Мария застонала, заставила себя подняться с кровати. Умылась, долго расчесывала свои непокорные длинные волосы. Потом заглянула в зеркало и осталась недовольна. «Нос слишком красный, на солнце обгорел. А брови, наоборот, посветлели. На кого я похожа, действительно деревня деревней. А руки?!» – Мария взглянула на свои руки и едва не расплакалась. Еще совсем недавно ее подобные вещи не волновали. Вернее, волновали, но не столь остро, поскольку Костик (добрая душа!) милостиво прощал своей возлюбленной и обгорелый нос, и шершавые руки.

Теперь же молодая женщина волновалась так, словно ее пригласили во дворец. «Или не идти никуда?» – засомневалась она.

Начались новые мучения – теперь Мария уже не верила в то, что Байкалов пригласил ее в гости всерьез (равно как и других жителей поселка он вряд ли собирался позвать).

Ляпнул, не подумав, про фуршет, а сейчас, наверное, уже передумал. Зачем ему эта морока – готовить стол, принимать толпы народа… Он же, и это очевидно, – мизантроп, люди ему неприятны, даже отвратительны.

Тогда зачем он вчера приходил к Марии, хватал ее за руки, рыскал по дому зачем-то…

Если бы я был любовником такой красивой женщины, как ты, то я…

Федор Байкалов счел ее красивой.

Да, она понравилась ему, что тут думать. Только ничего в этом хорошего нет. Обычный флирт. Пустые, ничего не значащие комплименты. Заигрывания самца с молодой женщиной… Чем этот Байкалов отличается от тех, например, мужиков, которые приехали на речку с шашлыками и свистели вслед Марии? Да ничем, просто Байкалов флиртует более-менее интеллигентно. А суть-то – одна и та же!

Мария отправилась на кухню, включила телевизор. Она не могла ничего делать и думать о чем-то серьезном тоже была не в состоянии, просто сидела и смотрела подряд все передачи.

Когда в глубине дома хлопнула задняя дверь, молодая женщина вздрогнула – кто это может быть? Побежала проверять и наткнулась на Костика.

– Мари, детка… – с нежностью потянулся к ней тот, с портфелем в одной руке.

– Так это ты, Костик! Но откуда? – Мария рассеянно чмокнула его в щеку.

– Я же прислал тебе СМС… ты не получила?

– А, да. Точно. Я… как-то не в себе со вчерашнего дня.

Она отправилась обратно на кухню. Костик – следом.

– Вот смотри, что я сегодня тебе привез, – оживленно вещал возлюбленный. – Вино – мускат, французское. Багет… Ранним утром покупал, был еще теплый, но и сейчас хрустит, все равно очень свежий. А это суджук, очень вкусная вещь. Ну, вино на вечер, а сейчас я бы съел твоего знаменитого омлетика. А, и кофе, кофе я тоже привез, сейчас сам его сварю! – Костик заглянул в кружку, из которой Мария пила свой растворимый кофе, понюхал и поморщился. Впрочем, ничего не сказал.

Мария молча смотрела на бутылку вина, которую Костик поставил на стол. «Мускат, багет, суджук», – крутилось у нее в голове.

– Мари? Мари, да что случилось?

– А? Ты представляешь, вчера сарай упал, – пробормотала она.

– Куда упал? На тебя? – испугался тот.

– Нет. На погреб. Вернее, там погреб обвалился, и сарай заодно.

– Фух… Хорошо, что не на тебя. – Костик звонко поцеловал ее в щеку.

– Там, в погребе, были все мои запасы. Варенья и соленья.

– Ты расстроилась? Конечно, обидно. Это ведь твой труд. Но, Мари, я давно тебе хотел сказать, что подобные продукты очень вредны для здоровья. От них страдает поджелудочная, начинается диабет… Эти все твои заготовки крайне неполезны. В них не осталось ни витаминов, ни микроэлементов… Овощи надо есть с грядки, в том виде, в котором они и росли.

Мария вдруг представила – а что будет, если она возьмет сейчас эту бутылку вина за горлышко, размахнется, и… нет, конечно, не Костика по голове ударит, а швырнет эту бутылку в стену?

– Мари… Мари, ты опять меня не слушаешь, – с укоризной заметил ее возлюбленный. – Я, кстати, когда по главной улице ехал, видел: на воротах твоего соседа какой-то плакат висел. Что-то вроде «велкам»… но дальше не успел прочитать. Продает он свой вишневый сад?

– Да. Он, значит, все-таки решился к себе весь поселок позвать…

– Ты его видела? Соседа то есть?

– Федора Байкалова? Видела вчера. И говорила с ним даже… Нормальный дядька, умный, неплохой, но какой-то социопат, похоже. Решил в Америку свалить, вот и распродает тут все, – Мария потерла лицо руками и села на табурет, в угол. – Костя, я устала. Я… я не буду сейчас ничего готовить. Так что ты уж сам, – она кивнула на плиту.

– Ты не в настроении? Неужели из-за какого-то старого сарая расстроилась? – удивленно, немного обиженно засмеялся ее возлюбленный.

– Костя, я бы хотела, чтобы ты купил мне участок у Байкалова. Если тот, конечно, начнет распродавать свой вишневый сад по частям, – выпалила Мария, глядя Костику прямо в глаза.

– В смысле? – растерялся тот, заморгал часто.

– Это место, где я сейчас живу, очень неудобное. Одни камни, мало что растет, и земля требует слишком много усилий, чтобы вообще вырастить хоть что-то. Ты знаешь все это, – непреклонно проговорила она. – Сейчас я в очень тяжелом положении. Меня уволили – это раз, мои запасы на зиму – пропали, это два. Одна банка с солеными огурцами осталась, ее Ахмед откопал. Но меня не спасет ни новый сарай, ни даже новый погреб. Мою проблему надо решать глобально. Поэтому участок по соседству, рядом с моим – меня бы очень устроил.

– Бред какой-то, – пробормотал Костик. – Зачем тебе еще один участок? Ничего не понимаю…

– Костик, мне не на что жить скоро будет и нечего есть. Я уже все продумала. Этот дом я стану сдавать дачникам, а жить – по соседству. Там можно времянку построить. Часть вишен, конечно, придется вырубить, часть останется. Свободную землю я пущу под грядки.

– Какие-то огурцы, какие-то грядки, какие-то дачники… – Костя схватился за голову. – Ты соображаешь, что ты говоришь? Это же… маниловщина какая-то! За́мки из песка!

– Предложи мне тогда свой вариант, – все так же хладнокровно потребовала Мария. – Ты можешь взять за меня ответственность? Я хоть что-то для тебя значу?

– Да я за тебя жизнь готов отдать! Я же люблю тебя, Мари… – У Костика даже глаза увлажнились.

– Ты не готов за меня жизнь отдать, – покачала она головой. – Не надо просто так разбрасываться страшными словами. Твоя жизнь нужна твоим детям, тебе их еще поднимать.

– Я тебя не узнаю… Что случилось? Передо мной просто другой человек… – всплеснул тот руками.

– Это ты меня словно не слышишь. Слушаешь, но не слышишь. Пропускаешь мимо себя. Тебе нет дела до моей жизни, моей реальной жизни.

– Мари… Ты для меня – как родная! Я с женой столько не говорю, сколько с тобой! Я с тобой всеми своими мыслями делюсь…

– Нет, нет. – Она вскочила, забегала по кухне, половицы заскрипели у нее под ногами. – Вот попробуй проанализировать все, посмотреть на наши отношения со стороны. Вроде бы мы с тобой много говорим, да. Но о чем? О тебе. О твоих детях. О твоих планах. О перспективах сыродельного дела и продаже сыра в Москве. Мы обсуждаем какие-то… какие-то общие темы. Кино, литературу, психологию. Но мы никогда не говорили обо мне, о том, что для меня важно, о том, как мне жить дальше! Я для тебя – просто слушательница, собеседница – для болтовни ни о чем, просто удобная и покорная… кто? Да никто. Даже не содержанка, даже… не любовница. Потому что мне и любви твоей – мало, мало, мало!