— Алтын[4], — прохрипел дядя Геннадий, но после того как он этот предмет рассмотрел и взвесил на ладони, его воодушевление испарилось. — Обыкновенный жестяной значок! — поморщился он и прицепил его к моему лацкану. — Дарю тебе, Александр, носи на память.

Значок был действительно сделан из самого дешевого металла. Насколько можно было увидеть при слабом лунном освещении, посередине была изображена лошадиная голова, а сбоку — цветок и латинские буквы. Дядя Владимир собирает значки, хранит их в старом портфеле, и этот ему как раз подойдет.

— Ме-е-е! — нарушил, наконец, молчание козел.

Дядя Геннадий спрятал кирку и лопату в футляр контрабаса, сердито пнул ногой плиту и сказал:

— Пошли!

Я двинулся за ним, ведя за веревку козла. Дед Петко продолжал блаженно храпеть под развесистым деревом. Горлышко бутылки упиралось ему в нос. Радиоприемник молчал. Наверное, дед выключил его своим могучим дыханием.

Дядя Геннадий привязал козла к дереву. Со стороны акациевой рощи подул ветерок. Мы пошли большими шагами через пустое серое поле и дошли прямо до дома кладоискателя. Когда мы пришли, городские часы пробили десять. Мы почистили одежду щеткой за ржавой оградой.

— А теперь, — сказал дядя Геннадий с особой теплотой в голосе, — попытайся дойти до дому так, чтобы тебя никто не видел…

Его пожелание исполнилось: на улицах я не встретил никого из знакомых, ключ в замке повернулся без помех, мое столкновение с вешалкой в коридоре осталось незамеченным, потому что в столовой пели гости. Еще несколько шагов до кровати… Я уже мог уснуть. А почему бы не уснуть? Ничего особенного не произошло… Но ступни мои судорожно вздрагивали, пальцы рук сжимались, будто все еще держали веревку. Дышал я прерывисто. И только ближе к полуночи, когда гости ушли и мама тайком от папы пришла меня поцеловать, а я сделал вид, будто мне снятся самые прекрасные сны, — только тогда я в самом деле успокоился…

Глава XIII. Три тайны

Утром, перед тем как мама открыла дверь, чтобы меня разбудить, я окончательно очистил свою куртку от пыли и спрятал в карман значок с лошадью, цветком и латинскими буквами. Таким образом, я замел все следы вчерашнего приключения. Чтобы отвлечь мамино внимание и усыпить ее бдительность, я даже застелил постель так, как нас учили в пионерском лагере.

И мама очень удивилась, когда вошла меня будить.

До середины пути к школе не случилось ничего интересного. Не было видно никого из ребят, поэтому даже поболтать было не с кем. Так я дошел до поворота на улицу Ком. Там у овощного магазина стояла двуколка. Я чуть было не прошел мимо, потому что меня больше интересуют автомобили, но остановился из-за коня, крупного, с блестящей шерсткой.

— Какой ты красавец! — обратился я к нему. — Не уступаешь своим двоюродным братцам из цирка!

Конь покачал головой в знак согласия и вытянул шею, чтобы откусить свисавшую над ним веточку. А я тотчас представил себе, что двуколка — вовсе не двуколка, а боевая колесница и на мне вовсе не кепка, а сияющий бронзовый шлем римского полководца. Чтобы все было похоже на воображаемую картину, я сел в двуколку и взял вожжи.

— Эй, пацан! — крикнул из магазина дяденька в картузе и кожаной куртке, по всей вероятности, хозяин коня. — Сейчас же слезь!

Я с ним согласился, но события развернулись по-другому: конь фыркнул, встряхнул гривой и поскакал по улице. Если бы я не вжался весь в пружинное сиденье, то перекувыркнулся бы назад. Вожжи я, конечно, уронил. Невозможно держать одновременно вожжи и портфель с учебниками и тетрадями.

— Эй, эй! — продолжал кричать дяденька.

Закричали и другие. Конь испугался еще больше: его шея вытянулась, теперь он скакал галопом. Ехавший навстречу мотоциклист благополучно причалил к тротуару. Мои пальцы, сжимавшие металлические поручни сиденья, окостенели. Я попытался крикнуть: «Ой, мама!», но губы мои застыли без малейшего звука. До конца улицы оставалось не более двадцати метров. Там бы мы влились в поток автобусов, грузовиков и легковых машин, мчащихся по бульвару «Мургаш», а на этой магистрали, как известно, имеются светофоры, которых лошади пока не изучили, ну а несоблюдение их сигналов, конечно же, ведет к аварии!..

Как раз в этот момент справа появилась гибкая мальчишеская фигура, которая прыгнула, как пантера, на коня и схватила узду:

— Тпр-р-ру!

Удивленное животное успело сделать еще несколько шагов, поскользнулось на асфальте и застыло как вкопанное. Инерция сбросила меня с сиденья. Черный конский хвост погладил меня по лицу так внушительно, что сразу же вернул к действительности.

— Ты цел? — спросил мой спаситель, повернувшись ко мне лицом.

Это был Илья Досев, близнец с одной веснушкой на носу.

Пока я отвечал, прибежал дяденька в картузе, взлохмаченный, запыхавшийся. Он схватил меня правой ручищей и едва не оторвал мне воротник. На этот раз меня спасло только торжественное обещание, что больше так поступать не буду.

Мы с Ильей пошли в школу. Он объяснил мне, что оказался в этот момент на улице по той причине, что забыл в гостинице ручку и вернулся за ней. Когда мы скрылись от любопытных взглядов, он сказал почти застенчиво:

— Саша, давай не будем никому рассказывать об этой истории.

— Почему?

— Папа не разрешает мне заниматься лошадьми вне цирка. Он очень строгий!

— И мой отец очень строгий, хорошо бы, если б и он ничего не узнал…

— Значит, ты согласен делить со мной маленькую тайну — одну на двоих?

— Согласен.

— И давай будем друзьями!

— Давай!

Мы остановились, чтобы скрепить договор о дружбе крепким мужским рукопожатием. Тогда-то я и увидел, что на лацкане Ильи такой же значок, какой был у меня в кармане: с лошадиной головой, цветком и латинскими буквами.