Сарк повернулась и внимательно посмотрела на Гвиннет.

— Совы-кузнецы и совы-угленосы считают, что чем горячее, тем лучше. И это понятно. Ты же, Гвиннет, сова, которая имеет дело с металлами, а я имею дело с глиной и глазурью. Изготовляю я их из молотых костей, песка и минералов, которые нахожу в реке и превращаю в пыль. Настоящий мой секрет — это не состав смеси, а температура, при которой ее следует готовить. Отгадай, что мне требуется для нужной температуры?

— Что?

— Погадки. То, что вы называете отходами.

— Вы имеете в виду эти белые липкие комки?

Гвиннет была изумлена. Совы чрезвычайно гордились своим особым пищеварением, и некоторые даже называли этот процесс благородным.

— Иногда да. Но за этими белыми липкими комками — особенно за теми, что оставляют чайки, — мне ходить далеко.

Сарк наклонилась и толкнула лапой сухую лосиную лепешку.

— Фу!

— Не фукай! Прости, но совам не дано учуять по запаху ценный навоз.

Волчица принялась разламывать лосиную лепешку на кусочки.

— Этот лосиный навоз горит медленно и равномерно. С его помощью я сделаю красивую глазурь, какую ты в жизни никогда не видела.

Сарк замолчала и снова обратила свой взор на Гвиннет. Бегающий глаз волчицы скакал по сторонам, словно живя своей жизнью, но другой внимательно рассматривал сову.

— Эй, да с тобой что-то не то. Что случилось?

— В каком смысле?

— Ты выглядишь взволнованной. Даже больной, как будто тебя вот-вот вырвет. И вовсе не потому, что я тебе прочитала целую лекцию о навозе. Судя по твоему виду, ты словно… Как это называется, когда из вас вместо сухих выходят влажные погадки?

И, не дожидаясь ответа, Сарк снова принялась внимательно изучать свою посетительницу.

«Великий Глаукс, — подумала Сова. — Как она догадалась?» Вот уж действительно мудрая волчица, не похожая на других. Не то чтобы другие волки были такими уж глупыми, но Сарк по своей догадливости вполне могла бы сравниться с целительницами Великого Древа, к которым совы прилетали, когда серьезно заболевали. От нее ничего не скроешь, сколько ни старайся.

Вспоминая о том, свидетельницей чему она стала у каменистой гряды, Гвиннет чувствовала, как к горлу подступает комок. Теперь же она не сдержалась и срыгнула.

— Ой, извините, мадам! Я не хотела!

— Не смеши меня! — отозвалась Сарк. Она подобрала комок, положила его сверху лосиной лепешки и слегка придавила. — Ты же не против?

— Не против чего?

— Того, что я использую твою погадку. У меня в печи получается такое интересное сочетание… Как бы выразиться… Весьма подвижное и необычное. Ты даже не представляешь, как долго я пыталась получить матовую бирюзовую глазурь.

Гвиннет не имела ни малейшего представления, о чем говорит Сарк. Но у них было кое-что общее — пристрастие к красоте и любовь к искусству.

— Да, конечно, — сказала она.

Положив навоз и погадку в печь для обжига, волчица снова повернулась к сове.

— Теперь, когда ты выглядишь немного лучше, пора поведать, что же тебя так заботит.

Гвиннет вздохнула поглубже.

— Я здесь по поводу малькада.

— Только не говори, что… — Сарк было подтянула шкуру для Гвиннет поближе к огню, но резко остановилась. Замер даже ее блуждающий глаз. — Зачем сове интересоваться малькадом, кроме, разумеется, очевидного?

Гвиннет в негодовании встопорщила перья.

— Потому что тем малькадом раньше всяких сов, лис, кугуаров или лосей заинтересовался волк.

Теперь уже на загривке у Сарк шерсть встала дыбом.

— Ты хочешь сказать, что за малькадом вернулась мать?

— Нет, не мать. И щенок не стал добычей других животных.

— Ты хочешь сказать… — от изумления Сарк даже потеряла дар речи.

— Да. Малькада зверски убили.

Непослушный глаз Сарк бешено завращался, ноги задрожали и едва не подкосились.

— Неудачная шутка, — заметила она, в глубине души понимая, что сова говорит правду. Никому бы в голову не пришло шутить на такие темы. Опустившись на шкуру и переведя дыхание, она добавила: — Ничего подобного не слышала! Ну ладно, расскажи, что ты знаешь.

Волчица была в курсе, что ушные щели для масковой сипухи — самый важный орган чувств.

И Гвиннет рассказала.

Когда Сарк наконец-то поднялась, чтобы добавить в костер хворосту, огонь в пещере уже почти потух.

— Вам точно не нужен бонк? — поинтересовалась сова, просто для того чтобы прервать неловкое молчание, с которым Сарк встретила ее рассказ.

— Нет, — пробурчала Сарк. — Зачем тратить бонк на очаг? У меня же мех, не забывай. Мне не нужен такой горячий огонь.

Проследив за костром, волчица вновь улеглась на шкуре.

— Все это очень, очень плохо. И у тебя нет догадок, кто бы это мог быть?

— Нет. Поэтому я и прилетела сюда. Я думала, вдруг вы знаете.

— Единственный, кто мне приходит в голову, — это волк с пенной пастью. Ты почуяла похожий запах? Ах да, я же забыла, что у тебя нет нюха.

— Верно. Но это мог быть еще и чужак из Крайней Дали.

— Клановые волки прознали бы про него. Они наблюдают за границами.

Сарк прикрыла морду лапами. «Почему? Как волк мог пойти на такое?» Несколько минут она молчала. Наконец открыла морду и сказала:

— Значит, ты единственная, кто знает об этом ужасном происшествии?

— Вероятно, да. Ну, то есть я улетела оттуда. Потом кто-нибудь мог прийти на это место и найти… — Гвиннет запнулась, — останки. Но он мог и не узнать, что малькада убил волк. Как я уже сказала, я пролетала мимо и услышала далеко внизу тяжелое дыхание волка и лязг его зубов.

— Ты хочешь сказать, что можешь по звуку зубов определить животное?

— Да, такой вот у нас слух. У сов, как вы знаете, зубов нет, мы используем когти и клюв. Зубы лисы меньше волчьих, и они сильнее скрежещут. Зубы кугуара больше, они громче клацают.

— А волчьи?

— Характерные звуки издают ваши задние зубы. Они довольно острые и разделяют пищу на куски. Они звучат не так громко, и это похоже на то, как сталкиваются друг с другом два ножа.

Сарк широко открыла пасть и обнажила ряд острых зубов.

— Да, впечатляет, — сказала Гвиннет и быстро отвела глаза.

Отшельница захлопнула пасть.

— Выходит, можно считать, что никто из волков не знает об этом неслыханном преступлении.

Гвиннет кивнула.

— Думаю, нам не стоит подвергать его огласке. Я пока поразмышляю об этом. Опиши мне место. Может быть, я схожу туда и учую какой-нибудь запах.