомпанементом.

Кфиру не спалось. На душе было неспокойно. Примерно через полчаса кто-то слегка стукнул в дверь купе снаружи. Судя по звуку, стучали чем-то небольшим, металлическим и тяжеловатым. Воспалённое воображение сразу же представило себе целиндрообразный ключ, которым пользуются проводницы для открытия дверей купе. «Странно», – подумал Кфир, – что же это такое?» Ещё минут через десять ему показалось, что кто-то тихонечко повернул и также тихонечко отпустил дверную ручку.

Напряжение росло. Каждые минут десять-пятнадцать лёгкие металлические удары по двери в районе замка чередовались тихим нажатием на дверную ручку. Кфир напряжённо пытался объяснить себе происходящее. На ум приходил феномен «сонного раздражителя», суть которого состоит в том, что звуки, так сказать «приевшиеся» слуху, скорее усыпляют, чем обращают на себя внимание. Если так, то купе хотят взломать. Он не думал о том, кто и зачем. Его робкое рациональное нутро подавлялось вторым (или первым) внутренним «я», говорящим, что «это твоё больное воображение». Действительно, разве в реальной жизни такое бывает?