— Жую… Тогда объясни лопоухому, почему в тот день ушла так…, насовсем? Я готов был бросить к твоим ногам вагон роз. Что там розы…, целый мир. А возвращался назад, из Парижа, обманутым и несчастным.

— Ах, Париж, Париж… "Самый романтичный город на свете. Мало мы там были, но мне никогда не забыть его тихих улочек и гулких мостовых, где каждый камень дышит многовековой историей и так пахнет стариной. Я часто думала, ведь всё это есть и в других городах, но почему-то путешественники и влюблённые мчат за кайфом туда?" — я отошла к окну.

— Ксюха, ты не ответила… Это важно.

— Важно? Для кого, Ваня? — Моё сердце прыгало от волнения.

— Для меня, Ксюха. Но, возможно, и я надеюсь безумец, что для тебя тоже…

— Если честно, то, скорее всего, на волне эйфории. Не иначе как, установка в голове сработала. "Получила свободу и дуй домой". Правда потом очень сильно об этом жалела. Времени, как видишь, до сегодняшнего дня для этого было предостаточно. Будет неправдой, если скажу, что не ждала… Ждала. Ах! Так уж устроены бабы терпеть и ждать… Хотя, может, так, что и не верила. Иногда просто казалось, что ты давно забыл о моём существовании. Укоряла себя: "мужик терпимо отнёсся ко мне и только-то, а я сказки хочу". Разве возможно, чтоб серьёзное чувство так начиналось… Исключено. Стриптиз бар. Купленная женщина. Убийство и побег.

— Бывает и так. Как говорится, я встретил вас — и всё. И потом, не убила ты его. Жив. Правда, лучше бы скопытиться тогда тому козлу. — Перебил он её. — Ну что стоишь, корми, остынет же. К тому же вкусно.

— Как это? — удивилась я, ожидающая что угодно, только не этого.

— Котелок его не работает совсем. Операций переделали ни счесть. Полголовы в пластинах. Только толку ноль. Давай отправляй мне в рот мясо, чего рука зависла…

— Ой! извини. И что с той гнидой теперь?

— Парализация — это одно. Не видит, не слышит, не говорит. Хорошо видно будда постарался. Язык вываленный и слюна течёт. Красавец!

— Бяка какая! Но я угрызения совести не чувствую. Ты прав — это ему хуже смерти. Правду говорят: Бог долго терпит, но бьёт метко. Только мы отвлеклись. Пей, а то чай остывает. Держи печенье.

Через некоторое время он попросил:

— Принеси клюквенного морсика. Я твоим чаем не напился. Извини, свалился на твою шею бог весть откуда…

Я кивнула, что означало, что поняла и мигом выполню. Тут же чмокнула его в губы, а это был протест против того, что "свалился" выскочила на кухню. Мне самой вдруг прямо сейчас стало невтерпёж заглянуть в тот грязный пакет, в котором Лариска принесла его документы. Не то чтоб я сомневалась, что это Ваня, просто хотелось быть уверенной на все сто и к тому же после работы в Европе, появилась привычка проверяться во всём. Собрав остатки самообладания я торопясь, с трудом справляясь с дрожью рук и жгущим стыдом, достала паспорт и улыбнулась. Да. Это Ваня. Иван Токарь. Вот, теперь, кажется, всё складывается самым лучшим образом. Пусть кто-то попробует сказать, что в жизни правит всем не случай. Правда, у каждого он свой. Но всё же главное — не упустить его раскрыв рот. Обалдевшая от радости, запустила руку и пошарила ещё. Оказалось не напрасно, выудила миниатюрную бархатную коробочку. Я раскрыла. На красном атласе сверкнул бриллиант. Кольцо! Откуда? Наверное, Лариска ошиблась и вложила мне чей-то чужой трофей. Или он купил его для жены и мне не сказал об этом. Вы когда — нибудь обливались огненной водой? Вот это тоже, что творилось тогда со мной. Я, вспыхнув, горела ягодой-малиной не меньше. Взлетела до небес и шлёпнулась о землю. Размечталась, сказочница. Вокруг него сплошь красотки — молодые, симпатичные. Свободный, богатый мужик, из того самого мира, куда тысячи из нас стремятся попасть, а я расфантазировалась. Стоп! Только не раскисать. Я сложила всё обратно, и налив морса поспешила к нему. Вкладывая в его руку стакан с морсом, невесело и от того наигранно, сама ужаснувшись своей фальши, засмеялась:

— Знаешь, у нас у обоих удивительная способность находить на свою голову приключения. Я там, ты тут.

— Согласен. И может быть даже, Ксюха, не в самых подходящих местах. Скажи-ка, ты зачем мне целое состояние оставила?

— Нашёл?! Ты ж помогал мне. Опять же покупая меня потратился… Разве не понятно.

— Ты спятила, такими бабками разбрасываться.

— Во-первых, деньги — это не жизнь.

— А во — вторых?

— Я ж тебе это дала, никому-то другому.

— Так вот. Я положил их в банк на твоё имя. Сейчас на твоём счету, думаю, неплохие суммы.

Я опустила голову и, гася улыбку, покачала головой. "Ванечка! Ошибки нет и он бесподобный мужик!"

— Приляг ко мне…

— Полежи пока один. Я покормлю и прогуляю Риччи, найду кота Лаврика и, заперев дверь, приму душ. — Обнадёжила я, глупо улыбаясь и отходя задом к двери.

Ну и пусть его там кто-то ждёт, пусть. Сегодня он мой. Мой, только мой. Каждый его жест, взгляд: всё моё.

Я, впервые гуляя, разглядывала небо. Раньше глаз от земли не поднимала. Всё бегом, да, бегом. Удивилась, сегодня оно играло звёздным фейерверком. "Жить — это пить кофе по утрам, радоваться всему без разницы, любому дню подаренному за окном природой. Конечно же, любить самой и быть любимой или на худой конец саму себя. — Шла мурлыкая любимую мелодию, ловя себя на том, что голову запруживает всякая ерунда и я лыбюсь, как майская роза. — Хорошо, что темно и меня, кроме звёзд и собак никто не видит". Так быстро, как хотелось всё обделать, не получилось. Риччи вздумалось побегать, а в доску распаскуженный Лаврентий не откликался. Скорее всего, где-то нашёл себе подружку. Я, побегав и порядком замёрзнув, осерчала на своего любимца. "Раз он так и ему кошачья любовь дороже, то пусть мёрзнет". Закрывшись на все запоры, поспешила в свою спальню, находящуюся рядом с комнатой для гостей, в которой я разместила Ивана, в душ. Услышав мои торопливые шаги, он окликнул. — Оксана?

— Да, Ваня я сейчас. — Поспешила отозваться я.

Вылив на себя море лосьонов и шампуней, выскоблив с себя все лишние волосы, волнуясь влезла в лучшее бельё и новую рубашечку. Покрутившись перед зеркалом, раньше мне было не зачем и некогда. Накинула новый шёлковый маленький халатик, купленный на случай. Разве это не он. Впервые пожалела о пронёсшихся мимо годах. Хотя, если откинуть всю дурь, то самый прекрасный женский возраст. Когда уже есть опыт, но ещё остаётся шанс на безумства. "Всё-таки зря я грела его больное тело голой, ложась к нему в постель. Скажет ещё, что спала всё это время, с кем попало. А у меня никого кроме него не было. Хотя, кто он собственно мне и почему я должна перед ним отчитываться. Просто спасала человеку жизнь". Я шла и не шла. Кто я? Прошлое, тень. А они не могут ни ходить, ни летать — таскаются следом. Вот и я дотащившись и присев осторожно на краешек, бодренько заявила:

— Вот и я, ты скучал?

Он внимательно из-под прищура окинул меня взглядом. Я покраснела. Конечно же, мою парадную экипировку он не разглядеть не мог. Так и есть улыбнулся. Чему он улыбается? Хотя я тоже улыбаюсь. Обалдела совсем от счастья. Займись делом. Намекнула я себе. Уколы вколоть самое время.